Следившие затаив дыхание юноши поразились такому изменению — та же Сарлуза и одновременно совсем другая, измученная, бессильная, и совсем не привлекательная.
Но пребывала она в таком состоянии очень не долго. Колдунья распростерла руку над бурлящим, искрящим всеми представимыми цветами жидкостью в котле и на глазах налилась прежней жизнью и красотой, черпая, казалось, энергию из диковинных испарений.
Внимательно следившие юноши не заметили как и откуда в другой руке у нее появилась фигурка высотой не более фута. Она подняла фигурку над бесформенной зеленой лужицей стекшей с нее мази. В ярком пламени адских свечей друзья разглядели статуэтку и вздрогнули. Вздрогнул непроизвольно и Триан.
Это была искусная и очень похожая на оригинал фигурка Уррия.
— Силы мужские пусть проснутся в тебе, — нараспев произнесла колдунья, — тело твое пусть возжелает меня. Разум твой да не будет ни о чем другом помышлять кроме близости со мной. Решимость пусть пересилит врожденную робость и ты придешь сегодня ко мне…
Зеленая влага, впитавшая в себя энергию тела, запах тела, вкус тела Сарлузы вытянулась струйкой по направлению поднятой над лужей фигуры и медленно втекла в нее.
Сарлуза выкрикнула незнакомые, абсолютно чуждые слуху будущих рыцарей слова и бросила фигурку в бурлящий котел. Над ним полыхнуло яркая вспышка, ослепившая на секунду тайных зрителей действа, жидкость поглотила статуэтку Уррия и вдруг замерла в покое, будто и не бурлила столь яростно мгновение назад.
Именно в это время Уррий принял решению любой ценой добиться обладания черноволосой служанкой непременно сегодня и вскочил на коня.
Приближаясь по лесной тропе к Красной Часовне Уррий случайно заметил в траве под старой сосной с отшелушивающейся корой белый гриб — крепкий, невысокий, с коричневой твердой шляпкой. Уррий придержал коня. Гриб необычайно напомнил ему Фракса — такой же приземистый, коренастый, ни от кого независимый.
Уррий даже рассмеялся такой внутренней схожести, навязчивое желание обладать Сарлузой наконец чуть отпустило. Он соскочил с коня, раздвинул ветки куста, прошел к дереву и удивился, как он этот гриб вообще заметил — настолько густая трава окружала его. Уррий опустился на колено и кинжалом аккуратно срезал его у самого корневища. «Отвезу Фраксу, — решил он, — пусть тот порадуется». Он вышел обратно на тропинку.
Вдали, меж деревьев, уже мелькнула укромная синь Безымянного озера — меньшего из трех. Ярдах в двухстах со стороны, почти противоположной той, где сейчас находился Уррий, разлилось озеро Герранбиль, а еще дальше, на одной линии с первыми двумя было самое большое озеро — Гуронгель, дальний его берег был в чужих владениях и на тот берегу Уррий ни разу не бывал. Красная Часовня возвышалась несколько левее, между Безымянным озером и Герранбилем, на верхушке небольшого, но высокого холма. Единственная удобная для ходьбы тропинка к часовне пролегала по искусственной, специально сделанной насыпи, все остальные склоны холма густо поросли труднопроходимым вереском и стройными тонкими соснами.
Уррий вышел к чистой глади воды и почесал в густой шевелюре — если обходить слева — гораздо ближе, но берег местами крут и придется идти по воде, меж выпяченных в воду узловатых щупалец корней вековых деревьев. Если идти справа, то получится гораздо дальше, зато между Безымянным озером и Герранбилем проходит дорога, ведущая к Красной Часовне из замка — утоптанная и знакомая, так что там получится быстрее. Небольшое Безымянное озеро неожиданно напомнило Уррию утреннюю сцену, хотя контраст был разителен — отражающая жизнерадостное солнце синева и черная лирическая глубина. Вот так же будет отличаться его вечерняя победа над женской плотью, в которой он сейчас уже почти не сомневался, над утренним сонным позором.
В прозрачности воды у проросшего травой берега ему вновь померещилось знакомое лицо и заговорщицки подмигнуло. Уррий многозначительно улыбнулся и хлопнул коня по крупу — жизнь замечательная штука! Особенно, когда ты молод и впереди радость потрясающих открытий и опьянение побед! О трауре поражений, горечи утрат и тяжести несмываемого позора не думают в четырнадцать лет — да минует чаша сия. И кажется — обязательно минует! Ну что может случится со мной — молодым, сильным, отважным и честным и с моими, такими же сильными, друзьями? Пусть трусы дрожат за судьбу свою, благородный рыцарь смотрит в даль будущего с открытым забралом! Смотрит, как человек, уверенной в своей победе. Как, например, сейчас Уррий уверен, что сегодня эта аппетитная служанка (даже не важно имя ее, важно лишь, что он ее возжелал) будет сегодня в его объятиях! Уррий так решил!
Скоро уже покажется Красная часовня. Уррий поднес ближе к глазам гриб-боровик, который так и держал в левой руке. Набухшая бурая шапка, не более четырех дюймов в диаметре, казалось прочной, грубой, неприступной, хотя и была чуть объедена с одного края каким-то насекомым. А снизу шляпка была мягкой, сочащаяся беззащитностью, к мякоти прилипла сдвоенная порыжевшая сосновая иголка. А ножка крепкая, плотная, толстая у основания, с сетчатым рисунком — словно широко расставленные ноги, твердо стоящие на земле. И в траве почти не виден был, случайно его заметил, стоял спрятавшись, а приглядишься — богатырь растительного царства. Так и Фракс — средних лет, коренастый, сильный, невысокий. Происхождение явно благородное — манерами обладает изысканными, знает много, а путешествовал сколько… Уррий часами мог слушать его рассказы о дивных дальних странах: слова скупые, а образы зримые, словно сам умираешь от жажды в пустыне или замерзаешь в горах, застигнутый бураном… И в то же время что-то же заставило Фракса жить отшельником у Трехозерья — видать, как у гриба шляпка, и он покусан жизнью…
Эмрис и Ламорак недолюбливали Фракса, отвечая взаимностью на его нелюдимость. А у Уррия с отшельником Красной Часовни сложились отличные отношения, Уррий сам уже не помнил почему. Но именно Фраксу открыл бы самые сокровенные чувства Уррий, а не отцу, не священникам, пусть даже брату, дяде и двоюродному деду, не лучшему другу Эмрису, не симпатичным и тоже много знающим двум другим отшельникам, а именно немногословному и угрюмому Фраксу. Вот и сейчас Уррий собирался рассказать Фраксу о своем утреннем бегстве и посоветоваться, как ему вернее овладеть желаемым.
Уррий вздрогнул.
Он дошел до подножия холма и входил в ворота естественной ограды часовни из кустов терновника. С насыпи, ведущей к дверям часовни медленно спускалась Сарлуза. На ней была белая обычная блуза и коричневая до щиколоток юбка. Черные волосы ее были, точно как утром, распущены и разметались по плечам, руки она вытянула навстречу Уррию.
Откуда она здесь? — поразился Уррий. Неужели она любовница Фракса? Но тогда ей не идти мне навстречу надо, а прятаться… Значит, это она меня ждала! Но откуда узнала, что я буду здесь? Впрочем, ведь матушка просила меня отвезти провизию Фраксу, ни для кого не секрет…
Сарлуза шла ему навстречу, не отрывая от него глаз, и левой рукой распахивала на груди просторную блузу. Губы ее что-то шептали ему… он не слышал что, расстояние между ними было еще велико.
