Книга Когда прольется кровь, страница 43. Автор книги Томаш Колодзейчак

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Когда прольется кровь»

Cтраница 43

Сокольник сжал губы, плечи у него дрожали.

«О белая береза, отгоняющая болезни, — подумал Дорон, — сейчас ты ощутишь кровь на своей коре. Пот и страх человеческий уже текут по твоим волокнам, касаются листьев, замораживают корни. Прости ему, ибо нет мужчины, который на его месте не ощутил бы страха».

Собаки громко дышали — то ли от усталости, то ли от ярости. Натянули поводки. Две черные тени метнулись к человеку. В тот же миг сокольник вскрикнул. Протяжно, стонуще. Дорон знал этот звук. Сокольник призывал. Собаки были уже на полпути, когда с неба упали две серые тени.

Собаки взвыли, начался бой. Крик птиц, кровь из разорванных собачьих морд, перья, стон, крики гвардейцев, смех сокольника и катающийся по мху, ломающий кусты и папоротники клуб шерсти, перьев, крови, слюны, визг и скрип.

Дорон с удивлением глядел на сокольника. Молодой, он явно был мастером своего дела. Мало кто мог так выдрессировать птиц, чтобы те сопровождали хозяина в походе, а призванные криком, защищали.

Все кончилось быстро. Завизжала первая собака с разорванной пастью, выклеванными глазами, шкура с ее головы сошла пластами, обнажив розовый череп. Яростная, жестокая, со щенячьего возраста натаскиваемая на борьбу, она еще и теперь мотала головой, щелкала зубами, пытаясь схватить птицу. Сокол отскочил. Измазанный собственной и собачьей кровью, с перекушенным крылом, он подлетел к своему хозяину, криком прося о помощи. Второй сокол лежал мертвый рядом с мертвой собакой, вцепившись когтями ей в глаза, со стиснутой белыми зубами головой.

Шершни стояли, оцепенев, глядя на своих любимых псов, только что таких сильных, таких всепобеждающих. Сокольник же ласкал умирающую птицу, припавшую к его ногам. Юноша хотел наклониться, взять сокола на руки, но не успел. Шершни бросились на него, оставив воющего ослепленного пса.

Дорон выскочил из укрытия. Они не узнали его. Да и не могли узнать вероятно, никогда раньше не видели. Грязь и трехдневная щетина прикрывали знак на его щеке, а ненависть и жажда боя заглушили предчувствия преследователей.

Он парировал первый удар, свернул с линии другого, толкнул кароггу вперед, почувствовал, как она ткнулась во что-то мягкое, не задержался ни на мгновение, прыгнул вбок, повернулся: преследователь у него за спиной падал на землю. Стоящий перед ним гвардеец задержался, удивленный легкостью, с которой чужак разделывается с лучшими бойцами Земли Ос. Это мгновение погубило Шершня. Дорон перевернул кароггу в руке, рукояткой дотянулся до подбородка гвардейца, услышал хруст ломающейся кости, крик и тут же другой конец палки вбил противнику в живот.

Какая-то тень замаячила рядом с Дороном. Он заметил движение краем глаза и отклонился — каменный топор прорезал воздух над его головой. Сокольник неподвижно лежал на земле с окровавленным лицом, прикрыв глаза, раскинув руки. Он был жив. Все это Дорон увидел в тот краткий миг, который дали ему гвардейцы, прежде чем напали снова. Он отскочил. Топоры даже не задели его. Карогга тоже начала свою пляску. Шершни утратили самоуверенность: вот два трупа их братьев в папоротниках, вот удивительный человек, опережающий их в быстроте реакций, изумительно точно наносящий удары, вот его карогга — необычная, таинственная… Однако удивление, на которое были способны даже дикие слуги Гнезда, не могло пересилить инстинкт и заученность реакций. Они были созданы для того, чтобы биться, убивать и побеждать либо… умирать. Но ведь они вовсе не думали о смерти, по-прежнему считая себя лучшими.

Красная пена крови и воздуха вырвалась у одного из перебитого горла. Второй Шершень долго отражал удары, с немым отчаянием, шаг за шагом оттесняемый Дороном. Он пренебрегал смертью, а может, забыл о возможности бегства или все еще рассчитывал на победу. Этого Дорон не знал, ибо ни один живой человек не в состоянии проникнуть в мысли и чувства этих удивительных созданий — гвардейцев. Лист продолжал отбивать отчаянные удары воина Гнезда, а когда увидел пробел в его защите — ткнул. Шершень покачнулся, открылся совсем, тогда Дорон ударил его и повалил. Острием карогги пригвоздил к земле, словно червя.

Он не мог долго упиваться победой. Сокольник умирал, а ведь он мог рассказать много интересного. Лист отер рукавом кровь с лица юноши. На черепе виднелась вмятина. Сокольник широко отворил глаза — кровавые, изумленные, с огромными зрачками; слезы боли и страха текли по его лицу. Щеки тряслись, зубы отбивали дробь, кусая язык до крови.

— Что происходит в Кругу? Что с Гвардией?

— Готовятся… готовятся… — Юноша шептал, тень улыбки мелькнула на его лице, словно то, что он может говорить, облегчало его страдания. — Я сбежал… хотел к нашим…

— Много войска?

— Вся Гвардия… и немного новых, пять дюжин с востока… Что там?

— В Даборе?

Юноша кивнул.

— Белый Коготь собрал людей. Много хороших бойцов. Будет война, какой не помнит Горчем, большая война.

— А ты… Кто ты… Почему.

— Я думал, ты мне поможешь. — Дорон говорил быстро, чтобы пересказать умирающему как можно больше. — Меня зовут Дорон.

— Дорон, — шепнул сокольник, его губы дрогнули, снова повторяя это имя. — Лист… Лист…

— Лист, — кивнул Дорон.

Юноша шевельнул рукой, схватил бойца за руку. Крепко сжал.

— Лист…

— Слушай, почему гвардейцы до сих пор ждут? Почему не двинулись к Даборе? Когда начали собираться? После того, как прилетели бановы голуби?

Сокольник вздрогнул.

— Голуби… Они… два дня…

— Два дня?!

— Никаких голубей… Не было никаких голубей…

— Что ты говоришь?! Может, не видел? Когда…

— Я — сокольник. — Шепот на мгновение поднялся на тон выше. — Никаких голубей не было…

Губы сокольника замерли.

Рядом в двух шагах умирающая птица пронзительно закричала, изливая миру свою смертную боль и смертное одиночество.

19. ГОРАДА

Никаких помех Магвер по дороге не встретил. Через шесть дней добрался до Модовли, одной из холопских деревушек Даборы. Все послеполуденное время просидел, скрывшись в лесу и наблюдая за селением. Мужчин осталось маловато, только мальчики да старики. Все полевые работы выполняли женщины. Это означало, что Белый Коготь круто взялся за организацию своего войска. Под вечер Магвер двинулся дальше. Надо было обойти Дабору стороной, переплыть Зеленую Реку и еще день топать до укрытия Дорона. В принципе, он мог бы сразу направиться к городу, и уставшее тело требовало передышки, одной приличной ночевки, хорошо приготовленной пищи.

В лесу трудно встретить одинокого человека. Однако теперь, когда Магвер подошел к более плотно заселенным местам, можно было ожидать всего. Он пошел медленнее, стал более внимательным. А поскольку в лесу постоянно что-то происходит, ему часто приходилось нырять в заросли — по большей части для того, чтобы увидеть пробегающую лань или зайца. Однако он знал, что пока не потеряет осторожности, у него остаются шансы выжить, и такие ошибки вскоре перестали его раздражать.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация