— Послушай, Грейс, — поднял он голову, — а что, если помечена не только одна эта дверь? Давай поищем, не наследил ли твой Черный Балахон где-нибудь еще. Возможно, тогда мы сумеем понять, для чего он вообще это затеял.
Грейс просияла и хотела что-то сказать, но раздавшееся совсем рядом громкое голубиное воркование заставило обоих разом обернуться. За окном уже смеркалось.
— Ой! Я же опаздываю! — спохватилась Грейс. — Извини, Трэвис, но я должна бежать. Мне… меня ждут… в одном месте.
— Да, конечно, беги, если нужно. Мне тоже, кстати, пора возвращаться, пока Мелия не рассердилась. А дверями в другой раз займемся.
Она уже решила уходить, но вдруг остановилась, возвратилась назад, порывисто схватила Трэвиса за руки и благодарно пожала.
— Спасибо за то, что согласился пойти сюда со мной, Трэвис. И вообще за все.
— Не за что, — смущенно пробормотал тот, невольно краснея.
Грейс в последний раз сжала его пальцы, улыбнулась на прощание и упорхнула. Он смотрел ей вслед, думая о том, как было бы здорово побродить вместе с ней по замку, проникая в самые потаенные закоулки, где, может быть, десятилетиями не ступала нога человека. Потом взгляд его упал на обезображенную знаком Ворона дверь, и улыбка на лице сразу поблекла.
76
Грейс была убеждена, что Кайрен намеренно назначила ей свидание именно здесь. Миновав последний закоулок лабиринта в саду, она вошла в грот.
— А-а, вот и ты, милочка! — приветствовала ее графиня. — Я уж начала беспокоиться, что ты передумала. Или заблудилась…
Грейс стояла перед ней на мерзлой почве, изо всех сил противясь острому желанию повернуться и бежать прочь без оглядки — как в тот раз, когда впервые попала сюда.
— Я пришла, — сухо сказала она, не тратя времени на приветствия.
Кайрен приблизилась. На голове у нее была прелестная шапочка, отороченная серебристо-седым мехом черно-бурой лисицы. Щеки от мороза пламенели румянцем.
— Идем, сестра, — сказала она, протягивая руку. — Мне предстоит многое тебе поведать и многому научить.
«Нисколько не сомневаюсь, милочка!»
Вслух Грейс, разумеется, этого не сказала. Секунду поколебавшись, она приняла предложенную руку и позволила Кайрен увлечь себя под своды искусственной пещеры.
Прошло уже пять дней с того вечера, когда Грейс и Эйрин встретились у дверей покоев королевы Иволейны и вместе переступили порог приобщения к таинствам. Однако Грейс до сих пор так толком и не уяснила, что же это такое — быть колдуньей. И она, и Эйрин пришли туда, горя желанием узнать правду о том, что собой представляют, чего добиваются и что могут делать эти таинственные женщины. Они жаждали откровений, а в результате столкнулись с новыми загадками.
— С чего начнем, ваше величество? — был первый вопрос, заданный запыхавшейся, мучимой жаждой Грейс, когда обе подруги предстали перед лицом владычицы Толории.
Иволейна, как обычно, держалась холодно и невозмутимо. По выражению ее лица невозможно было догадаться, какие эмоции вызвало у нее появление в назначенный срок двух соискательниц.
— Вы умеете ткать, леди Грейс? — спросила она. Та отрицательно покачала головой.
— Вот с этого вы и начнете.
Остаток вечера и долгие часы в последующие дни Грейс провела за ткацким станком — громоздким примитивным агрегатом, установленным в одной из комнат роскошных апартаментов королевы. Она научилась равномерно нажимать на педаль и гонять челнок взад-вперед по натянутым на раму нитям основы К исходу дня у нее нестерпимо ныла спина и разболелась голова. Так сильно она не уставала даже в первые дни прохождения интернатуры в Денверском мемориальном, когда ее как новенькую гоняли в хвост и в гриву все кому не лень. Но упорная работа до головокружения и помутнения в глазах позволила ей довольно быстро освоить новое ремесло. Впрочем, не совсем новое, поскольку оно, в сущности, не так уж сильно отличалось от наложения швов на раны и разрезы — искусство, которым Грейс владела блестяще, нередко вызывая этим ревнивую зависть коллег.
— Следи за каждой нитью, — поучала Иволейна, стоя у нее за спиной и наблюдая за ее движениями. — Не выпускай нить из поля зрения, пока не убедишься, что она правильно легла на основу и вплелась в общую картину. И никогда не забывай, что только сплетенные вместе они создают единое целое, во много раз более прочное, чем любая из составляющих, и одновременно столь же тонкое.
Постепенно слова королевы начинали смешиваться с жужжанием челнока и ритмичным поскрипыванием большой деревянной педали, а по ночам, стоило Грейс смежить веки, ей постоянно мерещилось, будто ее затягивает в станок и с ног до головы опутывает пряжей.
Эйрин сия чаша миновала. Она уже умела ткать — видимо, это искусство входило в обязательную программу обучения и воспитания благородных девиц. Но Иволейна подыскала ей другое занятие. Она о чем-то перемигнулась со своей рыжеволосой наперсницей леди Трессой, та взяла баронессу за руку и куда-то увела. Вернулись они поздно, изнемогая от усталости. Здоровая левая рука Эйрин была перепачкана в земле; грязные пятна виднелись даже на ее щеках и платье.
— Мы сажали грядки в саду! — негодуя и удивляясь одновременно, сообщила она, когда подруги, с трудом передвигая ноги, возвращались к себе. — Ты представляешь, она заставила меня сажать!
— И что же вы сажали? — полюбопытствовала Грейс, теряясь в догадках, как ей следует реагировать. — Лекарственные травы?
— Если бы! — отмахнулась баронесса. — Обыкновенную репу!
Последующие дни мало чем отличались от первого. Никто не спешил посвящать их в сокровенные тайны и учить магическим заклинаниям. Совет Королей возобновил заседания, и теперь Грейс и Эйрин могли бывать у Иволейны только вечерами. В ее покои приходилось пробираться тайком — чтобы Бореас чего-нибудь не заподозрил. Впрочем, Грейс всегда могла сослаться в свое оправдание на королевское задание. Другое дело, что, попадая в покои королевы Толории, она никак не могла найти подходящий предлог, чтобы выведать причины ее решения воздержаться при голосовании. Как-то так получалось, что она всякий раз начисто забывала о поручении Бореаса, а когда спохватывалась, было уже поздно. Да и занятия под руководством Иволейны с каждым днем все сильнее увлекали Грейс.
Особенно ткачество. Первое время она боялась покалечить пальцы, но вскоре они огрубели, покрылись мозолями и перестали болезненно отзываться на каждое соприкосновение с челноком. Постепенно натянутое на раме полотно начало приобретать законченный вид. Будущий гобелен, по замыслу, должен был изображать садовый пейзаж в сумерках. Чтобы придать ему таинственность и некий зловещий смысл, Грейс преимущественно использовала пряжу фиолетовых и темно-зеленых тонов. Вчера она даже нарочно явилась пораньше, рассчитывая закончить работу, и была неприятно разочарована, обнаружив отсутствие не только незавершенного гобелена, но и самого ткацкого станка.
