— Значит, случившееся вы воспринимаете именно так?
— Да, именно так. И все эти годы мучительных снов — что хорошего они принесли? Если бы я воздержался от убийства, боясь мщения Короля, вся система наказания была бы оправданна; но я не думал ни о чем, и уж конечно не о Короле Снов, и потому считаю кодекс, согласно которому был наказан, бесполезным. Точно также было и с моим паломничеством: я прибыл сюда не столько для того, чтобы искупить вину, сколько для того, чтобы скрыться от Короля и его посланий, и, предполагаю, это мне почти что удалось. Но ни мое искупление, ни мои страдания не возвратят к жизни вашего отца, так что вся эта головоломка, как оказалось, не имеет решения. Действуйте! Убейте меня, и покончим с этим.
— Убить вас? — удивился Глейм.
— А разве не таково ваше намерение?
— Я был совсем мальчишкой, когда мой отец исчез. Сейчас я уже немолод, а вы совсем старик, и вся эта история давно осталась в прошлом. Я хотел лишь узнать правду о его смерти, и теперь я ее знаю. Зачем мне убивать вас? Если бы это возвратило моего отца к жизни, то, вероятно, был бы какой-то смысл… Но, как вы сами только что сказали, это невозможно. Я не испытываю ненависти по отношению к вам и не имею ни малейшего желания терпеть мучения по вине Короля. Для меня эта система является действенным средством устрашения.
— Вы действительно не собираетесь меня убивать? — Халигом остолбенел от изумления.
— Нисколько.
— Ну, да, конечно же, я понимаю. Зачем? Смерть могла бы избавить меня от жизни, которая превратилась в бесконечное наказание.
— Неужели вы это так воспринимаете? — снова удивился Глейм.
— Да, вы приговариваете меня к жизни.
— Но ваше наказание давно закончилось! Теперь на вас лежит благодать Повелительницы. Через смерть моего отца вы нашли свой путь к ней!
Халигом не мог понять, то ли собеседник дразнит его, то ли говорит серьезно.
— Вы видите на мне благодать? — растерянно спросил он.
— Да.
Халигом потряс головой:
— Остров и все, что на нем есть, ничего не значат для меня. Я прибыл сюда только для того, чтобы скрыться от преследований Короля. Я наконец нашел убежище, и это все, что мне нужно.
Глейм не мигая смотрел ему в лицо.
— Вы обманываете себя, — возразил он секунду спустя и сразу же ушел, оставив Халигома обескураженным и растерянным.
Могло ли это быть? Он получил очищение от своего преступления и не понял этого? Халигом решил, что если этой ночью к нему придет послание от Короля, а это могло быть, так как страшные видения не посещали его уже почти год, то он пойдет на край террасы Оценки и бросится в море. Он действительно получил послание, но оно пришло от Повелительницы — успокоительная нежная греза, в которой его призывали перейти выше, на террасу Зеркал. Он думал, что неверно понял послание, сомневался в том, что вообще может получить такое предложение, но толковательница снов утром велела ему немедля отправляться на расположенную на следующем уступе светлую террасу, ибо наступило время следующей стадии его паломничества.
СРЕДИ ТОЛКОВАТЕЛЕЙ СНОВ
Хиссун все чаще обнаруживает, что одно приключение требует разъяснений, которые можно найти в других. Покончив с мрачным, но поучительным рассказом убийцы Сигмара Халигома, он намного лучше представляет себе деяния Короля Снов, но о толкователях снов — посредниках между мирами сновидений и бодрствования он знает крайне мало. Ему еще не приходилось иметь с ними дела; он воспринимает посещающие его сновидения скорее как театральные представления, нежели как руководство в жизни. Он знает, что это находится в противоречии с одной из главных традиций духовного существования мира, но многое из того, что он делает и думает, точно также вступает в противоречие с многими из подобных традиций. Он таков, каков есть: уличный мальчишка из Лабиринта, хорошо знающий этот мир, но не испытывающий большого желания следовать по проторенным, путям.
В Зимроэле жила или живет известная толковательница снов по имени Тизана; Хиссун видел ее во время посещения второй коронации лорда Валентина. Эта жирная старуха из города Фалкинкипа, вероятно, сыграла какую-то роль в восстановлении истинной сущности лорда Валентина. Хиссун ничего не знает об этом, но до сих пор испытывает некоторое беспокойство при воспоминании о пронизывающем взгляде Тизаны, ее мощной и исполненной жизненной силы индивидуальности. Почему-то она заинтересовалась мальчишкой: он не забыл, как стоял рядом с нею, ощущая себя придавленным близостью этой огромной фигуры, и надеялся, что ей не придет в голову фантазия обнять его и прижать к своей необъятной груди, так как в этом случае она, несомненно, раздавит бедного ребенка. «А вот и еще один маленький заблудший принц!» — воскликнула она тогда. Что это могло означать? Толкователи снов могли бы разъяснить Хиссуну ее слова, но он не идет к ним. А не могла ли Тизана оставить свою запись в Регистре памяти душ? Он проверяет архив. Есть! Он вызывает капсулу и почти сразу же обнаруживает, что запись была сделана около пятидесяти лет назад, когда Тизана только-только начала познавать свое ремесло, и других, более поздних, воспоминаний она не оставила. Хиссун уже готов отправить запись обратно. Но какая-то эманация души толковательницы снов все же успевает коснуться его разума. От нее все же можно будет что-то узнать, решает он, вновь надевает шлем, который отложил было в сторону, и позволяет неистовой душе молодой Тизаны войти в свое сознание.
В день накануне Испытания Тизаны с самого утра внезапно начался дождь, и все выбежали из общинного дома, чтобы посмотреть на него: и новички, и послушники, и выпускники, и наставники, и даже старая Верховная толковательница Инуэльда собственной персоной. Здесь, в пустыне, занимавшей почти всю Велализиерскую равнину, дожди были большой редкостью. Тизана выскочила вместе с остальными и стояла, глядя на огромные кристально чистые капли, косо слетавшие к земле из единственного темно-серого облака, обрамленного черной каймой, которое парило как привязанное над высоким шпилем общинного дома. Капли с отчетливым звуком ударялись о пересохшую песчаную почву, оставляя на бледно-красноватой поверхности темные пятна, разделенные странно большими промежутками. Новички, послушники, выпускники и даже наставники, отбросив плащи, резвились под дождем.
— Первый более чем за год, — сказал кто-то.
— Предзнаменование, — пробормотала Фрейлис, выпускница и ближайшая подруга Тизаны в общинном доме. — Ты легко пройдешь Испытание.
— Ты на самом деле веришь в такие вещи?
— Я верю в то, что стоит всегда искать сначала хорошие предзнаменования и только потом плохие, — весело откликнулась Фрейлис.
— Полезное правило для толкователя снов, — воскликнула Тизана, и обе рассмеялись.
Фрейлис дернула подругу за руку:
— Пойдем со мной, потанцуем!
Тизана покачала головой. Она стояла под навесом, и Фрейлис тщетно пыталась вытащить ее под дождь. Рядом с высокой и ширококостной Тизаной хрупкая маленькая Фрейлис казалась легкой как птичка. Танцы под дождем нынче не привлекали Тизану. Завтра должна была наступить кульминация всех семи лет ее обучения. Она до сих пор не имела ми малейшего понятия о том, что представляет собой этот ритуал, но тем не менее была заранее уверена, что ее признают недостойной и с позором отошлют обратно в глухой, провинциальный родной городишко. Страхи и дурные предчувствия лежали свинцовыми гирями на ее душе, а танцевать в такое время казалось непростительным легкомыслием.
