— Правда?
— Правда. Даже в детстве я никогда не мечтал стать сказочным героем. Я никому не говорил, но мне ужасно хотелось, чтобы их всех сожрали чудовища. — Он изобразил кровожадную улыбку. — Вот тролль, прячущийся под мостом, — это я.
Дейдра наградила его пронзительным взглядом.
— Звучит так, будто заговорило твое второе «я».
— Второе «я»?
— Темная сторона твоей души, демон, злой дух — называй как хочешь. — Она взяла чашку с кофе и принялась греть руки. — Возможно, какая-то частичка тебя знает, что ты мог бы стать гангстером.
Тревис посмотрел на свои руки. Он не видел ее, зато прекрасно чувствовал — знак Джека, руну рун, пульсирующую под кожей ладони.
— Нет, я никогда не смог бы сделать то, что творили они.
— Осторожнее, Тревис. Душа человека — это огромный, бездонный океан. Каждый из нас способен совершать поступки, которые нам самим кажутся чудовищными. И это нормально. Но если ты вздумаешь отрицать реальность, темная сторона может взять верх, не спрашивая твоего согласия.
— Не понимаю.
— Хорошо, давай по-другому. Сто лет назад шериф не слишком отличался от гангстера. Каждый зарабатывал себе на жизнь при помощи револьвера. Разница в том, что один использовал пистолет, а другой становился рабом своего оружия.
Тревис удивленно уставился на Дейдру. Она не могла знать, что чувствует человек, который вдруг понимает, что наделен могуществом и может уничтожить другое живое существо.
— Извини, Тревис. Я не собиралась читать тебе лекцию. Кроме того, наше второе «я» не всегда несет в себе зло. Иногда чудовища могут стать героями. Возьми, например, «Красавицу и чудовище».
Он поднял голову и криво улыбнулся.
— Даже не пытайся испортить мне настроение.
Дейдра поднесла чашку к губам, но Тревис все равно заметил, что она улыбнулась. Он встал и заявил:
— Мне пора к моим посетителям.
— Твоим посетителям? — чуть склонив голову набок, спросила Дейдра.
— С тех пор, как пару лет назад умер Энди Коннелл.
— Ну, в таком случае помогу-ка я тебе немного подзаработать. — Дейдра взяла мандолину и пробежала пальцами по струнам. — Спасибо за гостеприимство, Тревис. Ты хорошее чудовище.
— Ну, на твоем месте я не стал бы заходить так далеко, — громко рассмеявшись, проворчал Тревис.
В ответ она одарила его загадочной улыбкой, которая стояла у него перед глазами, пока Тревис шел к стойке.
ГЛАВА 5
По-видимому, новость о том, что Дейдра Атакующий Ястреб снова появилась в «Шахтном стволе», разлетелась по всему городу со скоростью света, и к закату солнца в салун набились зрители, пришедшие из самых дальних уголков долины послушать ее музыку. Тревис наблюдал за Дейдрой из-за стойки бара, вспоминал другого барда, жившего очень далеко отсюда, и по его лицу блуждала грустная улыбка. Не проходило дня, чтобы он не подумал о Фолкене, Мелии, Грейс и всех тех, с кем познакомился на Зее.
Впрочем, это не совсем так, верно? Потому что в последнее время случались дни, когда, погрузившись в заботы о салуне, Тревис вовсе не вспоминал о Зее. А вдруг когда-нибудь он совсем о ней забудет? Или убедит себя в том, что случившееся плод больного воображения, результат психической травмы, полученной в результате гибели лучшего друга, — убедительная и вполне реалистичная выдумка человека, который два месяца где-то скитался, охваченный горем, и пытался найти смысл там, где его никогда не было?
Нежное пение мандолины смолкло, и тут же разразился гром аплодисментов. Тревис обвел взглядом салун, где яблоку негде было упасть, и покачал головой. Дело не в том, что не можешь снова вернуться домой. Просто, когда возвращаешься, оказывается, что в твоем доме что-то неуловимо изменилось. Как могла Дороти выносить жалкие черно-белые пейзажи Канзаса, побывав на ослепительных от разноцветных красок дорогах страны Оз? Только ведь он любит свой дом, даже такой бесцветный и скучный.
Тревис снова улыбнулся, счастливый человек, знающий, где его место. Макс вышел из подсобки с чистыми стаканами в руках. Тревис взял у него половину, и в этот момент снова заиграла мандолина и зазвучал сказочный голос Дейдры:
Нам в этой жизни суждено
Всю жизнь по кругу мчать.
Лишь одного нам не дано —
На месте постоять.
Спешим с восхода на закат
Настранствоваться всласть
И возвращаемся назад —
На миг к корням припасть.
Я шел по южным берегам
И горько возрыдал;
Бродя по северным снегам,
Судьбину проклинал.
Ходил на запад, на восток,
Везде одна беда:
Наступит ночь и всходит в срок
Манящая звезда.
Давно уж юность отцвела
Зеленою весной,
И зрелость летом отошла,
Украсив сединой.
Листвою осень шелестит
И, взор туманя мой,
О чем-то тихо говорит
С грядущею зимой.
Но в этой жизни суждено
Нам всем по кругу мчать,
И одного лишь не дано —
На месте постоять.
Тревис уронил стаканы на стойку, и несколько штук разбилось. Аплодисменты смолкли, зрители завертелись на своих местах, пытаясь понять, что произошло. Тревис молча смотрел на Дейдру, завороженный музыкой, не в силах пошевелиться.
Откуда она знает эту песню?
Дейдра, сидевшая в дальнем конце салуна, заметила его реакцию и нахмурилась. Она встала, положила мандолину и начала пробираться к Трсвису между столами и стульями. Короткое мгновение, и вот уже тут и там возникли разговоры, кто-то сунул монетку в музыкальный автомат, какая-то женщина попросила у Тревиса пива, но руки не слушались его. К счастью, Макс стоял рядом и не заметил потрясения, написанного на лице Тревиса. Он обслужил клиентку.
Дейдра подошла к стойке.
— Кто научил тебя этой песне? — спросил Тревис севшим голосом.
Она удивленно смотрела на него своими миндалевидными зелеными глазами.
— Что-то случилось, Тревис?
Он вцепился в край стойки так, что побелели костяшки пальцев.
— Песня. Где ты ее слышала?
— Пару лет назад меня научил один бард.
Пол закачался под ногами Тревиса. Фолкен? Неужели она знакома с Фолкеном Черной Рукой? Невозможно!
Так же невозможно, как путешествие в другой мир? Невозможно, как существование волшебства?
