– Я сразу понял, что тебе нет интереса к нам идти. А ты пришла и зацепилась... Ради чего? Даже ни разу денег Не попросила! Или влюбилась?
Он скверно улыбался. Мальвина поняла, что пора уносить ноги. Хоть голой прыгай в окно..."
– Милок, откуда у; тебя деньги? Шишка хорошая, это да, ради нее и приходила. А в этот дом ты меня только сегодня привел, если твой – тогда ты крутыш! Теперь и о бабках поговорить можно. Давай штуку в месяц, и я работу бросаю!
– Знаешь, что с такими блядями, как ты, делают? – Кривуля раздвинул ей ноги, вставил два толстых пальца в скользкое, прилично разработанное отверстие и резко согнул. Виолетта вскрикнула от боли.
– Ты что, совсем долбанулся!
– Я тебе сейчас сюда скипидара налью! – пухлые красные губы оттопырились в предвкушении предстоящего удовольствия. – И ты все расскажешь!
Он резко дернул руку вверх, словно пытаясь оторвать попавшую на крючок девушку от дивана. Виолетта закричала.
– Заткнись, сука! – не вынимая левой руки, правой он дал ей сокрушительную оплеуху. В голове у Мальвины помутилось. Нож, которым она резала ананас, лежал рядом, на столе. Пластмассовая рукоятка удобно легла в ладонь.
– Ты! – Бешеные глаза выкатились из орбит, но выкрик тут же оборвался.
Блестящая сталь вонзилась в волосатую грудь под левый сосок и очень легко, словно в пустоту, вошла по самую рукоятку. Смертельно побледнев, Колдун опрокинулся с дивана и с грохотом упал на пол. Виолетта вскочила и принялась быстро одеваться. Мальвина сообразила протереть бокал, бутылку и, преодолевая брезгливость, вытерла упруго-податливую ручку ножа. Потом расчетливо осмотрелась, сунула в сумочку выпавший тюбик помады и исчезла. В богато обставленной комнате продолжала играть тихая музыка.
* * *
Подъехав к зданию РУОПа, Лис сразу обратил внимание на маленькую фигурку у КПП. Что-то в облике показалось знакомым, но, только подойдя вплотную, он узнал сержанта Трофимова.
– Уже гуляешь? – спросил Лис, стараясь скрыть удивление. Он не ожидал, что вмешательство Чекулдаева скажется столь быстро и наглядно.
– Поблагодарить пришел, – милиционер долго тряс руку Лиса. – Враз все переменилось... Подписку дали, говорят, и статью изменят... Вместо убийства превышение самообороны...
– Отлично, поздравляю! А чего такой озабоченный, невеселый?
Трофимов замешкался с ответом. Первое, что он сделал, выйдя из изолятора – вызвал на переговоры жену. Валюшка не очень обрадовалась освобождению мужа, во всяком случае, тон у нее был растерянным.
– У меня все нормально, – сообщила она. – Я сейчас у Михайлыча работаю. Секретарем.
Его будто жаром обдало.
– У меня подписка, домой ехать не могу, – выдавил он. – Приезжай, свидимся.
– Как же я приеду! – затараторила Валюшка. – Только на работу вышла, кто же меня отпустит...
Трофимов понял, что у жены новые дела, новые заботы, новая жизнь. Но всего этого он своему благодетелю говорить не стал.
– Домой съездить хотел, следователь разрешил ненадолго... А денег нет... Лис вытащил бумажник, извлек три сотенные купюры.
– Держи. Разбогатеешь – отдашь!
Он хлопнул сержанта по плечу и, не слушая слов благодарности, прошел через КПП. Только он зашел в кабинет, как по внутреннему позвонил Нырков.
– Зайди ко мне, хорошие новости...
Хорошие новости у ментов бывают гораздо реже, чем плохие, поэтому через несколько минут Лис уже сидел у начальника.
– Опять позвонил Крамской, – удивленно рассказывал Жук. – И дает задний ход по всем статьям, дескать, служебная проверка закончена, претензий к Кореневу нет, пусть работает спокойно! Как будто это я спокойствию мешал...
Генерал внимательно рассматривал Лиса. Но прочитать отгадку на его лице не мог, ибо тот сам ничего не понимал.
– Странно все это... То так, то эдак... Я позвонил в УСБ, Зимину, он тоже удивлен: Говорит, поступила команда проверку свернуть. Но ваш Коренев, сказал, так обставился, что его и зацепить не за что... Чист, словно младенец!
– В этом он прав, – не стал спорить Лис.
– А что с Колдуном? – Колорадский Жук понял, что ничего не вытянет из своего хитроумного подчиненного.
– Сегодня буду знать, где он, – ответил Лис.
– Ладно, докладывай! – эта фраза означала, что разговор окончен.
В середине дня из больницы доставили Ужаха Исмаилова. Перевязанная голова, ссадина на переносице, бледное лицо свидетельствовали, что он еще не оправился после аварии. Но вел себя чрезвычайно дерзко и враждебно, ни на один вопрос не отвечал.
– Ты кто такой? – спросил он у остолбеневшего от такой наглости Лиса.
– Ты прокурор, судья, начальник? Ты – никто! И сделать мне ничего не можешь! Потому и говорить с тобой я не буду!
– Вот так, да? – кротко спросил Лис. – Ну и ладно.
И, обращаясь к конвоирам, сказал:
– Отведите его в ИВС, в «тройку». Я позвоню дежурному, предупрежу... В третьей камере изолированно от других задержанных сидел Джафар.
Направляя к нему Ужаха, Лис никаких нарушений не допустил. Закон предписывает содержать раздельно мужчин и женщин, взрослых и несовершеннолетних, ранее отбывавших срок и попавших за решетку впервые. Помещать в одну камеру лиц, состоящих между собой в неприязненных отношениях или даже кровных врагов, закон не запрещает. Может быть, это дело морали, но соблюдение этических норм – дело хотя и желательное, но вовсе не обязательное. К тому же представления о том, что морально, а что нет, становятся с каждым годом все более размытыми.
Лис действительно не был ни прокурором, ни судьей – обычный оперативный работник, в его функции не входило карать и миловать, выносить приговоры и освобождать условно-досрочно, обвинять и оправдывать. Распределение задержанных и арестованных по камерам не имеет никакого отношения к правосудию, это просто организационно-технический акт.
Через день задержанный Арцатов зарезал половинкой бритвенного лезвия задержанного Исмаилова. Крохотный кусочек заточенной стали перехватил сонную артерию, и вся камера была забрызгана кровью. Каким образом Арцатов раздобыл лезвие, установить так и не удалось: сам он никаких показаний не давал, а сотрудники ИВС, естественно, клялись, что обыск был проведен тщательно и по всей форме.
Лису позвонил Чекулдаев. Ему не терпелось выслушать благодарность за Трофимова, и он ее выслушал.
– Скажите откровенно, Филипп Михайлович, – пророкотал в трубку адвокат. – Какой у вас интерес в этом парне? Я думал, у вас совместные дела, а он обычный затурканный работяга... Но молодец, держался стойко, как я ни выпытывал, говорил, что вообще вас не знает, случайная встреча...
– Так и есть. Я видел его два раза. Точнее, три, но последний уже после освобождения... Просто за него некому было заступиться, я это и сделал...
