Двойник Алвисида вновь замер в своей привычной уже глазу позе.
— И что ты понял из этого ответа? — иронично поинтересовался Уррий. — Я уже читал некоторые Директории и знаю лишь одно — чтобы осмыслить все это, возможно, не хватит всей жизни. Либо надо принимать на веру каждое слово, либо отвергать, как откровенную ложь. Но разве можно не верить собственным глазам?!
— Я спрошу, — вдруг сказал Эмрис. Подошел прямо к двойнику бога и громко спросил:
— Кто мой отец?
— Не знаю ответа, — после тягостного молчания, повисшего в комнате, ответил волшебный человек.
— Откуда ему знать? — Уррий обнял брата за плечо. — Алвисид же погиб двести лет назад. Неудивительно, что он не знает ответа. Завтра мы поедем все втроем к озеру Трех Дев и ты возьмешь Экскалибурн, — в голосе Уррия чувствовалась такая уверенность, что Эмрис даже вздрогнул.
Он пристально посмотрел на друга.
— Откуда ты знаешь?
Уррий помедлил, не зная как ответить, чтобы Эмрис понял и сказал:
— Эмрис, последние несколько дней со мной бывает так — знаю и все тут. Откуда это — я сам не пойму!
— Ты же наследник Алвисида! — воскликнул Ламорак. В голосе его слышалась бескорыстная радость за Эмриса. — Возьмешь ты Экскалибурн, раз Уррий говорит! У тебя будет Экскалибурн, у Уррия вообще целая коллекция волшебных мечей! — в голосе его послышалась нотка зависти. Но зависти не черной, хотя ему, конечно, и обидно немного.
— Ладно. — Уррий повернулся к волшебному человеку, взял в руки ларец и открыл его. — Хватит на сегодня.
Человек тут же уменьшился в размерах и Уррий не успел заметить, как он снова оказался лежащим в ларце. Юноша убрал ларец в сундук.
— Ребята, не открывайте этот ларец без меня, — сказал Уррий. — У меня от вас секретов нет, но вы же слышали — если его кто откроет, не владеющий силой Алвисида, сразу умрет! — Уррий чувствовал перед друзьями самому непонятное ощущение вины.
Уррий решил, что если Эмрис действительно возьмет Экскалибурн, а скорее всего так и будет — чувство не обманывает! — то он подарит Ламораку Неустрашимого. Придумает достойный повод, чтобы ненароком не обидеть друга и подарит! «Но говорить пока ничего не стоит», — решил Уррий. Он стал складывать свои трофеи в сундук. Взял Неустрашимого в руки и вдруг сказал:
— Ламорак, ты примешь от меня этот меч в знак нашей верной дружбы?
Эмрис и Ламорак удивленно посмотрели на Уррия. Это был поистине королевский подарок. Волна самых теплых чувств овладела всеми тремя юношами.
— Спасибо, Уррий, — ответил Ламорак и с трепетом взял меч. — О, если бы на тебя напал целый отряд врагов, я был бы счастлив встать на их пути и убить их. Или умереть.
— Тебе не придется вставать одному против целого отряда, — заверил его Уррий. — Рядом буду я и мой Гурондоль.
— И я, — сказал Эмрис.
— И его Экскалибурн, — уверенно добавил Уррий.
Они все трое обнялись. Нет ничего священней и крепче мужской дружбы! — думал каждый из них в этот момент.
Какой-то странный звук за окном привлек внимание Уррия. Он подошел к окну и высунулся по пояс.
— Странно, — сказал он. — Какой-то столб во дворе устанавливают…
— Это колдунью будут жечь, — пояснил Ламорак.
— Что? — Уррий не поверил. — Сарлузу?!
— Да, — подтвердил Эмрис. — Отец Свер сказал, что ее сегодня же сожгут.
Уррий обессиленно подошел к кровати и сел.
— Ребята, идите мойтесь, — попросил он. — Мне нужно побыть одному.
14. ТУРНИР
Сошлись они на середине поля.
Тот и другой пускают в дело копья,
Врагу удар наносят в щит узорный,
Его пронзают под навершьем толстым,
Распарывают на кольчугах полы,
Но невредимы остаются оба.
Полопались у них подпруги седел.
С коней бойцы свалились наземь боком,
Но на ноги вскочили тотчас ловко,
Свои мечи булатные исторгли,
Чтоб снова продолжать единоборство.
Одна лишь смерть конец ему положит.
«Песнь о Роланде»
То ли чародеи и маги, которым сегодня предстояло состязаться в своем искусстве, расстарались, то ли сам Господь Бог заинтересовался предстоящим турниром, но небо было идеально чистым, без единого облачка. Дул легкий южный ветер, навевая прохладу — погода словно делала все от нее зависящее, чтобы рыцарям было удобнее продемонстрировать ловкость, храбрость и умение.
С раннего утра к ристалищу близ Роквуда стали сходиться огромные массы людей — сперва те, кто был победнее, чтобы занять бесплатные места получше, потом средний класс, который за места мог заплатить. Знатные рыцари и дамы о таких пустяках не беспокоились — их ложи на двух огромных трибунах, расположенных друг против друга по длинным сторонам боевого поля не займет никто без риска для здоровья.
Сэр Отлак, как истинный рыцарь прибыл на турнир с самого раннего утра, приняв лишь легкий завтрак. Но в свою ложу, расположенную на почетном месте неподалеку от королевской (всего через три), отнюдь не торопился.
Вместе с Мориансом он бродил между шатров, в которых готовились к поединкам рыцари, встречал знакомых и радостно обнимался, либо холодно раскланивался. Зашел в шатер, где готовился к турниру его старший сын, тщательно осмотрел его экипировку, тоном знатока посоветовал взять другой щит — чуть меньших размеров, зато легче. Проверил также доспехи и упряжь лошади Педивера — на прошлом турнире, если бы не зоркий глаз графа, заметившего прохудившийся ремень, быть бы сэру Педиверу на зеленой, помятой копытами, траве ристалища.
— Ты уверен, что хочешь сразиться именно с Гловером? — последний раз спросил граф, который несколько волновался за исход поединка. — Он самый сильный из всех шестерых.
— Отец, но ведь ты же сам всегда выбирал самого сильного противника, — ответил сын.
— Но может быть, не в первом заходе. Пусть он сперва встретится с двумя-тремя, чуть подустанет…
— Отец, ты же не ждешь, что я соглашусь с твоими доводами? — резонно заметил Педивер.
Сэр Отлак сердечно обнял сына. Он гордился им.
— Удачи тебе, Педивер, — сказал граф и вышел из шатра.
Неподалеку прогуливался барон Ансеис, уже в доспехах, но без шлема. Один его оруженосец держал под уздцы полностью готового коня и шлем француза с ярким красным плюмажем, второй разложил на траве десяток длинных турнирных копий из ломкой пихты и с трезубчатыми коронками, вместо острых боевых наконечников.
— Вы уже готовы, барон? — удивился сэр Отлак.
— Я всегда готов, — пожал тот плечами.
