Сагай тихонько спросил:
— Как думаешь, она в порядке?
Хет пожал плечами, не желая слишком углубляться в возможность того, что дело обстоит вовсе не так хорошо. Он до сих пор никогда не принимал близко к сердцу страхов Илин. Она была слишком осторожна и казалась последним человеком в мире, от которого можно ждать чрезмерного использования магии и которому бы, как следствие, угрожала потеря разума. Теперь же он надеялся на то, что эти редкости действительно важны, как считают Констанс и Риатен: тогда Илин рисковала не зря.
Они выжидали, давая ей время добраться до ворот и проделать там свой фокус; надо было дать и время обитателям Порта-Майор успокоиться после пережитых тревог. Правда, ждать так долго, как хотелось бы Хету, было нельзя — ведь ночь коротка и дело идет уже к рассвету, а стражники, прочесывающие территорию Академии в поисках воров, скоро могут вернуться. Хет заметил, что лампа в комнате Еказара все еще горит.
Сагай намечал начать свою диверсию где-то в дальних дворах, чтобы иметь побольше времени на бегство от стражей. Прежде чем он отправился на поиски подходящего места, Хет передал ему свою веревку: если его самого поймают в покоях Еказара, нет причин страдать обоим.
Дав Сагаю время отойти достаточно далеко, Хет направился к Порта-Майор, прячась в тени стен. Он дошел до башни, у двери которой висели фонари, отгоняющие призраков, и, не дожидаясь, пока их свет выдаст его, скользнул в густую тень у подножия одной из декоративных колонн.
Где-то в отдалении, в одном из дворов, находящихся на пути к главным воротам, раздался хриплый крик — это Сагай орал диким голосом, совсем непохожим на его собственный, но неплохо имитирующим вопль пожилого ученого, только что внезапно грубо разбуженного:
— На помощь! Воры! Воры в моей комнате! На помощь! Эй, стража!
Два стражника выскочили из открытой двери башни. Схватив по фонарю, они помчались на выручку. Старый-престарый привратник вышел за ними и дошел как раз до границы освещенного круга; он спотыкался, будто только что проснулся, и подслеповатыми глазами с тревогой всматривался в темноту. Хет без всякого труда проскользнул у него за спиной в открытую дверь.
Это, видимо, было служебное помещение для ночной охраны. Оно было почти пусто, чисто выметено, на полках стояли незаправленные лампы, а под полками — тяжелые сосуды с водой; на столике в углу комнаты валялись разбросанные фишки какой-то неожиданно прерванной игры. Две двери вели в другие помещения, еще одна выходила на узкую винтовую лестницу. Из соседней комнаты кто-то окрикнул привратника, спрашивая, что случилось. Хет уже взлетел по лестничным ступенькам, преодолев первый виток к оказавшись вне поля зрения, когда привратник устало проковылял в комнату, чтобы ответить на заданный вопрос.
Хет остановился на лестнице, стараясь уловить движение у себя над головой, и тихонько выругался. Академия, как видно, не каждую ночь переживала подобные потрясения, и сейчас бодрствовало гораздо больше народа, чем полагал Хет. Впрочем, изменить это он никак не мог. Он должен был украсть утраченную древность обязательно сегодня, до того как Констанс или торговые инспектора наложат на нее лапы.
Сверху не было слышно ни шагов, ни голосов. Он поднялся на следующую площадку, откуда открывался проход на первый этаж строения, соединяющего обе башни. Помещение освещалось висячими лампами, по одной стене шли окна, выходившие в темный сад, расположенный за Порта-Майор, а в другой стене коридора были двери, занавешенные портьерами. Волоски на шее Хета встали дыбом, когда он подумал, что сейчас из любой двери может кто-то выйти. За спиной он услышал звук шагов — кто-то спускался с верхних этажей башни. Хет прижался к стене и осторожно отодвинул портьеру на первой двери. Слабый свет из незанавешенного окна падал на бронзовые дверцы шкафчика и низкий столик, на котором лежали забытые писцом перья и бутылочка чернил. Хет вошел в комнату и задернул портьеру как раз когда кто-то спускавшийся сверху достиг лестничной площадки и прошествовал дальше по коридору.
Снова шаги, но уже с другой стороны, а потом из холла тихий женский голос спросил:
— Из-за чего был весь этот переполох?
Хет не стал задерживаться, чтобы услышать приглушенный ответ; он бесшумно прошел от двери к окну. Порта-Майор явно была слишком возбуждена, чтобы решиться снова идти по внутренней лестнице. Придется рискнуть и попробовать взобраться на следующий этаж по внешней стене в надежде что ни один стражник, возвращающийся после поисков воров не поднимет глаз, проходя через площадь.
Карниз за окном был широк, его край являлся частью антаблемента, тянувшегося по всему фасаду. Хет вылез на карниз и из осторожности постоял, прислонясь спиной к стене, обдумывая дальнейший план действий. Завитушки вокруг окон были сделаны из прочного камня, который не крошился. Хет медленно подтянулся до следующего этажа и сел на карниз, чтобы передохнуть.
Как раз в эту минуту те два стражника, которых отвлек Сагай, возвращались в караульную; они пересекли площадь, покачивая головами и освещая фонарями темные куртины и аллеи, но так и не подняли глаз и не взглянули на стену здания. Потом из другого прохода показалось еще несколько стражей; все они о чем-то оживленно переговаривались, показывали пальцами в разные стороны, спорили, а затем одновременно разошлись по разным дворикам, где и стали продолжать свои поиски. Хет решил, что это добрый знак: если бы они поймали Сагая, вид у них был бы куда более самодовольный. Хет пополз по карнизу к окну Еказара.
Он скорчился в тени под самым окном таким образом, чтобы кисейная занавеска не мешала ему видеть, но в то же время скрыла бы его от взгляда того, кто случайно подойдет к окну. Комната была большая, но пышным убранством не отличалась. Циновки и ковры выцвели от солнца, большую часть стены занимали бронзовые шкафчики, где хранились книги, рукописи, записки других ученых.
Почти в центре комнаты за низким столом, заваленным переплетенными томами in-folio, сидел Еказар. В одной руке он держал украшение с крылатой фигурой, другой — переворачивал листы книги. Скосив глаза, Хет увидел, что тот проглядывает страницы рукописи с какими-то заметками, диаграммами и рисунками.
«Что-то такое он нашел», — подумал Хет. Ученый явно искал какую-то дополнительную информацию, касающуюся именно этой редкости. Он не поступил бы так, если бы считал, что это всего лишь украшение. Что ж, Еказар стал Мастером-Ученым по заслугам. Хет отдал бы многое, чтобы узнать, что тот думает о крылатом изображении.
А время шло. Хета слишком интересовали действия Еказара, чтобы он мог скучать, хотя несколько раз даже он вынужден был подавить зевки. Наконец Еказар с раздраженным видом закрыл книгу и встал из-за стола, массируя затылок. Он отнес маленькую реликвию в один из шкафчиков, убрал ее в особый ящичек и тщательно запер дверцу, положив ключ в карман. Взяв один из сосудов со свечой, он задул все остальные лампы и вышел через дверь, находившуюся в дальнем конце комнаты.
Когда глаза Хета привыкли к темноте, он подвинулся по карнизу и перешагнул через подоконник. Потом пересек комнату, нащупал дверцу нужного отделения и проверил на ощупь качество замка. Потом вынул нож, чтобы сломать механизм, ощутив при этом непривычный стыд. Он никогда до этого ничего в Академии не крал. Хет сломал замок и вынул из ящичка овальную пластинку, умышленно игнорируя все остальное, что лежало вместе с ней. Мифенин еще хранил тепло рук Еказара.
