Она никогда еще не пила сонное вино в одиночестве. Оно всегда употреблялось в присутствии кого-нибудь другого — или в процессе толкования сна, или вместе с наставницей. Пить его наедине с собой было все равно, что задавать вопросы своему отражению в зеркале. Она чувствовала себя в замешательстве, словно стояла между двумя зеркалами и смотрела, как ее образ умножается в них до бесконечности.
— Тизана, — сказала она вслух, — это твое Испытание. Ты готова к тому, чтобы стать толковательницей снов?
И сама себе ответила:
— Я училась четыре года, а перед тем отдала еще три года паломничеству на Остров. Я знаю семь видов обманных сновидений, девять видов поучительных сновидений, сновидения призывающие, сновидения…
— Очень хорошо. Можешь пропустить все это. Готова ли ты к тому, чтобы стать толковательницей снов?
— Я знаю, как смешивать вино и как пить его.
— Отвечай на вопрос. Готова к тому, чтобы стать толковательницей снов?
— Я очень уравновешенна. У меня спокойный дух.
— Ты уклоняешься от вопроса.
— Я сильна и здорова. У меня почти нет дурных мыслей. Я желаю служить Божеству.
— А как насчет службы твоим ближним, всем разумным существам?
— Служить им — значит служить Божеству.
— Очень изящно сформулировано. Кто подсказал тебе эту мысль, Тизана?
— Она только что пришла ко мне. Могу я выпить еще вина?
— Как хочешь.
— Спасибо, — поблагодарила Тизана и выпила. У нее кружилась голова, но она все же не чувствовала себя пьяной; в вине не было мистической силы, соединяющей разумы, она была одна, и она бодрствовала. — А какой следующий вопрос? — спросила она.
— Ты еще не ответила на первый.
— Задайте следующий.
— Существует только один вопрос, Тизана. Готова ли ты к тому, чтобы стать толковательницей снов? Сможешь ли ты привнести покой в души тех, кто придет к тебе?
— Я попытаюсь.
— Это твой ответ?
— Да, — подтвердила Тизана. — Таков мой ответ. Отпустите меня на свободу и позвольте попробовать. У меня только добрые намерения. Я владею нужными навыками и имею желание помогать другим. К тому же Повелительница приказала мне стать толковательницей снов.
— Ты будешь ложиться со всеми, кому понадобится твоя помощь? С людьми, и гэйрогами, и скандарами, и лиименами, и вруунами, и представителями всех других рас этого мира?
— Со всеми, — откликнулась она.
— Ты будешь освобождать их от владеющих ими страхов и растерянности?
— Если смогу.
— Ты готова к тому, чтобы стать толковательницей снов?
— Позвольте мне попробовать, и тогда мы узнаем это, — попросила Тизана.
— Это кажется справедливым, — сказала Тизана-экзаменатор. — У меня больше вопросов нет.
Она вылила в бокал остатки вина и выпила. А потом она сидела молча, неподвижно, а солнце двигалось к зениту, и жара все усиливалась. Она была совершенно спокойна, не испытывала ни нетерпения, ни неудобства. Она могла бы просидеть так весь день и всю ночь, если бы потребовалось. Ей показалось, что прошел час или немного больше — и внезапно перед нею бесшумно возникла Вандуна.
— Твое Испытание закончилось? — мягко спросила старуха.
— Да.
— Ну и как?
— Я выдержала его, — ответила Тизана.
Вандуна улыбнулась:
— Конечно. Я была уверена, что так и будет. А теперь пойдем. Нам нужно поговорить с Верховной и подумать о твоем будущем, толковательница Тизана.
Они возвращались в общинный дом так же молча, как и покидали его; помимо всего прочего разговаривать во время быстрой ходьбы и в ежеминутно усиливавшейся жаре было достаточно трудно. Когда они вышли из руин, время уже близилось к полудню. Новички и послушницы, работавшие в полях, собирались отправиться на обед. Они вопросительно смотрели на Тизану, и Тизана отвечала им широкой уверенной улыбкой.
Когда Тизана подходила к входу в главное здание монастыря, оттуда как бы случайно появилась Фрейлис и взволнованно взглянула на подругу:
— Ну?
Тизана улыбнулась. Ей хотелось сказать: «Все это пустое, шутка, формальность, простой ритуал, настоящее Испытание прошло намного раньше». Но Фрейлис должна была сама узнать обо всем этом. Теперь их на какое-то время разделила непреодолимая пропасть, поскольку Тизана уже была толковательницей снов, а Фрейлис все еще оставалась простой выпускницей. И поэтому Тизана сказала лишь одну коротенькую фразу:
— Все хорошо.
— Какое счастье! Какое счастье! О, милая Тизана! Я так рада за тебя!
— Спасибо тебе за помощь, — очень серьезно сказала Тизана.
Внутренний двор внезапно пересекла тень. Тизана подняла глаза. По небу плыло маленькое черное облако, очень похожее на вчерашнее; наверняка какой-то заблудший клочок, оторвавшийся от штормовой тучи над отдаленным побережьем. Потом оно повисло, как будто зацепилось за шпиль общинного дома, и, словно отомкнулся некий замок, на землю посыпались крупные тяжелые капли.
— Смотри! — воскликнула Тизана. — Снова пошел дождь! Ну, Фрейлис! Давай танцевать!
ВОРОВКА ИЗ НИ-МОЙИ
К исходу седьмого года после возвращения лорда Валентина на престол в Лабиринт приходит известие о том, что корональ намерен вскоре посетить подземный город. От этой новости у Хиссуна начинает резко колотиться сердце и пересыхает во рту. Удастся ли ему увидеть короналя? Вспомнит ли его лорд Валентин? Корональ однажды лично позаботился о том, чтобы его доставили аж в самый Горный замок на церемонию его повторной коронации; несомненно, корональ подумает о нем, конечно, лорд Валентин не забыл мальчишку, который…
Скорее всего, нет, решает Хиссун. Его волнение спадает, холодный рациональный рассудок снова поддается управлению. Если ему удастся хотя бы краешком глаза увидеть лорда Валентина во время визита, это уже можно считать редкостной удачей, ну, а если лорд Валентин вспомнит, кто он такой, это нужно будет считать настоящим чудом. Наверняка корональ в Лабиринте не увидится ни с кем, кроме верховных министров понтифекса. Говорят, что он отправился в великое паломничество и направляется в Алаизор, а оттуда на Остров, чтобы навестить свою мать, и остановка в Лабиринте обязательна на таком маршруте. Но Хиссун знает, что коронали не слишком-то любят гостить в Лабиринте; такие посещения неприятно напоминают им о том, что ждет их впереди, когда придет их время пересесть на старший трон. И он знает также, что понтифекс Тиеверас — это существо-призрак, скорее мертвый, чем живой, запертый в своем коконе систем жизнеобеспечения, погруженный в не ведомые никому грезы, неспособный к разумной человеческой речи, более символ, нежели человек; ему следовало сойти в могилу уже много лет тому назад, но в нем поддерживают жизнь для того, чтобы продлить время пребывания лорда Валентина в качестве короналя. Это прекрасно для лорда Валентина и, несомненно, для Маджипура, думает Хиссун, хотя вовсе не так хорошо для старика Тиевераса. Но такие вопросы не его ума дело. Он возвращается в Регистр памяти душ, продолжая праздно размышлять о предстоящем визите короналя, и совершенно бездумно заказывает новую капсулу. Когда она приходит, он видит, что запись сделана кем-то из обитателей Ни-мойи и начинается так неинтересно, что Хиссун готов уже отправить ее обратно. Но он желает получить представление о крупнейшем городе другого континента. Ради знакомства с Ни-мойей он позволяет себе погрузиться в жизнь ничем не примечательной содержательницы лавки — и очень скоро перестает испытывать хоть малейшее сожаление по этому поводу.
