Риан приподнялся на локте и задумчиво взглянул на Маскелль.
— Расскажи, как ты стала Голосом Карающего.
— Это было очень давно, — неохотно ответила она.
Риан устроился на койке поудобнее, явно собираясь терпеливо ждать, пока Маскелль надумает все ему рассказать. Она вздохнула и сдалась.
— Когда я была девочкой, я жила в Рашете, деревне в нескольких милях к западу от столицы. Власти тогда еще ничего не знали о том, что в окрестностях колдун, научившийся темной магии где-то на Востоке, создал новый культ. У колдуна был галдани…
— Это еще что?
— Галдани — дух из Бесконечности, чем-то осквернивший себя и возвращенный в наш мир. Это…
— Демон.
— Ну хорошо, демон, — согласилась Маскелль, раздраженно потянув на себя одеяло. — Колдун добывал для него пропитание, посылая своих приверженцев нападать на путников, да и вообще на любого, кто оказался бы на дороге после наступления темноты. Галдани пожирал их сердца и почки. — Воспоминание оказалось неожиданно ярким: Маскелль тогда впервые столкнулась с насильственной смертью. Покачав головой, она продолжала: — Никто не знал причины: люди просто находили в придорожных канавах и на рисовых полях изуродованные тела. Правитель провинции послал за войсками, чтобы прочесать джунгли, но на то, чтобы их собрать, требовалось время, а в народе тем временем росла паника. Тогда-то Карающий впервые и заговорил со мной.
Риан после паузы спросил:
— Что он тебе сказал?
— Он не всегда говорит словами, — улыбнулась Маскелль. — Это трудно объяснить… И не забывай: Карающий на самом деле не «он». Карающий — дух, сила. У духов нет языка, они не могут говорить, как люди, они даже думают не так, как мы. Карающий показал мне колдуна и галдани, а также как сделать, чтобы галдани умер. Я отправилась к колдуну и заставила необходимое случиться. — Маскелль откинула голову и стала смотреть вверх; пламя свечи бросало отсветы и тени на висящих под потолком кукол. — В тот, первый раз мне очень повезло. А может быть, дело было не в везении. В Дувалпуре как раз умер прежний Голос Карающего. Я этого не знала, я вообще тогда еще ничего не знала. Однако когда Посланник Небес и другие жрецы стали искать новый Голос, Предки направили их в Рашет, и там они нашли меня. А также множество мертвых приверженцев культа галдани.
Риан провел пальцем по растрепанной косичке Маскелль.
— Именно так и выбирают Голос Карающего? Прежний умирает и Карающий указывает на нового?
— Да. Потом мы все пришли к заключению, что было бы лучше, если бы Голосом стал жрец, прошедший обычную кошанскую подготовку. Когда мне пришлось провести некоторое время отшельницей, я оказалась далека от смирения.
— Но что… — снова начал Риан.
— Хватит вопросов. — Рассказ оживил для Маскелль прошлое более ярко, чем ей хотелось бы. Наклонившись, она закрыла рот Риана своим, и на сей раз тот не стал возражать; скоро ему удалось отвлечь Маскелль от всяких серьезных мыслей.
На следующий день на рассвете за ними явился жрец в сопровождении двух послушников. Ариаденцы никогда не были ранними пташками: они привыкли давать представления вечером, а отправляться в путь в середине дня. После долгого совместного путешествия Маскелль тоже начала приобретать такую привычку; ей теперь легче было не спать несколько ночей подряд, чем проснуться на рассвете.
Дождь прекратился, как это часто случалось по утрам в дождливый сезон, и актеры, пошатываясь спросонья, свернули служившую навесом декорацию и стали собирать пожитки. Старик жрец — судя по татуировке на лбу, имевший шестой ранг, — должно быть, давно привык к необычным распоряжениям Посланника Небес и теперь спокойно наблюдал за суматохой.
Дом для гостей располагался недалеко, а улицы в этот ранний час были еще пустынны, так что фургоны преодолели небольшое расстояние без особых затруднений. Старик жрец отпустил храмовую стражу и сам показывал дорогу, идя рядом с фургоном Маскелль, чем шокировал ариаденцев и вызвал удивление у Риана. Когда они свернули на широкую тенистую улицу с большими домами за деревянными заборами, Растим, сидевший на козлах рядом с Маскелль, забеспокоился, туда ли они едут.
Жрец распахнул ворота здания, расположенного сразу за Марай; окруженный деревянным забором двор тянулся до канала, опоясывающего храм. Маскелль заметила, как внимательно осмотрел забор Риан, и поняла по выражению его лица, что тот успокоился: назначением ограды явно было лишь обеспечить покой и тишину, и любой человек легко бы через нее перелез. Сам дом был двухэтажным, вдоль второго этажа тянулась широкая веранда, затененная выступом крыши и высокими деревьями во дворе. Вдоль всей улицы тянулись похожие здания: здесь жили богатые торговцы и дворцовые служители.
Утоптанную землю двора в определенной мере защищали от дождя широкие листья росших здесь деревьев. За домом располагалась площадка для фургонов и загон для быков; там также были ворота, выходящие на лестницу, которая вела к каналу. Под деревянным навесом в углу двора виднелись каменная печь и открытый очаг кухни.
Маскелль слезла с козел и потянулась, предоставив старику жрецу убеждать ариаденцев в том, что именно в этот дом их пригласил Посланник Небес и что можно поставить фургоны во дворе, а быков накормить приготовленным в кормушках сеном. По вымощенной камнем дорожке она двинулась к дому.
Толстые балки служили опорой второго этажа и одновременно отделяли друг от друга складские помещения и ванные комнаты, расположенные на первом. Маскелль по лестнице поднялась на веранду. Циновки, висевшие между столбами как защита от дождя и солнечных лучей, были подняты, но явно совсем недавно: внутренние помещения еще пахли затхлостью.
На втором этаже имелась большая комната, где постояльцы ели и общались, и несколько спален, где могли разместиться группы приезжих или большие семьи. Дом был прекрасно отделан: резьба на дверях и карнизах отличалась изяществом и тонкой работой, цвета лаковой росписи на стенах — успокаивающей мягкостью. Сюжеты картин не оскорбили бы ничей вкус: красивые сады, нарядные женщины за ткацкими станками, играющие дети, слуги, снующие по богатой кухне, лодки на канале. Над низкими столиками и коврами на полу большой комнаты висели бронзовые светильники, в спальнях у стен ждали гостей большие скатанные в рулоны спальные матрацы, кипы одеял и маленькие деревянные сундучки для одежды. У Маскелль возникло странное чувство, когда она прошла по комнатам, хотя и было известно, что для тех, кто здесь живет, — это лишь временная обитель: прошло очень много времени с тех пор, как она бывала в настоящих домах. Семь лет.
Маскелль вернулась в главную комнату и смотрела в окно, когда по лестнице поднялся Риан.
— Растим желает знать, сколько еще путешественников живет здесь помимо нас.
— Скажи ему, что сорок или пятьдесят, — улыбнулась Маскелль.
Риан обошел комнату, оглядываясь настороженно, но с одобрением.
— Так это помещение для гостей? — спросил он.
