— Что ты хочешь сказать?
— Покровителем Марады был ты, а не император. — Маскелль посмотрела в глаза канцлеру, но тот ответил ей все тем же настороженным взглядом.
— Кто тебе это сказал?
— Сам Райф. — Маскелль с улыбкой медленно покачала головой. — Император видится лишь со своими ближайшими советниками, особенно в это время года, когда нужно присутствовать на стольких церемониях и подготовка к Обряду требует постов и покаяния. Если бы до него и дошли слухи о том, что знатная гостья с островов Гейркинд стала его новой фавориткой, его это не тронуло бы. Слухи есть всегда.
Мирак сделал шаг в ее сторону.
— Все это болтовня.
— У Марады в услужении была женщина из деревни в Иутаре, которую она заставляла заниматься магией смерти. Ты узнал от Посланника Небес, что он вызвал меня, и догадался, где я остановлюсь на Великой Дороге по пути в столицу.
— На тебе лежит проклятие, и магия смерти и темные духи следуют за тобой повсюду. — Теперь от Маскелль канцлера отделял всего шаг.
Она чувствовала резкий запах его пота. Глаза Мирака были темными провалами, мышцы напряглись. Маскелль ощутила, как в ней нарастает гнев.
— Ты вышел из Марай, когда случилась перемена, и шел по мосту. Риан и Каруда были ближе к храму, но оба пострадали, когда удар бросил их на камни. Однако когда все собрались во дворе, ты тоже оказался там, целый и невредимый. Прошлой ночью, когда наши враги послали свои создания против нас, ты сказал, что твари принимают человеческое обличье. Откуда ты знал, как они выглядят?
— Все это ничего не значит.
— И к тому же Каруда видел второе Колесо. — Выражение лица Мирака не изменилось. — Накануне празднества, когда ты не устроил приема, который всегда устраивал по случаю равноденствия, он вошел в твои покои во дворце, чтобы позвать тебя на допрос слуг Марады. Он не догадывался, что тебе и так все про них известно. — Каруда тогда лишь мельком заметил Колесо сквозь дверь, но этого было достаточно. Только переполох, вызванный разоблачением Марады и гибелью ее человеческого тела, помешал Мираку догадаться, что офицер видел Колесо; иначе Каруда не остался бы в живых. Теперь Маскелль знала и как во дворец проникло то существо, что напало на нее, и где прятались другие сообщники Марады.
Глаза Мирака сделались совсем другими: враждебная настороженность сменилась свирепостью и еще чем-то — совершенно чуждым человеческому взгляду, как у Марады. Губы канцлера раздвинулись в улыбке.
— Тебе не следовало приходить сюда одной.
Быстрым движением, похожим на бросок змеи, он схватил Маскелль за горло. Маскелль продолжала смотреть ему в глаза, хотя боль была сокрушительной и ее легкие лишились последних капель воздуха. Вцепившись в запястье Мирака, она призвала силу Марай. Помощь храма оказалась мгновенной и неожиданно мощной, полной ярости и хищной радости. Сила наполнила комнату, как масло, налитое в чашу; лампа мигнула, ее свет сделался неестественно ярким. Присутствие какого-то духа было таким близким, что Маскелль ощутила его дыхание у себя на шее. На мгновение ей показалось, что это нечто столь же чуждое, как тварь, похитившая душу Мирака, как порождение умирающего мира, но он был частью самого Марай. Храм не мог защитить от духа, потому что они были единым целым.
Пальцы Маскелль стиснули руку Мирака, и тот отпустил ее; шатаясь, он сделал несколько шагов назад и неловко привалился к алтарю. Маскелль хватала ртом воздух, она не упала только потому, что неведомая, но удивительно знакомая ей сила этого не позволила.
— Я никогда не бываю одна, — прохрипела она и услышала в своем голосе интонации Карающего.
Мирак поднял на нее глаза — глаза, которые не были глазами одержимого человека, подобно Верану или несчастным слугам Марады.
— Ты использовал нас! — бросил он. — Ради чего? Почему? Ты уничтожил свой собственный мир!
Маскелль в ужасе вытаращила на него глаза, поняв, что разговаривает он не с ней: Мирак обращался к Карающему, — потом против воли рассмеялась. Карающий никогда не был расположен болтать со своими жертвами.
— Какова бы ни была твоя цель, ты не добьешься успеха! — отчаянно продолжал Мирак. — Попробуй только снова нас остановить, и мы тебя уничтожим!
Карающий не знал, что такое угрозы. Он или убивал свою жертву на месте, или позволял ей жить — никаких других возможностей не существовало. Маскелль услышала собственный голос:
— Ты умрешь.
Мирак провел дрожащей рукой по лицу. Существо, поселившееся в нем, так долго притворялось человеком, что человеческие жесты стали для него привычны и естественны.
«Давно ли? — задалась вопросом Маскелль. — Давно ли мертв канцлер Мирак?» — С тех пор, как в Дувалпуре появилась и была представлена ко двору Марада? Или еще раньше, и вырванные у него знания позволили ей играть роль знатной чужестранки?
— Ты хочешь заключить новую сделку? — спросил Мирак. — Чего ты желаешь? — Канцлер снова попытался улыбнуться, но улыбка получилась жалкой. — Мы в невыгодном положении. Требуй всего, чего хочешь.
«Он сказал — сделку! — поразилась Маскелль. — Они заключили сделку с Карающим!»
— Вы не нужны мне для того, чтобы получить желаемое, — голосом Маскелль ответил Карающий.
На лице Мирака отразился гнев, потом ужас, потом снова гнев. Он вскочил на ноги и кинулся на Маскелль, но в тот же миг в окне позади него возникла какая-то фигура.
Маскелль отшатнулась к стене. Перед ней был Гизар — высокий и устрашающий, со словно распухшей деревянной плотью. Мирак развернулся к нему со скоростью, которая была бы недоступна человеку в его возрасте, но Гизар двигался еще быстрее. Увернувшись от удара канцлера, он схватил того за голову и рванул. Раздался омерзительный треск: марионетка сломала Мираку шею.
Существо сделало шаг назад, так что тело Мирака упало на пол.
«Кошка, поймавшая крысу», — подумала Маскелль. Перед ней был хищник, убивающий умело и радующийся собственной ловкости.
Мирак извивался на полу, на губах его пенилась кровь. Каким-то чудом ему удалось повернуть голову и взглянуть на Гизара.
— Уничтожим… тебя… — выдохнул умирающий.
— Попробуйте! — ответил гулкий деревянный голос. Гизар не рассмеялся: мертвая жертва была ему неинтересна.
Мирак обмяк на полу. Мгновение Гизар стоял там же, где был, потом на пол упали деревяшки, скрепленные проволокой, — голова, руки, ноги. Теперь это была обычная деревянная кукла, чуть больше двух футов ростом, — прежний Гизар, такой, каким был до проклятия и до того, как в него вселился демон.
На его месте стояла какая-то другая фигура. Она выглядела как Риан, но по выражению глаз Маскелль узнала Карающего. Хриплым, но теперь уже принадлежащим ей самой голосом Маскелль сказала:
— Это ты перенес нас сюда. — Эта истина была настолько невероятной, что ее трудно было себе представить. — Все это сделал ты.
