Каратист ждал, где и было сказано. Он сунулся к передней дверце, но Алекс покачал головой.
– Там замок барахлит. Садись назад.
– Куда мы едем? – едва ввалившись в салон, сразу же спросил он. – До «стрелки» час. Чего делать будем?
– Не мандражируй, – спокойно произнес Кривуля. – Лучше поздоровайся с Алексом.
– Здорово, братан! – послушно сказал тот. Алекс понял, что он выполнит и другие указания Кривули.
– Твоим кентам «стрелка» уже перебита. Сейчас выедем на Левый берег, встретимся с авторитетами, они нас и разведут по понятиям... Все будет нормаль. Как ни прикидывай, мы им ни за что не должны. Наоборот, можно за «наезд» с них получить.
– Ну их... Лишь бы отстали.
Каратист сразу успокоился и поудобней устроился на сиденье.
– Чего тут такое скользкое... Пленка какая-то...
– Продавать тачку буду. Чтоб чехлы не терлись.
Каратист добродушно рассмеялся:
– Тут такие ценные чехлы... Он явно ничего не подозревал.
Машина въехала на мост. Внизу расстилалась покрытая рябью водная гладь, неспешно шла по течению длинная самоходка, у причальной стенки пассажирского порта стояли белые двух – и трехпалубные теплоходы. Впереди ожидала гостей зона отдыха и развлечений: пляжи, кафе, бары, пивные, мороженицы, рестораны, сауны, бильярдные, базы отдыха, прокат лодок, катание на лошадях и десятки других больших и маленьких удовольствий на все вкусы и на любой размер кошелька. Кроме, конечно, очень уж тощего.
Мост закончился, и машина вывернула на Левобережное шоссе. Обычно здесь дежурили гаишники, но Алекса это не тревожило: сзади сидит Кривуля, а он знает, что делать, и в случае необходимости и его научит, как надо поступать. Сейчас он был готов выполнить любую команду товарища, и если тот крикнет: "Бей! ", то Алекс не задумываясь выхватит пистолет и поднимет стрельбу. Такое состояние удивляло: как будто хорошо выпил или покурил плана...
Через несколько километров рестораны и кафе закончились, а базы отдыха еще не начались.
– Сворачивай, – сказал Кривуля. Вправо отходила хорошо укатанная грунтовка, и Алекс свернул на нее. Здесь на первый взгляд было пустынно, хотя тут и там просвечивали сквозь не успевшую загустеть листву вроде бы пустые машины.
– Сплошное порево, – с завистью сказал Каратист, и нельзя сказать, чтобы он здорово ошибался.
Раскачиваясь на ухабах, «копейка» приблизилась к озеру и принялась объезжать его. Когда-то здесь был песчаный карьер, потом котлован наполнили водой многочисленные ключи. Озеро получилось холодным и очень глубоким.
– Давай вот сюда...
Алекс снова повернул руль вправо и, подъехав почти к самому берегу, остановился. Сердце у него оглушительно забилось, почти выскакивая из груди. Скорей бы!
– Мы первые! – удивился Каратист.
– Ничего, – ответил Кривуля, и голос у него стал напряженным. – Давай выйдем.
Алекс обеими руками вцепился в руль.
– Да чего там делать... Лучше здесь посидим. Ты скажи, что им говорить... А чего у тебя в сумке?
– Удочка, – Кривуля кряхтя расстегивал «молнию». – Чтоб не бросаться в глаза...
– Как так?.. Значит, и у них у всех удочки будут?
– Конечно! Неужели непонятно, что нельзя просто так торчать у всех на виду! А что говорить, я тебе там скажу, чтобы Алекс не слышал. Зачем ему лишний сор в мозгах... Выходи!
– Странно это все...
Каратист открыл дверцу. Алекс впился в руль так, будто ждал лобового удара. Кривуля никак не мог подцепить опиленную шейку приклада. Каратист высунул из кабины ноги и подался вперед. Кривуля ухватил наконец обрез и вытянул руку. Он замешкался на долю секунды: Каратист уже вставал, и вместо затылка напротив дульного среза оказалась могучая шея. Кривуля нажал спуск. Обрез хлопнул, Каратист упал на колени и дико закричал.
– Мочи его! – приказал Кривуля, дергая тугой затвор. Алекс выскочил и стал обегать машину, шаря ладонью по животу, но пистолета не находил: он провалился в штанину и застрял где-то на уровне щиколотки.
Каратист вскочил и, не разбирая дороги, помчался, как раненый лось. Слышался тяжелый топот и треск ломающихся веток. Кривуля тяжело выкарабкался наружу, передернул наконец затвор и стал целиться. Синяя рубашка мелькала в кустарнике уже метрах в тридцати. Второй выстрел по сравнению с первым показался орудийным залпом. Но Каратист продолжал бежать.
– Быстро за ним! Не упускать!
Но «ТТ» намертво застрял в сужении штанины, Алекс не мог вытащить его снизу, да и бежать с такой гирей на ноге тоже не мог.
– За ним, пристрелю! – Кривуля наставил на него обрез. Лицо массажиста было страшным.
– Ты что, Вовчик, не надо, я сейчас...
Трясущимися руками Алекс расстегнул ремень, спустил брюки и добрался наконец до пистолета. Придерживая расстегнутые штаны левой рукой, он кинулся в погоню. Синей рубашки уже видно не было, но он бежал наудачу, сохраняя выбранное направление. Хотелось освободить правую руку, чтобы засупониться, но куда деть оружие? Он попытался взять его в зубы, но пистолет оказался довольно толстым и выскальзывал. Внезапно он наткнулся на мелкое болотце, пришлось огибать его, но все равно ноги по колено оказались испачканными черной, противно пахнущей жижей.
Вдруг заросли поредели и закончились: здесь левобережье пересекала высоченная железнодорожная насыпь. Метрах в ста по ней, срываясь и падая, карабкался Каратист.
Алекс прицелился. Рука дрожала, мушка прыгала и не хотела совмещаться с синей фигуркой. Он подхватил рукоятку левой, это помогло не очень сильно, к тому же свалились штаны, но он не обратил на это внимания. Расстояние явно было чересчур большим, но Алекс решил стрелять: для очистки совести и отчета перед Кривулей.
Три выстрела громом разорвали безмятежную тишину и эхом отразились от насыпи. Каратиста они только подхлестнули. Синяя фигурка на четвереньках достигла вершины и скрылась за гребнем. Алекс вздохнул. Он сделал все, что от него требовалось. Точнее – все, что мог. Положив пистолет на землю, он застегнул наконец брюки и двинулся в обратный путь. Вопреки всем виденным фильмам, «ТТ» не хотел держаться за поясом – ни на животе, ни за спиной, норовя провалиться внутрь. В конце концов Алекс зажал его в руке.
Он плохо ориентировался и заплутал среди одинаковых березовых стволов и однотипного кустарника. Раздвинув очередную преграду, он наткнулся на лакированный борт какой-то иномарки. Дверцы были открыты, совершенно голая девушка устраивалась поперек на заднем сиденье, а здоровенный бугай со спущенными до колен брюками нетерпеливо дожидался, когда она примет нужное положение. Он резко развернулся на шум, и, встретившись с ним глазами, Алекс пожалел, что не обошел эту полянку стороной. Но выражение лица у здоровяка тут же изменилось. На нем отчетливо проступил страх.
