Вышли. Лис сразу одному пистолетом по морде. Челюсть – хрясь! И Лопнула. Рында у него кликуха оказалась. А с ним Веретено и Ржавый. Сразу разговорились, хотя Лис пистолет спрятал и спрашивал по-прежнему вежливо и спокойно. Пообещали, что больше к Акопу не придут и другим отсоветуют. Назвали имена, фамилии, адреса, Лис аккуратно в свою книжечку записал и отпустил осознавших важность соблюдения закона юнцов на все четыре стороны. Впрочем, дорога у них лежала в строго определенном направлении – к челюстно-лицевой травматологии, а процедуры, предстоящие Рынде, должны были намертво закрепить эффект воспитательного воздействия.
Через два дня обрадованный Акоп принес сто тысяч.
– Спасибо, дорогой! Никто с ними справиться не мог, а теперь как бабка отшептала...
– Чего с ними справляться, – ответил Лис. – Просто никто заниматься не хотел.
И снова деньги взял, причем получилось это у него гораздо легче, чем в первый раз. Потом на Акопа рэкетиры наехали.
– «Крыша» есть?
– Есть. Вот телефон, звоните.
Те позвонили, назначили Лису «стрелку». Даже номер коммутатора милицейского не распознали, идиоты! Потому сцапали всех четверых, два «ствола» изъяли, нож... Троих забили в камеры, с четвертым Лис профилактическую беседу провел и отпустил, но с тех пор бар Вартаняна рэкет стороной обходил – беспроволочный телеграф быстро работает.
Акоп опять прибежал довольный, благодарил, руку жал, а в карман пухлый конверт засунул.
– Хорошая «крыша» дорого стоит, те гады хотели каждый месяц втрое больше снимать, – пояснил он, и Лис уже воспринял подношение почти как должное.
Хотя не нравилось ему это. Получать бы зарплату, обеспечивающую достойную жизнь, да не сшибать бабки на стороне, сохранять независимость, достоинство, дистанцию с заявителями... А когда на жалованье еле сводишь концы с концами, да его еще взяли моду задерживать на месяц-другой... Это честности не способствует!
А цены на все растут, да и за информацию платить надо, на те копейки, что выделяются для этого, только фуфло какое-нибудь и купишь!
Короче, устройство жизни само собой подталкивает к тому, чтобы взятки брать! А кто же такую жизнь чудесную устроил? Не иначе, как те, кто любит за счет должности карманы набивать. Сволочи!
Лис хоть дело делал: два разбоя раскрыл, квартирную кражу, тяжкие телесные... А Бобовкин в открытую маклерством занимается.
– Таможня? Иващенко можно? Привет, дружище, Центральный угрозыск на проводе. Вы там десять вагонов водки задержали, а у нас одна комбинация лопается. Да, оперативный интерес... Ты по дружбе особо бумаги не изучай, пусть едут к чертовой матери, ладненько? Ну и прекрасно, а я на днях тебе одну штучку подвезу – доволен будешь!
Сколько стоит «протолкнуть» застрявшие на таможне десять вагонов водки? Точно Лис не знал, но догадывался – много. А если можно оперативную должность таким образом использовать, то зачем по притонам шататься, агентуру заводить, разбои и грабежи всякие раскрывать?
Бобовкин и не раскрывает. Но, чтобы, бездействуя, место опера занимать, надо в служебную пирамиду хорошо вписаться и поддержкой на всех уровнях пользоваться. А это он умеет.
«Парень пробивной», – говорит о нем начальство.
Еще бы! Замначу областного УУР новую «волгу» достал, начальнику райотдела свадьбу дочери организовал. Если надо проверяющих встретить и принять как следует – лучше никого не найти. А что показатели низкие – так кто без недостатков?
Когда Коренева начальником УР назначили, Бобовкин вроде обиделся, но старшие товарищи подсказали – давай показатели, и тоже выдвинешься. А где ж их взять, показатели, если задницу от стула не отрывать, территорию не знать, никого не задерживать, врагов не заводить. Вот он и выдвинул по-другому, подставил Лиса на той «выводке».
В ИТК-13 у Лиса было много времени о жизни подумать. Руки работают, а голова свободна. Раньше он и представить такого не мог.
Больше всего один вопрос интересовал: кто загнал его в зону? Не Горский, который следствие вел, не Шпаркова, которая приговор подписала. Они исполнители, причем «слепые», не подозревающие об истинных целях собственных действий.
Конечно, начальник розыска многим мешал. Недаром купить пытались в первую же неделю после назначения на должность. Придали двое спортивно-кожаных и открытым текстом:
– Давай дружить, мы каждый месяц бабки отстегиваем, а понадобится – ты нам чем-то поможешь... Наглые, уверенные, на «ты»... Это Лиса особенно задело, он к уважению привык.
– Вы небось рэкетируете? – простовато спросил начальник УР.
Посетители двинули чугунными плечами, соглашаясь.
– Вам каждый долю платит... А вы будете мне платить, – рассеянно рассуждал Лис. – Значит, я – рэкет над рэкетом!
И неожиданно гаркнул:
– Руки на башку! Мордами к стене!
Да подкрепил приказ мгновенно выхваченным и взведенным «макаром». За шиворот каждого, ствол в спину, ноги ботинком подбил в разные стороны, до селектора дотянулся, нажал клавишу кабинета Ерохина:
– Возьми двух понятых, и ко мне!
Обыскали визитеров, у одного нож с выкидным клинком, у другого – пакетик с «буро-зеленым веществом растительного происхождения». Составили протокол и закрыли обоих в камеру.
А через пару часов явился потерявший обычную невозмутимость Бобовкин.
– Зачем ты ребят задержал? – озабоченно спросил он. – Спортсмены, несудимые.
Как будто не знает, что почти все из «новой волны» спортсмены и не судимы.
– И вообще... Они на Воронцова работают, а с ним лучше отношений не портить...
– Да ну? – удивился Лис. – А чего он мне сделает? Я любому ребра сломаю, а могу и башку прострелить... На моей территории я хозяин! И бабками меня не купишь! Разве что дадут хорошую информацию на самый верх!
Лис дружески подмигнул коллеге.
– Знаешь, что сделаю?
Он улыбнулся будто только пришедшей мысли.
– Я их заагентурю! Пусть Шамана «освещают». Давно ему пора на нары!
Бобовкин поспешно слинял.
Уголовное дело лопнуло. У ножа оказался неисправным фиксатор клинка, и экспертиза не признала его холодным оружием, чему Лис, несколько раз щелкавший опасной игрушкой, очень удивился. И вещество, похожее на анашу, оказалось безобидным растительным порошком, хотя запах был откровенно гашишным.
Задержанных надо было освобождать. Лис сделал это лично. На прощанье поговорил с каждым за закрытыми дверями и, хотя темы избирались самые отвлеченные, имитировал строгую конфиденциальность бесед. Потом, обняв за плечи, проводил «спортсменов» до выхода, дружески попрощался за руку. И все. Больше эти люди на Шамана не работали и у других авторитетов доверия к ним не стало.
А кто о намерениях Лиса мог Шамана информировать, если он только Бобовкину чернуху прогнал?
