Поймав ее взгляд, Логрен улыбнулся:
— Не удивляйтесь, миледи, и не ищите чьего-то злого умысла в убогости моей обстановки. Я специально просил короля Бореаса выделить мне именно эти покои. Признаюсь вам, я с юных лет предпочитаю простоту пышности. Это обостряет мозг и позволяет лучше сосредоточиться. Я вовсе не против привилегий, сопряженных с высоким постом и знатным происхождением, но всегда следует держать в уме, что в них таится скрытый соблазн, порой заставляющий их носителей помнить только о своих правах и начисто забывать об обязанностях.
Грейс пригубила вино. Слова Логрена заинтересовали ее. За месяц, проведенный в Кейлавере, она еще ни от кого не слышала столь глубокомысленных рассуждений.
— Если можно, поясните подробнее, что вы имеете в виду, милорд, — попросила она.
— Охотно, миледи, — с серьезным видом кивнул советник. — Начнем с того, что благородное происхождение само по себе уже является привилегией, полученной от рождения. В то же время подобная наследственность накладывает на ее обладателя определенные обязанности. Наш долг состоит в том, чтобы принимать мудрые решения, обеспечивающие тем, кто стоит ниже и во всем зависит от нас, безопасность, порядок и возможность спокойно трудиться.
— Но они же бесправны и несвободны! — не удержалась Грейс. Логрен поставил свой бокал на столик.
— За порядок и безопасность всегда приходится платить, миледи. Так уж устроен мир. Да, сервы бесправны и вынуждены отдавать нам львиную долю всего произведенного. Да, они кормят нас. Но ведь и мы защищаем их и тоже кормим из своих запасов в случае неурожая, не так ли? Кроме того, мы строим для них храмы, в которых те совершенно свободно могут отправлять религиозные обряды любых культов мистерий, к которым питают склонность.
Грейс, воспитанной в демократических принципах, уже сама система, основанная на неприкрытом угнетении большинства меньшинством, внушала непреодолимое отвращение. С другой стороны, кое-какие высказывания собеседника находили в ее душе живой отклик. В конце концов, что плохого, если во главе государства стоят самые сильные? С тем условием, разумеется, что у них в достатке и других необходимых качеств — справедливости, терпения, мудрости.
— А кто же защищает вас, милорд? — спросила она, повинуясь внезапному порыву.
Логрен шутливо погрозил ей пальцем:
— Запрещенный прием, миледи. Мы с вами так не договаривались! А если серьезно, то я вам так скажу: власть — страшная штука, и те, кто добирается до вершины, вынуждены защищаться сами. Или пасть.
Грейс охватил охотничий азарт. Вот он, долгожданный Шанс! Она поднесла к губам бокал и отпила глоток, чтобы, с одной стороны, выглядеть непринужденно, а с другой — немного промочить пересохшее горло.
— Вы хотите сказать, что нечто подобное случилось и с королевой Эминдой? — невинно спросила она.
Мгновение он непонимающе смотрел на нее, потом разразился оглушительным хохотом:
— Браво, миледи! Великолепно исполнено! Ловко вы меня подловили — а ведь у меня врожденное чутье на такие дела. Грейс охватил панический ужас.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, милорд, — пролепетала она.
Логрен придвинулся ближе. Его горячее дыхание обдавало ей лицо и пахло пряностями.
— Бросьте! Все вы прекрасно понимаете, миледи. Типичный прием: острый вопрос под прикрытием невинной беседы. Нет-нет, не тревожьтесь! Я все понимаю и ни в чем вас не виню. Более того, я восхищен вашим искусством, миледи! Но не стоит и меня недооценивать. Я прекрасно знаю вашу историю и хорошо изучил характер короля Бореаса. Вы его гостья, вы от него зависите, и он был бы плохим монархом, не ухватившись за словно Небом ниспосланную возможность выведать — с вашей помощью — планы и намерения участников Совета Королей.
У Грейс все поплыло перед глазами. Так, наверное, чувствует себя бабочка, приколотая булавкой к картонке детской коллекции.
— Но вам, леди Грейс Беккетт, как я уже говорил, не о чем тревожиться, — продолжал советник, делая вид, что не замечает ее состояния. — Вы избавили меня от общения с лордом Ольстином, и я показал бы себя неблагодарной свиньей, позволив вам вернуться к Бореасу с пустыми руками. Если я правильно понял, вас интересуют истинные мотивы, которыми руководствовалась моя госпожа, сделав свой выбор на Совете?
Не в силах что-либо сказать, Грейс судорожно кивнула.
— Рассмотрим две возможности, — начал Логрен. — Либо Бледный Властелин не более чем миф, придуманный, чтобы пугать непослушных детей и вдохновлять странствующих бардов, либо прав Фолкен Черная Рука, утверждающий, что он ожил и пробудился в Имбрифейле. В первом случае мне представляется верхом идиотизма собирать огромную армию и отправлять ее чуть ли не через весь материк для сражения с несуществующим врагом, да еще в такое время, когда проблем и дома хватает — разбойничьи банды, варвары, недород, чума… Грейс облизала пересохшие губы.
— Но что, если Фолкен прав? Эриданец окинул ее задумчивым взглядом.
— А ведь вы ему поверили, не правда ли, миледи? — Он поднял руку, предупреждая ее ответ. — Нет, не нужно возражать, в этом нет ничего предосудительного. Я не знаю наверняка, тот ли он человек, за кого себя выдает, но сведущие люди рассказывали мне, что все пророчества Сурового Барда имеют поразительное свойство сбываться с необыкновенной точностью. Поэтому я тоже склонен всерьез относиться к его словам. Итак, предположим. Бераш действительно зашевелился и вот-вот вырвется на свободу. Помешать ему в этом мы не можем, и я опять же не вижу смысла посылать войска за сотни лиг от родного дома. Фолкен преувеличивает, говоря об армии, не уступающей численностью той, что собрали под свои знамена Ультер и Эльзара. Доминионы не смогут выставить и половины бойцов. Так не лучше ли оставить их здесь, заняться укреплением крепостей и поиском Великих Камней, в которых, если верить легендам, кроется основа могущества Бледного Властелина?
Логрен замолчал, потянулся к кувшину, наполнил бокал Грейс, затем налил себе. Выпил половину и только тогда возобновил свой монолог:
— Теперь вы, надеюсь, сами видите, миледи, что собирать войска преждевременно в любом варианте? Королева Эминда не всегда способна совладать с собой — уж это мне, поверьте, известно лучше многих, — но вчера она выбрала единственно верный путь, чтобы сохранить и защитить не только Эридан, но и все остальные доминионы. В чем я полностью ее поддерживаю.
Грейс дрожащей рукой подняла бокал и жадно выпила. Аргументы Логрена звучали убедительно и произвели на нее впечатление. В их свете позиция Бореаса, ратующего за немедленную мобилизацию и войну и упрямо не желающего рассматривать компромиссные решения, представлялась ей теперь далеко не бесспорной. И кто знает, какой выбор сделала бы она сама, окажись вчера на месте Эминды?
От вина у нее внутри разлилось приятное тепло и немного закружилась голова. Уже ни чуточки не стесняясь, Грейс откровенно пожирала глазами лицо и фигуру сидящего напротив Логрена. Впервые в жизни встретила она такого потрясающего мужчину — умного, красивого, благородного, рассудительного, хладнокровного… Ей уже с трудом верилось, что именно его она видела тогда в лабиринте — обнаженным, потным, пылающим животной страстью. До сих пор она не понимала, как мог Логрен Эриданский соблазниться дешевыми прелестями этой зеленоглазой шлюхи Кайрен, но сегодня, когда их разделяло чуть более фута, Грейс показалось, что она нашла ответ. Все просто: он ведь не только государственный деятель, но и мужчина до мозга костей — высокий, сильный, привлекательный. И как у всякого мужчины, помимо служебных обязанностей, у него имеются определенные физиологические потребности. А что до Кайрен — так она просто подвернулась под руку. Придя к такому выводу, Грейс сразу успокоилась и почувствовала невыразимое облегчение.
