Риан отошел вместе с Растимом к ближайшей двери, ведущей во внутренний двор, и сказал:
— Подожди здесь, пока я узнаю, что Маскелль решит сделать с этой тварью. — Сам Риан надеялся, что дело кончится костром. — Не позволяй никому приближаться к ящику.
— Хорошо, — кивнул актер. На его круглом лице были написаны тревога и страх. Он все время вытирал ладони о рубашку и оглядывался на ящик. — Только сжечь его нельзя — разве что проклятие и правда снято. Маскелль говорила, что, уничтожив куклу, мы только выпустим проклятие на свободу и оно станет еще более вредоносным.
— Это полезно знать. — Про себя Риан выругался. Уходя, он слышал за спиной смех Гизара — мерзкий и полный злорадства.
Риан нашел Маскелль во внутреннем дворе. Там уже успело образоваться два разных лагеря, что не особенно обнадежило синтанца. Свита императора находилась в восточной части храма, на галерее за центральной башней. Жрецы, монахи и храмовые слуги, а также ариаденцы расположились рядом с башней с южной стороны. Голоса оставались в зале башни и исправляли ту часть Колеса, которая пострадала во время удара, но пока что они, похоже, свободно общались с представителями обоих лагерей. Риан надеялся, что так это и останется, поскольку именно Вигар дал Маскелль власть над Марай.
Остальная часть огромного храма была пустой, за исключением часовых на башнях и у стены: все инстинктивно старались оставаться рядом с центральной башней — сердцем Марай.
Миновав проход, ведущий во двор, Риан обнаружил, что большинство жрецов собрались на втором этаже галереи; склонив головы, они тихо и ритмично пели — так же, как и накануне завершения Обряда. Риан не понимал слов: должно быть, жрецы пользовались особым кошанским вариантом кушоритского языка, — но все же песнопения показались ему не такими, как прошлой ночью.
«Прошлой ночью, еще до того, как наступил конец света».
Риан встряхнул головой и стал спускаться по лестнице. Прошлую ночь, казалось, отделяли многие годы…
Не успел он дойти и до середины двора, как к нему кинулись Фирак и Гардик. На лице Гардика была написана его всегдашняя подозрительность, Фирак же просто выглядел встревоженным.
— Есть новости? — спросил он с нетерпением.
— Ну, кое-какие есть, — неохотно признал Риан. Ему не хотелось, чтобы слух о Гизаре разнесся по храму, но Фирак и Гардик и так все знали о паяце, и к тому же Риан опасался надолго оставлять Растима наедине с тварью. — Не особенно радостные. Растим присматривает кое за чем в северной части третьей галереи. Не могли бы вы пойти и помочь ему?
Фирак озадаченно посмотрел на Риана.
— В северной части третьей… — Он в свое время помогал отнести ящик с куклой в храм, и теперь у него на лице отразилась догадка. — Ох, только не это!
— Оно самое.
— Да в чем дело? — стал допытываться Гардик. Фирак схватил его за руку и потащил за собой.
— Я все расскажу тебе по дороге, — мрачно пообещал он.
Риан пересек двор и поднялся на южную галерею. Жрецы отгородили один из боковых проходов полотнищами белых праздничных флагов и устроили там постель для Посланника Небес. Риан прошел мимо нескольких монахинь у входа, погруженных в медитацию, и поднял одно из полотнищ.
В отгороженном помещении было тепло: сюда принесли две жаровни, хотя запас дерева в храме был очень невелик. Риан получил истинное удовольствие, когда приказал храмовым слугам разломать на дрова одни из императорских носилок, однако он понимал, как незначителен выигрыш от этой победы. В храме было несколько библиотек — две во внешнем дворе и две во внутреннем, — но никто пока не желал и заговаривать о том, чтобы в крайнем случае начать жечь драгоценные книги. Это значило бы признать, что пути назад нет. К тому же, как знал Риан, подобная мера ничему не поможет: запас продовольствия иссякнет гораздо раньше, чем запас топлива для готовки.
Посланник Небес лежал на подстилке, рядом с ним сидели его молодой помощник и старая Мали. Старик выглядел таким же мертвецом, каким был Голос Игарин, когда управитель храма позволил Риану осмотреть его. Молодой жрец был погружен в молитву, но старая Мали подняла глаза и скорчила гримасу — то ли приветствуя Риана, то ли предупреждая, что шуметь нельзя. Потом она намочила в миске тряпку, отжала и положила на лоб Посланнику Небес.
Маскелль сидела неподалеку в позе медитации, с закрытыми глазами. В тусклом свете лицо ее выглядело мрачным, и Риан понял, что состояние Посланника Небес пугает ее, хотя догадывался об этом скорее всего он один. И если он хоть что-то знает о придворной грызне и интригах, в другом конце галереи уже, конечно, говорят, что Маскелль желает Посланнику Небес смерти. Через несколько дней, если дела не пойдут на лад, поползут новые слухи — что она сама убила старика. У стены, завернутый в кусок полотна, лежал белый камень Марады. Маскелль забрала его у управителя храма, чтобы еще раз изучить, в надежде, что в странном мире, в котором они очутились, камень сможет указать на их врага, но, насколько было известно Риану, камень так ничего и не открыл Маскелль.
В воздухе сильно пахло курениями, и Риан чихнул. Старая Мали бросила на него сердитый взгляд, а Маскелль, не открывая глаз, сказала:
— Подойди ко мне.
Риан приблизился и сел на пятки перед Маскелль. Ее дух снова блуждал по окрестностям, как и прошлой ночью, когда дух-птица убил Мараду. Когда Маскелль протянула руку, Риан взял ее в свои.
Стоило Риану закрыть глаза, как он оказался вне Марай, в чужом городе; у него возникло чрезвычайно странное ощущение: будто ветер проносится сквозь его бесплотное тело. Риан ожидал, что они с Маскелль окажутся высоко в воздухе, но их отделяло от земли всего несколько Футов.
Все поле зрения занимала стена из темно-серого камня. Через несколько мгновений Риан освоил передвижение в новом для него бестелесном состоянии и отлетел назад, чтобы лучше видеть. Стена изогнулась вверх и прочь от него, и Риан понял, что находится рядом с куполом. Примерно на половине высоты тянулась полоса резных украшений, подобная тому, что он видел на обследованном им здании. Рисунок состоял из концентрических окружностей, образованных выпуклыми или вдавленными квадратами, перемежающимися другими геометрическими фигурами. В телесных ушах Риана прозвучал голос Маскелль:
— На буквы это не похоже: знаки недостаточно разнообразны, если только это не одно или два слова, повторяющиеся снова и снова.
Риан попытался обернуться, заметив, что не видит духа Маскелль; после нескольких попыток он оказался лицом к Марай. На расстоянии огромный храм выглядел странно — под словно приснившемся в кошмаре грозовым небом, посреди чужого города, вырванный из обычного окружения других храмов. Ветер кружил пыль между тем местом, где находился Риан, и Марай; ничто больше не двигалось. Риан снова повернулся к куполу, пытаясь оценить его размер. Если он судил верно, то перед ним было то самое похожее на горшок здание, которое он видел на восток от Марай.
