Он подпрыгнул и ухватился за верх забора, ободрав при этом руки о дерево. Двор был пуст, огни в доме не горели.
В дальнем углу тлели угли в открытом очаге и горела лампа, но если рядом и были люди, они, очевидно, спали. У Марады было несколько горничных и с полдюжины слуг-мужчин; судя по тому, какую свиту обычно брали с собой кушоритские аристократы, отправляясь развлекаться, почти все они, должно быть, сопровождали госпожу. Если порядки здесь хоть сколько-нибудь походили на синтанские, то оставшиеся дома слуги едва ли бодрствуют, дожидаясь возвращения хозяйки. Под стук барабанов и звуки цимбал и еще каких-то неизвестных Риану инструментов, доносящиеся из соседнего дома, он перелез через забор и спрыгнул на утоптанную землю во дворе.
Риан крадучись двинулся к дому. На первом этаже жалюзи между колоннами были опущены; за ними скорее всего находились кладовки, ванные комнаты и помещения для слуг. Впрочем, Риан в любом случае не собирался проникать в дом через первый этаж. Откуда-то со стороны кухни донесся тихий голос; ему ответил другой, и Риан замер на месте.
«По крайней мере двое», — подумал он. Слов он не разобрал, да и, по слухам, слуги Марады то ли не знали кушоритского языка, то ли притворялись, будто не знают.
Риан подождал, чтобы убедиться: те двое не собираются интересоваться подозрительным шумом у забора, потом обошел дом. Влезть наверх по толстой угловой колонне было легко, несмотря на то что дерево оказалось скользким от влаги: резьба давала хорошую опору для рук и ног. Риан подумал о том, что если его поймают в покоях знатной чужестранки, гостьи самого императора, то даже добродушные кушориты сочтут это серьезным преступлением. Объяснение, что он всего лишь искал доказательства того, что дама — отравительница и убийца, едва ли будет сочтено убедительным…
«Побеспокоишься об этом, когда тебя поймают», — сказал он себе.
Риан добрался до перил и скользнул на веранду. В доме все было спокойно, только откуда-то из кухни доносились тихие голоса. Риан вошел в ближайшую дверь.
Во внутреннем коридоре горела маленькая лампа, и он захватил ее с собой; если не подходить к окнам, выходящим во двор, из кухни свет заметен не будет. Он обошел общую комнату; в ней не было ничего, кроме низкого стола и разбросанных по полу подушек. Свет лампы бросал блики на лакированное дерево пола и росписи на стенах. Риан двинулся к спальням.
Здание было больше дома для гостей, где поместили их с Маскелль, но не таким удобным: спален оказалось меньше. Первые несколько, в которые заглянул Риан, выглядели странно пустыми. Постели были расстелены, так что кто-то здесь жил, но обитатели почти не оставили следов своего пребывания. Ариаденцы, например, расположились в комнатах, принеся туда кукол, всякие сценические принадлежности, детские игрушки, посуду, даже рваную одежду. Этот же дом выглядел как их собственный до появления актеров.
Потом Риан попал в большую комнату в задней части дома и замер в дверях. Уж это помещение никак нельзя было назвать пустым. Пол и постель оказались завалены шелковыми одеждами ярких цветов, на деревянных шкафчиках громоздились бутылочки и баночки с благовониями и украшения; перепутанные нити нефрита и жемчугов мягко сияли в свете лампы.
Риан медленно вошел, по привычке стараясь ничего не сдвинуть с места, хотя комната выглядела так, словно по ней пробежало стадо буйволов.
«У этой красавицы самые ленивые слуги во всем Гейркинде или откуда там она явилась».
Странно, что дама с этим мирится… Риану приходилось жить в покоях и владетельницы Ривервейта, и владетеля Марканда, да и в домах знати ему случалось бывать по роду службы; он знал, что аристократы так не живут. И к тому же в комнате стоял сладковато-гнилостный запах.
Риан пошевелил ногой кипу шелков на полу и заметил под ними что-то, поразившее его яркостью цветов. Он опустился на колени, чтобы лучше видеть; отодвинув мятые одежды, он обнаружил на полу беранийский ковер. Ковер был большой, почти в полкомнаты. На густо-алом фоне с черной каймой золотой и серебряной нитью были вышиты олени, леопарды и другие животные. Риан тихо присвистнул.
Такие ковры привозили из далеких северных земель через труднопроходимые даже летом перевалы. Синтанские купцы платили за них чистым золотом. Владетель Марканда, самый алчный правитель в мире, сумел завладеть одним таким ковром — размером меньше четверти того, который видел перед собой Риан, — и держал его на стене, где драгоценным краскам не грозила опасность запачкаться или выцвести. Риан знал, во сколько обошелся владетелю его ковер; этот же, более тонкой работы и такой большой, должен был стоить целое состояние. Должно быть, он — один из подарков императора, о которых ходило столько слухов.
«А она обращается с ковром, как с соломой на полу». Подняв синий шелковый шарф, Риан обнаружил разбитую миску и большое пятно высохшего соуса. От него-то и исходил мерзкий запах. Соус успели найти муравьи, и их цепочка тянулась в сторону кучи мусора в углу. Риан покачал головой. Госпожа Марада была очень разной на публике и у себя дома. Это обстоятельство, конечно, следовало запомнить, но само по себе оно еще ничего не доказывало. Ее интерес к жрецу Верану оставался всего лишь участием и не означал, что она — его убийца.
Риан принялся методично обыскивать комнату. Он перебрал шелковые накидки и туники, разбросанные по полу и по постели, понюхал расставленные по всей комнате баночки с кремами, румянами и белилами, но нигде не обнаружил чего-то подозрительного. Два шкафа у дальней стены не содержали ничего, кроме сложенных простыней. Оставался еще сундучок у изголовья постели. Чтобы поднять крышку, Риану пришлось обеими руками сдвинуть спутанные золотые цепи, заколки для волос, ручные и ножные браслеты.
В сундучке оказались мятые шелка, украшения, головной убор из нефритовых бусин. На самом дне Риан обнаружил шкатулку с мозаичной крышкой. Он вынул ее и открыл, ожидая увидеть какую-нибудь драгоценность или забытый дар императора.
«Наверное, разорванное ожерелье из солнечных алмазов или разбитый сосуд с божественным вином — судя по тому, что она сделала с беранийским ковром».
В шкатулке хранился шар из слоновой кости или какого-то мягкого камня, покрытый сложным узором. К удивлению Риана, это оказалась явно не кушоритская работа. Любая каменная или деревянная поверхность в Империи непременно покрывалась резьбой, и Риан так привык к этому, что, как ему казалось, смог бы теперь отличить кушоритские предметы на ощупь. Шар же не был похож ни на что ему известное. Риан задумчиво повертел его в руках. Резьба на шаре была не такой тонкой, отсутствовали искусно вырезанные цветы и фигурки людей, рисунок оказался странно асимметричным. Когда на шар упал луч света от лампы, тусклая поверхность стала переливаться жемчужным блеском, потом словно засветилась изнутри. Секундой позже Риан понял, что из камня и в самом деле исходит сияние.
Он закрыл шкатулку и сел, опираясь на пятки.
«Очень… интересно!»
Риан сам не знал, что нужно искать, но теперь у него возникло убеждение: он нашел то, что нужно.
