Лис занял свое место в строю. Плечом к плечу на плацу НТК-13 стояли бывшие должностные лица, в основном менты. Статьи у них разнообразием не отличались: причинение телесных повреждений, превышение власти, получение взятки, у сотрудников вневедомственной охраны часты кражи охраняемого имущества...
У сержантов патрульно-постовой службы – в основном мордобой, мелкие поборы, случаются изнасилования. У следователей, начальников подразделений и служб наиболее распространены взятки. У прокурорских и судейских – сплошь взятки и должностной подлог. Советско-партийные бонзы – тоже сплошняком за взятки попадают. Они-то никакого отношения к правоохранительным органам не имеют, по всем правилам должны в обычные зоны идти да идейновоспитательную работу проводить с уголовниками, Но нет – выхлопотали себе льготу...
Сам Лис всех, кто здесь парился, на две категории делил. Те, кто за исполнение службы попал, – дело одно. Пусть неумело или нерадиво долг правили, но умысла гадкого, своекорыстного не имели. Вон Павлов, дежурный, связал буйствующего хулигана, да не уследил, тот на спину перевернулся и захлебнулся в собственной блевотине. Сенченко, участковый, домашнего Дебошира задерживал, тот активно сопротивлялся, пришлось взять на прием, а шейный позвонок – хрусть! И лопнул... Патракиев, опер, квартирного вора гнал, выстрелил вслед, а пуля тому плечо насквозь пробила и прохожему в грудь. Сопкин, один против двоих, увидел нож – застрелил обоих. А у второго ни ножа, ни кастета...
По убеждению Лиса таких вообще сажать нельзя. Ну, а если все же государство считает нужным как опасных преступников от общества изолировать, то для них и должна быть специальная колония с облегченным режимом, а еще правильнее – просто поселение.
Зато другие... Сержанты Петров и Заславский хватали у ресторана подвыпивших мужчин в приличном «прикиде», завозили за город, избивали палками до полусмерти, ценности, деньги, вещи забирали и выкидывали бедолаг в придорожную канаву. Разбойники в форме, еб их мать! Дудорин из спецприемника задержанных баб трахал. Метелкин, участковый, по пьянке к гражданину пристал, драку затеял, глаз выбил. Иванов, опер, любовника жены избил и по сфабрикованному материалу на три дня в КПЗ засунул Лескин, судья, ча взятки преступникам меру пресечения смягчал да условные приговоры выносил. И остальные хищники, которые хапали что могли, гребли под себя изо всех сил, должность как кормушку использовали во вред закону...
Вот эту вторую категорию Лис бы в общие зоны направил. Раз они обычные уголовники, то пусть с уголовниками и разбираются, хотя результат таких разборок известен заранее... Или в спецзону, но другую, на каторжные работы!
– Коренев!
– Я! – гаркнул Лис как и положено.
– Костиков!
– Я, – отозвался младший лейтенант, осужденный за шесть квартирных краж и два грабежа.
– Котенев!
– Я, – откликнулся сержант, изнасиловавший четырнадцатилетнюю девочку.
– Котелевский!
– Я, – пробасил гигант-старлей, неправильно применивший оружие.
– Кофейкин!
– Я, – вякнул боров-прокурор, выпускавший за взятки преступников, которых с таким трудом устанавливали и задерживали Лис и его товарищи.
Сейчас все стояли бок о бок в одной шеренге, и закон не делал между ними никаких различий.
Лис считал это крайней несправедливостью.
Свое осуждение он тоже считал несправедливым. Хотя действительно сделал то, что написано в приговоре. И даже больше. Но, во-первых, все, что он делал, было направлено на обуздание уголовной сволочи. Никаких шкурных, корыстных интересов он не имел. И если приходилось нарушать закон, то только потому, что он связывал руки. А если закон мешал наказать опасного негодяя, он действовал вопреки закону.
Во-вторых, многие переступают через закон, когда он им мешает, и причем совершенно безнаказанно А его подставили. Хряк Бобовкин – вот кто это сделал С мальчишки-эксперта какой спрос заснял на свою камеру и отдал пленку. Хотя тоже должен соображать что хорошо, что плохо Трупто при нем выкапывали.
Перекличка закончилась. Отряд строем двинулся в столовую. Там было душно, гремели ложки, миски и кружки. Привычно покрикивали раздатчики. В углу у своего стола жались «петухи», им предстояло получать еду в последнюю очередь. Бац! Бац! Главный «петух» Котенев съездил по мордасам Зинке и Маргарите. Остальные засмеялись. У них тоже существовала своя иерархия, а главпетух поддерживал строгую дисциплину.
К Лису подошел маленький шустрый Шворкин – дежурный вытрезвителя, насмерть забивший «выступавшего» клиента.
– Из Тиходонска бумага пришла насчет тебя, – зашептал он в самое ухо.
– Чтоб проверили причастность к убийству какого-то Сахно или Сихно... Ты чего, правда, кого-то грохнул?
Лис оскалился.
– А тебе поручили проверить?
– Что ты, я так спросил, – испугался Шворкин. Он убирал в помещениях штаба колонии и слышал много разговоров, не предназначенных для посторонних ушей. А Лис вступился за него, когда трое зэков вознамерились учинить расправу с несостоятельным карточным должником.
Драка вышла отчаянной, с применением палок и заточек, потому произвела на Шворкина сильное впечатление. Благодарность к спасителю перевесила страх перед администрацией, и бывший дежурный стал исправно передавать Лису интересующую информацию. Он, конечно, не знал, что схватка не на жизнь, а на смерть была искусной имитацией, да и никто, кроме Лиса и трех его агентов, не мог об этом догадаться, потому что палки, заточки, удары и синяки – все было настоящим.
Мастер оперативных комбинаций, майор Коренев проводил их всегда очень убедительно, чтобы самый хитрый и изощренный противник не мог ничего заподозрить. Кроме тщательной подготовки, успех ему обеспечивала внутренняя решимость добиться цели любой ценой. И если бы на Шворкина напали по-настоящему, он все равно встрял бы и дрался всерьез, до конца. И все равно Шворкин исправно носил бы ему сообщения о происходящем в штабе, так же, как делали это многие другие обитатели специальной колонии.
В служебных аттестациях майора Коренева отмечались блестящие способности к оперативной работе. После осуждения они никуда не исчезли, потому он заплел зону агентурной сетью более плотной, чем сеть четырех сотрудников оперчасти ИТК-13, возглавляемых майором Сазоновым. Вдобавок ко всему многие секретные агенты администрации делились информацией и с ним, поэтому Лис был в курсе большинства разработок Сазонова.
Поскольку информация имеет обыкновение утекать в обе стороны, начальник оперчасти знал о деятельности Лиса, несколько раз вызывал его к себе и окольными путями заводил разговоры о сотрудничестве.
Лис отшучивался:
– Если узнаю о заговоре против власти или о подготовке убийства, обязательно сообщу. А остальную информацию я не запоминаю.
В обычной колонии «кум» обязательно запрессовал бы несговорчивого зэка. Но Сазонов поулыбался в ответ и проводил бывшего коллегу до дверей кабинета.
