Когда они вошли во двор, он был пуст и тих; толстый слой пыли лежал на его плитах. В такое время дня большинство обитателей двора были или заняты работой на рынках, или спали в комнатах, пережидая самую жару. Но Мирам широко распахнула двери, когда они подошли к ним, и сказала:
— Тут был один мужик, задавал вопросы. Что случилось?
Сагай втолкнул Хета в комнату.
— Какие такие вопросы?
В доме стояла относительная тишина. Нетта и ее дочка в это время бывали на рынке, часто забирая с собой и старшую дочку Сагая. Хет слышал двух младших девочек наверху — они то ли спорили, то ли затеяли какую-то шумную игру. Младшая дочь Нетты спала в углу, а малыш играл под столом.
— Он расспрашивал о редкостях, которые вы покупали в последнее время, ответила Мирам.
Они застыли, как статуи, и смотрели на нее, будто внезапно пораженные параличом. Она слабо улыбнулась.
— Я, конечно, сказала, что вы ничего не покупали, поскольку не имеете лицензии на сделки с использованием денег.
Хет рухнул на узкую каменную скамью. Он испытал такое облегчение, которое не нуждалось ни в каких комментариях. Сагай обнял Мирам за плечи и расцеловал, бормоча:
— Умница, женушка! Думаю, ты мне еще понадобишься в домашнем хозяйстве.
Но Мирам не так-то легко было отвлечь от затронутой темы.
— И еще я сказала ему, что вещи, которые вы приобретали, были ерундовыми украшениями из мифенина и что на рынке сейчас никаких древностей нет, ну и все в таком роде. — Она нахмурилась, глядя на Хета. — Ты жутко выглядишь. Когда Сагай прислал весточку, что вы будете всю ночь работать в Академии, я подумала было, что это хорошее дело. — Она одарила мужа подозрительным взглядом. — Скажи мне, что случилось в действительности.
Пока Сагай сообщал ей новости, Хет опустился на пол и вытащил из кармана бурнуса мешочек с жетонами, который ему дал Риатен. Он высыпал содержимое на низкий стол и с недоумением уставился на кучу жетонов, не будучи в состоянии отвести от нее взгляд. Малыш вскарабкался ему на колени, стукнул головкой Хета в подбородок, и только тогда он осознал, что уже несколько секунд не переводил дыхания.
— Сагай, — сказал он. — Это все стодневные жетоны!
— Не может быть! — Ошеломленный Сагай опустился на колени и стал разгребать блестящую кучку. — Ну не все же, конечно… может, некоторые, но…
Хет перевернул жетоны, чтобы были видны цифры. На каждом маленьком овале из бронзированного свинца виднелась спираль Академии и стодневная маркировка. Малыш вытащил один из жетонов и попытался его погрызть, но тут же скорчил рожицу и выплюнул. Хет отобрал у него жетон и бросил в общую кучку. Их тут было достаточно, чтобы купить древнюю мозаику Арад-еделка. Более чем достаточно.
Мирам заглянула через плечо Сагая.
— Никогда не видела столько… Никогда даже не видела стодневных жетонов. Что все это означает?
Сагай покусывал нижнюю губу, и ошеломление на его лице сменилось откровенной тревогой.
— Жетоны Академические. Не Первого яруса!
Хет закрыл глаза и почувствовал, как комната стремительно кружится вокруг него — результат жестокой лихорадки. Он прошептал:
— Еще одно «удобство» для нас. И никто не сможет проследить их происхождение. Во всяком случае, к нему следы не ведут.
— Что он, считает нас дураками или сам идиот? — рыкнул Сагай.
Мирам стукнула Сагая по спине, заставив его вздрогнуть.
— Что все это означает? — требовала она ответа.
— Мастер-Хранитель обещал нам плату, которая с этой и рядом не лежала. — Рот Сагая скривился от отвращения. — Он покупает нас.
Мирам все еще не понимала. Хет, отодвинув еще несколько жетонов от жадного ротика малыша, пояснил:
— Это означает, что ему необходимо купить наше молчание.
Сагай опустил голову на руки; он все так же выглядел стариком.
— А зачем ему надо покупать наше молчание, если он может натравить на нас торговых инспекторов? Мы исчезнем в подвалах Управления Торговли, а он навсегда отделается от нас.
Мирам села рядом с мужем. Теперь она понимала уже все, и это знание страшило ее.
— А не может быть, что он… просто благодарен? Оба так поглядели на нее, что она тут же поспешно сказала:
— Ну извините…
Сагай взял один из жетонов, любуясь его блеском в ярком послеполуденном свете.
— Нет никакой гарантии, что торговые инспектора или наш приятель Констанс оставят нас в покое, а Риатен защитит нас, даже если мы будем молчать обо всем.
— Он все равно не поверит в наше молчание. Мог бы поверить, но не захочет. — Хет знал, что Сагай настороженно следит за ним, и ответил на взгляд партнера.
— Есть только одно, что мы можем предпринять, — тихо промолвил Сагай.
— Я знаю.
— Покинуть город.
У Мирам отвисла нижняя челюсть.
— Вернуться в Кеннильяр? Всем нам?
— Всем нам. — Сагай разворошил кучку жетонов. — Тут вполне хватит на покупку дома в квартале, где живет мой дядя, а также на покупку двух мест в Гильдии Ученых.
— Ты же даже не знаешь, примут ли меня в нее, — прервал его Хет.
— Я не знаю и обратного, — твердо ответил Сагай. — Но попытаться стоит. Кеннильяр во многих отношениях добрее к людям, чем Чаризат. Особенно если у них есть деньги. А поскольку обменный курс сейчас в пользу Чаризата, эти жетоны будут там стоить еще дороже.
Мирам быстро освоилась с идеей и начала уже обдумывать практическую сторону дела.
— Торговые дороги сейчас охраняются лучше, верно? И кроме того, мы можем примкнуть к каравану с парофургонами.
Если Сагай был осведомлен об обменном курсе чаризатских торговых жетонов на денежные единицы Кеннильяра, значит, он серьезно обдумывал свое положение задолго до этого дня. Что ж, Хет всегда знал, что Сагай прибыл в Чаризат, только чтобы заработать деньги, и что он предпочел бы жить со своей семьей в Кеннильяре. А поскольку Хет тяжело переживал прекращение сотрудничества с Академией, которое ему даровала встреча с Робелином, он хорошо понимал тоску Сагая по Гильдии Ученых.
— Хороший дом возле твоего дяди, это хорошо, — говорила сама с собой Мирам. Потом она взглянула на Хета; ее черные глаза выражали жалость, как будто читали все его мысли. — Но ты должен тоже уехать с нами. Здесь оставаться слишком опасно.
Хет про себя уже отверг возможность того, что Гильдия Ученых Кеннильяра примет его в свои ряды. Шанс был слишком ничтожным, чтобы принимать его в расчет. Конечно, его доля в этих жетонах вполне достаточна, чтобы купить ему место в очень дорогой торговле редкостями в Кеннильяре, но это означает, что ему придется начинать все сначала, не зная никого из дилеров: как тех, кто честен и работает легально, так и промышляющих на черном рынке. Кроме того, у него болела голова, и сейчас он просто не мог обсуждать эту тему.
