— Ваша светлость!
Презрительно оттопыренная нижняя губа Ольстина и злобное выражение на его заплывшей жиром физиономии плохо сочетались с приторно любезным тоном, но Грейс уже не обращала на него внимания. Опустившись на колени рядом с пострадавшей девушкой, она быстрыми профессиональными движениями хирурга ощупала ее лицо.
— Когда я тебя трогаю, где-нибудь болит?
— Нет… Нет, миледи, — в последний раз всхлипнула служанка, глядя на нее расширенными от удивления глазами. — Щека только ноет.
Грейс рассеянно кивнула. Переломов лицевых костей осмотр не выявил, хотя на месте полученной оплеухи, безусловно, образуется внушительный и очень болезненный синяк. Она подала девушке руку и помогла подняться. Та разгладила складки на платье и поправила серый полотняный чепчик на голове. Грейс повернулась к Ольстину.
— За что вы ее ударили, милорд? — спросила она звенящим от гнева голосом.
Лорд-сенешаль Брелегонда аж подпрыгнул от неожиданности. Немного опомнившись, он пустился в объяснения, возмущенно пыхтя и размахивая руками.
— Я приказал этой… этой обнаглевшей девке принести кувшин козьего молока для моего повелителя, короля Лизандира. Его величество неважно себя чувствует, а козье молоко благотворно влияет на его желудок. Но эта… эта тварь осмелилась принести скисшее молоко! Естественно, я не мог оставить без последствий нанесенное моему монарху оскорбление.
Служанка замотала головой:
— Я не виновата, милорд! Я же вам рассказала, как все было! Когда я наливала кувшин, молоко было свежим. И я всего на минуточку оставила его без присмотра, но этого оказалось достаточно, чтобы Маленький Народец навел на него порчу. Они постоянно такие штуки вытворяют — бывает, по нескольку раз на дню.
— Ах ты маленькая дрянь! — взревел Ольстин, брызжа во все стороны слюной, как разъяренный верблюд. — Не существует никакого Маленького Народца, зато везде хватает бестолковой прислуги. Ничего, сейчас я тебя сам сведу на конюшню, где тебе ввалят пару дюжин горячих, чтоб впредь закаялась так нахально лгать благородным особам!
С этими словами Ольстин шагнул к отпрянувшей в страхе служанке, но на пути его встала Грейс.
— Уходите, милорд, — спокойно сказала она. Ольстин зарычал. Грейс не сдвинулась с места.
— Немедленно!
Сенешаль заколебался, облизал губы, в нерешительности взглянул на нее и отступил.
— Будьте уверены, миледи, король Бореас сегодня же об этом узнает! — с угрозой в голосе проворчал брелегондец.
— Несомненно, — небрежно парировала Грейс. — Я лично намерена поставить его величество в известность о недостойном поведении кое-кого из его гостей.
Метнув напоследок ядовитый взгляд, толстяк развернулся на каблуках и поспешно ретировался. Грейс без сил прижалась спиной к стене. Можно было не сомневаться, что в лице Ольстина она приобрела сегодня смертельного врага.
Ощутив мягкое прикосновение к руке, Грейс повернула голову. Вырванная из лап самодура служанка робко улыбнулась ей.
— Благодарю вас, миледи. От всей души!
Грейс взяла себя в руки и даже смогла улыбнуться в ответ.
— Как тебя зовут?
— Адира, миледи.
— Очень жаль, Адира, что я не свернула за угол минутой раньше. Кстати, меня зовут…
— Леди Грейс из Беккетта! — воскликнула, оживившись, девушка. — Я вас знаю и часто вижу, миледи. И вчера тоже видела — на рынке вместе с королевой Иволейной. — В глазах Адиры вспыхнуло жадное любопытство. — А вы знаете, что она колдунья, как и леди Кайрен, только гораздо более могущественная? Вы тоже собираетесь стать колдуньей, миледи?
Грейс так оторопела, как будто ей нанесли пощечину.
— А я бы не отказалась сделаться колдуньей, — мечтательно вздохнула девушка. — Брошусь королеве в ноги: пусть меня научит! — Хитро прищурившись, Адира мстительно добавила: — Ох и попляшет тогда у меня этот противный лорд Ольстин!
Быстренько собрав разбитую посуду, она еще раз поблагодарила спасительницу и убежала. Грейс едва заметила ее отсутствие. Опираясь ладонью о холодный камень стены, она невидящим взором всматривалась в сумрак коридора.
Стать колдуньей? Неужели это и есть та участь, которую уготовила ей Иволейна?
60
Минуло еще четыре дня. С утра моросил занудный мерзкий дождик, временами переходящий в мокрый снег. Грейс и Эйрин, плотно закутавшись в плащи, вновь торчали на смотровой площадке южного бастиона, наблюдая за въездом в Кейлавер последнего из приглашенных на Совет монархов. Близился к концу месяц синдат — такой же сырой и промозглый, как ноябрь в Денвере, только еще более холодный.
Накануне на закате прибыл король Персард Перридонский, а рано утром явилась Эминда Эриданская. И вот теперь, спустя всего несколько часов, обитатели цитадели встречали Кайлара, правителя Голта, чья свита оказалась еще скромнее, чем кортеж аскетичного короля Эмбара. Верховых среди них насчитывалось меньше дюжины, да и у тех добрая половина коней заметно прихрамывала. Остальные, в заляпанных дорожной грязью одеждах преимущественно темных или серых тонов, тащились пешком, больше напоминая толпу оборванцев, нежели королевских придворных.
Грейс в недоумении обратилась к подруге:
— Ничего не понимаю! Ты, кажется, говорила, что Голт находится ближе всех остальных доминионов к Кейлавану?
— Так оно и есть, — кивнула Эйрин.
— Почему же тогда король Кайлар приехал последним? И почему его свита выглядит столь… столь неприглядно? Баронесса вздохнула и развела руками.
— Что я могу сказать? Честно признаться, от них никто другого и не ожидал. Всем известно, что Голт — самый невезучий из Семи доминионов, а Кайлар — самый невезучий из голтцев, что, надо полагать, делает его самым несчастливым человеком во всем Фаленгарте.
Последние из арьергарда унылой процессии втянулись в ворота крепости, и сразу, будто в насмешку, дождь прекратился, а в голубом просвете меж туч показалось солнце, покрывшее праздничной позолотой макушки всех девяти башен Кейлавера.
— А ведь ты не шутишь, правда? — потрясенно прошептала Грейс.
— Какие уж тут шутки! — вздохнула баронесса.
Они спустились вниз и направились к покоям Грейс. Та в очередной раз попыталась набраться смелости, чтобы рассказать подруге о происшествии с Адирой. Все это казалось настолько смехотворным… Ну разве может быть колдуньей королева? Да еще такая прекрасная и величественная, как Иволейна Толорийская? Вот Кайрен — та точно ведьма! И стерва в придачу! С другой стороны, невозможно отрицать наличие у графини определенных паранормальных способностей, позволяющих ей добиваться власти над окружающими. Очевидно также, что Иволейна служит в глазах Кайрен неким эталоном и примером для подражания. Но не менее очевидно, что в этом мире существует множество вещей, пока еще недоступных пониманию Грейс. Она все-таки собралась с духом и уже хотела заговорить, чтобы поделиться своими сомнениями с баронессой, но в это момент ее кто-то окликнул:
