Старик сидел, скрестив ноги, на грубом коврике у дверей дома и курил длинную изогнутую трубку. Он и маленький мальчик играли в кости на расчерченной земле. Старик оторвался от игры, чтобы взглянуть на пришельцев, и в его глазах Феликс заметил обычное подозрение всех лесных жителей к чужестранцам. Потом старик выпустил несколько колец дыма из трубки. Месснер кивнул ему — это было что-то вроде короткого приветствия, и старик в ответ шевельнул дрожащей рукой, то ли защищаясь от дурного глаза, то ли просто разговаривая на языке жестов.
Феликс с любопытством разглядывал маленький городок, обратив особое внимание на двух ражих молодцов с большими двуручными секирами. Их лица покрывали разноцветные татуировки, глаза были прищурены и внимательны. Они стучали по грязным улицам высокими, опушенными мехом сапогами со всей уверенностью храмовников Мидденхейма. Иногда они останавливались поболтать с толстым торговцем в меховой шапке или поглазеть на симпатичную девушку, поднимающуюся от реки с кувшином питьевой воды.
Толстобрюхий человек окликнул Месснера, предлагая взглянуть на разложенные перед ним на коврике меха — очевидно, охотничьи трофеи. Месснер приветливо кивнул ему и проскочил мимо, задержавшись только для того, чтобы похохотать над босоногими детьми, охотившимися на свинью.
Они прошли мимо коптильни, перед которой висел ломоть ветчины и здоровенный кусок туши кабана. У Феликса потекли слюнки от запаха коптящегося мяса. С карниза свисали привязанные за шею куры. Феликс вдруг вспомнил, как неловко висели люди на виселицах в Кляйнсдорфе, и отвернулся.
Месснер прошел в дом к писцу и после недолгих переговоров взял перо, чернила и что-то написал на маленьком клочке бумаги. Затем они проследовали к голубятне за большим каменным домом; там сидело шестеро упитанных голубей. Месснер свернул бумагу и просунул ее в стальное кольцо, а затем ловко взобрался на голубятню и достал одну птицу. Он надел ей на лапку колечко, отпустил и смотрел какое-то время, как голубь кружит в небе.
— Ну что ж, долг выполнен, старый герцог предупрежден, — произнес он. — Будем надеяться, что Фленсбург удастся спасти.
Феликс подумал, что это вполне возможно: городок был хорошо укреплен, и в нем находилось примерно семьсот людей. Кроме того, он располагался у излучины реки и скорее напоминал военный лагерь, чем деревню. С двух сторон его окружали рвы и деревянный частокол, а с третьей — защищала излучина реки. С пристаней и мостов сбрасывали срубленные стволы деревьев, чтобы сплавить бревна на какой-то рынок — может быть, на налнский, решил Феликс.
Подойдя ближе, они увидели дюжину квадратных укрепленных деревянных строений, обнесенных забором и напоминающих миниатюрные форты крепкими бревенчатыми стенами и плоской торфяной крышей. Похоже, здесь шла торговля — здания напоминали склады и фактории. На крыше одного из двух брусьев был грубо сложен молот — это был храм Сигмара.
Пройдя сквозь укрепленные ворота, Феликс увидел, что жители городка были ему под стать — такие же суровые, крепкие, деятельные. Большинство мужчин были закутаны в меха — сухощавые, с тяжелыми лицами и тяжелым взглядом. Они недоверчиво поглядывали на чужестранцев — осторожность, казалось, была у них в крови. Многие люди были вооружены топорами дровосеков. У некоторых, в охотничьей одежде, были луки. Женщины одевались поярче: многослойные юбки, стеганые кофты, красные платки на головах. Матери шагали по грязным улицам, неся корзины с товарами, а за ними, как утята, следовали гуськом их дети.
Здесь, у приграничных лесов, люди были пониже ростом, чем в центральных городах Империи, рыжеволосые и крепко сбитые. Феликс знал, что о них ходит слава как о замкнутом, богобоязненном народе, подозрительном, бедном и необразованном. Глядя на местных жителей, он вполне мог в это поверить, но помнил, что столичные обитатели, полные предрассудков, рассказывают только половину правды.
Он не ожидал увидеть здесь эту гордость и бесстрашие. Он думал, что встретит безропотных барских крепостных, а встретил людей, смотревших ему в глаза без страха и открыто противостоявших всем мрачным силам загадочного леса. Он полагал, что Месснер исключение, но теперь понял, что он типичный представитель своего народа. Феликс ожидал увидеть рабов, а нашел свободных людей, и это пришлось ему по душе.
Готрек осмотрел стены и дома и повернулся к Месснеру.
— Лучше созвать ваших людей и растолковать им что к чему. Все это очень плохо.
Феликс смотрел с дозорной башни на вырубку вокруг поселка на краю леса. Теперь и он был одним из его обитателей, и снова к нему вернулся детский страх: враждебный и живой мрак леса служил укрытием для самых страшных тварей на земле. Последние лучи угасающего солнца проникали сквозь ворота. Рядом в дозоре стоял Месснер, внимательно оглядываясь холодными серыми глазами.
— Все это, конечно, выглядит скверно, — сказал он.
— Я думал, что вам часто приходилось сражаться с лесными зверолюдами.
— Да, мы то и дело дрались с ними, с разными изгоями и прочими разбойниками. Но это всегда походило на стычки, не более. Они украдут детей — мы убьем нескольких из них. Они угонят свиней — мы начинаем на них охоту. Иногда мы обращались к герцогу и снаряжали целый карательный поход, если набеги становились уж очень жестокими. Но ничего подобного тому, что вы описали, раньше не было. Их явно что-то сильно взбудоражило.
— Может, эта женщина, их предводительница?
— Очень похоже на то. Мы слышали о таких в старых сказках — Проклятые Избранники, Воители Хаоса и все такое, — но никогда не думали, что придется с ней столкнуться.
— Боюсь, что в старых историях много правды, — сказал Феликс. — Я повидал много странных вещей во время моего путешествия. И я уже ничему не удивляюсь.
— Истинно так, господин Ягер. Я рад, что такой образованный человек, как вы, признает это. Я тоже видел много странного в лесу. И, ну это, знаете, сказки не врут, я теперь тоже не сомневаюсь. Говорят, что в этих лесах есть Черный алтарь. Он принадлежит Мраку, и там людей приносят в жертву. Говорят, что зверолюды и другие… твари… молятся там.
Они умолкли. Тревожные предчувствия овладели Феликсом. Все эти разговоры о Мраке взбудоражили и насторожили его. Он снова оглядел местность.
Женщины и дети прекратили работы в полях и стали возвращаться домой под защиту деревянных стен; их корзины были полны картофеля и редьки. Феликс знал, что провизию отнесут на склад. Поселок готовился к осаде. Другие женщины, собиравшие орехи и травы в лесу, вернулись на час раньше, когда прозвучал предупреждающий сигнал.
Мужчины уже давно были внутри, проверяя запасы воды, затачивая пики и насаживая железные наконечники на копья. Сзади был слышен постоянный звон стрел, попадающих в железные мишени, — это тренировались лучники.
Феликс подумал, что, может быть, стоило остаться на ночлег в лесу. Тогда бы он мог взять лодку и уплыть вниз по реке. Он не знал, что лучше — быть одному в чаще или оказаться здесь в западне, окруженной силами Хаоса. Он постарался отогнать от себя эти мысли как недостойные, вспоминая слова Готрека о том, что необходимо управлять своим страхом. Но опасность оказаться запертым в этих лесах постоянно терзала его.
