Еще двери, еще пустые комнаты.
— Где они? — прошептала Грейс, но тут же прикусила язык, встретив яростный взгляд Вани.
Тревис прикоснулся плечом к плечу Грейс и мысленно произнес:
Я хотел сказать то же самое.
Он не знал, способна ли Грейс уловить его мысли через Паутину жизни, но она пожала его руку в ответ.
Они подошли к очередной двери — больше остальных. Она оказалась заперта. Тревис услышал тихое гудение. Он дотронулся до пола и ощутил легкую вибрацию.
Вани бросила на Тревиса предостерегающий взгляд, и он понял: здесь!
Грейс и Тревис отступили в сторону. Вани медленно повернула ручку. Теперь нужно держаться поближе к Вани и в то же время не вставать на ее пути. Пришло время ее работы. Как только увидят Бельтана, они должны забрать его.
— Пора, — прошептала Вани.
Одним непрерывным движением она повернула ручку, распахнула дверь и нырнула в комнату сквозь черную занавеску.
Тревис и Грейс бросились за ней. Тревис ожидал, что руки Вани будут двигаться с бешеной скоростью, разбрасывая агентов «Дюратека» в стороны, словно щенков.
— Ох, — прошептала рядом Грейс.
Вани стояла совершенно неподвижно, уперев руки в бока. Тревис осторожно выступил вперед и снял свои солнцезащитные очки.
— Пусто, — произнес он. — Здесь пусто.
Комната оказалась большой, около сотни футов в поперечнике, и в ней не было почти ничего за исключением нескольких пустых ящиков и коробок. Горело всего несколько ламп, а в углу комнаты вращался большой вентилятор — он-то и издавал гудение.
— Может, они прячутся где-то еще? — предположила Грейс. — Есть ведь и еще комнаты.
— Нет. — Вани покачала головой. — Они ушли. Все.
Но в этом не было никакого смысла. Зачем агентам «Дюратека» всем отправляться на поиски Тревиса и Грейс?
— Как такое может быть? — прохрипел Тревис. Вани обернулась к нему:
— Они знали, что мы идем сюда.
Внезапно Тревис понял. Каким-то образом они узнали. И тогда вывезли отсюда все: артефакт, Бельтана. Все.
— И что теперь? — поинтересовался он. Вани начала поворачиваться:
— Теперь мы должны… — Она замерла, прислушиваясь.
— Вани, что происходит?
Грейс еще не закончила фразу, а Тревис уже увидел их. Тощие неуклюжие тени выползали из-за ящиков. Из темных углов комнаты.
— Это ловушка, — проговорила Вани.
59
Лимузин набрал скорость, и Дейдра откинулась на сиденье. Дом, откуда они позвонили в полицию, остался позади.
— Знаешь, — сказала она. — Все это было совершенно незаконно.
— Только в этом мире, — ответил Фарр.
Он плохо выглядел, был небрит. Темные глаза ввалились, а губы — обычно пухлые и чувственные — превратились в тонкие линии. Фарр крутил ручку приемника. Из динамика доносились голоса. Он ловил полицейскую волну.
Дейдра вздохнула:
— Думаешь, полиция приедет?
— Кажется, они уже в пути.
Прибудет полиция, скоро жди и «Дюратека». А значит, план сработал, по крайней мере часть плана. Дейдра надеялась только, что остальным тоже сопутствует удача.
Впрочем, дело не в удаче. Тревис и Грейс рассказали, на что способна Вани. «Дюратек» отправится за ними, оставив немногочисленную охрану, а Вани войдет туда, заберет артефакт и освободит Бельтана. Даже если они не найдут способа активировать артефакт и вернуться на AU-3, то лишат «Дюратек» возможности исследовать его.
Признайся себе, Дейдра Атакующий Ястреб, ты ведь на самом деле не хочешь, чтобы им удалось активизировать артефакт. Ты не хочешь, чтобы они уходили.
Может, это Ищущая в ней не хочет расставаться с объектами изучения? Нет, и это неправда. Причина проста — ей не хочется расставаться с Тревисом и Грейс.
— Как скоро прибудет полиция? — спросила она.
— Примерно минуты через три. Мы будем уже далеко. Фарр оторвался от радио и принялся перебирать бумаги в папке — документы, касающиеся Беккет и Уайлдера. Есть ли люди, связанные с другими мирами? Об этом Дейдра гадала, когда только присоединилась к Ищущим. Теперь она сама стала таким человеком.
Полицейское радио что-то бормотало, но Фарр не обращал на него внимания. Он смотрел на какую-то бумагу в папке, затем с нехарактерной для него нежностью погладил ее. Дейдра вытянула шею и наконец увидела. Это была фотография. Высокая элегантная женщина сбегала по ступеням особняка. Она смотрела куда-то вбок, на лице ее было написано отчаяние.
Внезапно Дейдру озарило. Ее дед сказал бы, что это послание из мира духов. Такие послания всегда приходят внезапно. Они болезненны, но несут в себе истинное знание.
— Черт бы тебя побрал, — прошептала она. Фарр озадаченно посмотрел на нее.
— Что с тобой?
— Черт бы тебя побрал, — повторила она. — Ты и в самом деле полагаешь, что ты — это он, точно? Марий Луций Альбрехт. Величайший Ищущий в истории. Ты не повторяешь его карьеру. Ты пытаешься быть им.
— О чем ты толкуешь?
— Об этом самом. Альбрехт любил ее — леди Элис Фарадей. Женщину, которую его послали изучать Философы. А теперь ты думаешь, что любишь ее. Грейс Беккет.
Он открыл было рот, но Дейдра не дала ему сказать и слова:
— Ты что, обезумел, Фарр? Ты что, полагаешь, что обязан повторить все, что сделал Альбрехт? Все, что мы сделали в Денвере, преследовало одну лишь цель? — Теперь Дейдра вся тряслась от ярости. — Другие были правы. Я не хотела им верить, но они правы. Ты хладнокровный, высокомерный сукин сын, Адриан Фарр. Если ты и вправду новый Марий Альбрехт, то он был таким же ублюдком.
Выдохшись, Дейдра откинулась на сиденье. Фарр не двигался. Он и, — пытался возражать, оправдываться или спорить. Вместо этою еще раз взглянул на фотографию и аккуратно закрыл папку.
Дейдра сглотнула, злость холодной струйкой вытекала из нее, уступая место страху.
— Нет, — прошептала она. — Господи, не говори этого. Поздно.
— Я люблю ее, — произнес Фарр.
Она никогда не слышала, чтобы Фарр говорил таким тоном. Он был абсолютно серьезен — констатировал факт.
— Ты не можешь получить ее, — произнесла Дейдра. — Книга запрещает это. В конце концов даже Альбрехт сдался.
Фарр кивнул:
— Я знаю.
За окном мелькали огни. Лимузин мчался к ней — к Грейс Беккет. Только теперь Дейдре уже хотелось, чтобы Грейс, Тревис и Вани нашли способ воспользоваться артефактом. Фарр всегда был образцом Ищущего, иногда достойным восхищения, иногда презренным, всегда загадочным, могущественным и очаровывающим. Видеть его таким, как сейчас, было невыносимо.
