Это он всерьез мне сочувствует или втихаря поиздеваться решил? Отыгрывается за драп собственных бойцов?
— А ты не бойся, — язвительно посоветовал я в ответ, — после третьей чарки видно будет, кто из нас больше устал и чего стоят ваши девочки.
Тешуб почтительно склонил голову, посчитав за лучшее отмолчаться. Правильно сделал — я был зол и мог изрядно повредить его здоровью. Ехавший неподалеку Кандис почувствовал возникшее напряжение и решил перевести разговор на другую тему.
— Скажи, Олег, — назвал он меня по имени, очевидно, успев выяснить за время моего беспамятства принятую у нас манеру обращения, — а откуда взялись демоны, пришедшие нам на помощь? Мои люди… — он сделал многозначительную паузу и выразительно посмотрел на порубежников, — …хотели их атаковать, пока не увидели, на чьей стороне они сражаются.
Порубежники облегченно перевели дух.
Значит, никто о наших трансформах местным воякам сообщить не удосужился… Что ж, меня тоже за язык не тянут. — Это ты у Антоныча спроси — он у нас по демонам главный специалист. Меня совсем другому учат. Чему попроще.
Кандис коротко взглянул на мрачную парочку наших старейшин и отрицательно покачал головой.
— Не настолько уж мне интересно, чтобы попадать под горячую руку сердитым магам, — поделился он своими соображениями, — ну, демоны так демоны, главное, что помогли… а девушка, что вас сопровождает, тоже маг?
— Не знаю, — честно ответил я, — но приставать к ней не советую — печальный исход гарантирован. Даже таким, как мы.
— Ага, — понимающе кивнул Кандис, — слышал о таких: полезные в команде люди… и готовит, наверное, неплохо?
* * *
За болтовней время летит незаметно, и я даже поморщился, когда процессия остановилась у ворот большого здания, граничащего с цитаделью Астиага. Створки гостеприимно распахнулись, и мы в сопровождении Тешуба въехали во внутренний дворик. Набежавшие слуги приняли поводья, рядом с конем Натальи поставили скамеечку, чтобы девушке было легче спешиться. Увешанный драгоценностями домоправитель, часто кланяясь, пригласил нас почтить дворец своим присутствием. Высокий голос и женоподобная пухлая физиономия выдавали в нем принадлежность к экзотическому для нас отряду евнухов. Значит, девицы тут и впрямь присутствуют. Причем только для избранных. Я обернулся к Тешубу.
— Что за вечеринка без собутыльников? Тем паче ты, помнится, что-то болтал о моей усталости. Подключишься?
— К сожалению, обстоятельства требуют моего немедленного прибытия к наместнику, да пребудет с ним прохлада! Иначе я безусловно составил бы тебе компанию, молодой колдун!
Тешуб холодно откланялся и выехал со двора. Что-то в наших отношениях явно не заладилось. Соперника он во мне почувствовал, что ли? В чем? Не понимаю.
— Как хочешь, — сказал я ему вслед и гаркнул так, чтобы услышали за воротами; — Эй, Кандис! Бери своих ухорезов и заходи в дом — гулять будем!
Домоуправитель на миг изменился в лице, но тут же совладал с собой и приторно улыбнулся:
— Уважаемый гость приехал издалека и, наверное, не знает, что ватага Кандиса пользуется в Киаксаре дурной репутацией — отчаянные головы, что с них возьмешь… привыкли в походах все вопросы решать секирой и в городе то же самое учиняют…
— Тебе крупно не повезло, — поделился я с евнухом и указал на Зайченко, — к вам мы попали именно из-за нашего во-он с тем парнем буйного поведения, а наши главные маги, постарше которые, и вовсе разнесли целое государство вдребезги и пополам, когда решили, что к власти пришли не те люди. Так что беги, приглашай гостей, пока я не рассердился.
Евнух побледнел и опрометью бросился вон. Через минуту чистенький благопристойный дворик наполнился звяканьем оружия и оживленными голосами предвкушающей попойку ватаги.
— Развеяться захотелось? — спросил Петрович, похлопав меня по плечу. — Одобряю. После драки угостить союзников не грех, особенно когда на халяву. Платит-то, как я понимаю, наместник Астиаг? Да пребудет, если ему уж так приперло, над его головой прохлада.
Да, с нашими вождями не знаешь что и ждать — я-то думал, что придется отстаивать свое право на веселый отдых!
Распахнулись ведущие в дом двери, открыв взорам просторный холл. Пообочь входа возникли согнувшиеся в поклоне слуги. Командир, до сих пор державшийся в стороне от суеты, первым почтил своим присутствием наше временное пристанище.
— Никакого вкуса у людей, — брюзгливо заметил он, оглядываясь, — всюду одни и те же помпезные царский пурпур и позолота. Можно подумать, что в природе нет других тонов!
С этими словами он отстранил подбежавшего слугу и прошествовал по анфиладе комнат так, словно жил здесь уже не один год и хорошо знал, где нас ждет накрытый стол.
Мы проследовали за ним и еще раз убедились, что командир никогда не ошибается — не знаю, кто и когда успел сообщить о нашем прибытии, но стол уже ждал гостей и вереница слуг торжественно вносила в обеденный зал огромные серебряные блюда с разнообразными деликатесами. Странновато, но командир не нервничал, значит, и мне дергаться резона не было.
Вошедший следом за нами Кандис грозно осмотрел своих бойцов. Ватажники дружно подошли к стоящему у стены роскошному дивану и разоружились, оставив при себе только кинжалы. Гора железа на атласных подушках никак не соответствовала количеству порубежников — этого арсенала хватило бы на десяток подобных ватаг. Что ж, им виднее, что может потребоваться на задворках империи. Управителю же теперь наверняка придется менять обшивку или выкидывать диван — нежная обивка не выдержала соприкосновения с грубой жизненной прозой.
Когда мы уже расселись за столом и даже успели опрокинуть по кубку за победу, в зал впорхнула стайка девиц в развевающихся газовых одеяниях. Полупрозрачный газ скорее подчеркивал, нежели скрывал, нежные девичьи прелести, и глаза порубежников масляно заблестели. Я их понимал — в обычной забегаловке жриц любви подобного класса не встретишь.
Девушки, оживленно щебеча высокими голосами, равномерно распределились вокруг стола, не обойдя вниманием даже Наталью. Наша соратница некоторое время ревниво косила глазом на коллег, но потом достаточно увлеклась беседой с подсевшей к ней гейшей, чтобы забыть о пуританстве и о нас, грешных.
Вечеринка набирала обороты: хохот порубежников становился все более громогласным; щурились, как сытые коты, Антоныч со Строгановым, окруженные полудюжиной прелестниц. Даже влюбленный в дочь Астиага Зайченко рассеянно оглаживал сидящую рядом девицу, хотя надо отметить, при этом его взор отсутствующе скользил по залу, и было совсем не трудно догадаться, кого бравый десантник мечтает увидеть на месте успевшей перебраться к нему на колени подружки.
Только Горицкий надирался тонкими винами из подвалов Астиага в полном одиночестве — составить ему компанию девушки не решились, видимо, почувствовав холодную неприступность нашего командира…
Мои наблюдения прервало настойчивое подергивание за рукав. Я ласково улыбнулся ждущей внимания девушке и подставил опустевший кубок под солнечный поток, льющийся из наклоненного изящной девичьей ручкой хрустального графина.
