– Мне надо лететь сегодня же. У меня неприятности. Неприятности у меня, сестренка.
– Что случилось, Рамзес?
– Пришли подробные доклады о Дираке. У нас сорок человек убитых и двенадцать пропавших без вести.
– Это меньше, чем сообщали в сервисе.
– Там всегда преувеличивают, малышка. Но не в этом проблема.
– А в чем? – спросила она, хотя в ее мозгу уже возникло неясное предчувствие.
– Это был военный транспорт, солярный. Охраняемый насколько только возможно. Одним из перебрасываемых объектов был биоробот, клон… Очень ценный, как ты, вероятно, догадываешься. Он участвовал в операции вместе с Бондари. А теперь растворился в гравитационном провале. Понимаешь, что это значит? У них остался только твой Даниель. Твой бывший любовник. Тот, которого я вытащил из лап солярных палачей! Понимаешь, что это значит? Ему не дадут отсюда улететь. Наверняка…
* * *
Дина долго еще лежала в темноте. Выключила проектор, погасила светящиеся цветы и зашторила окна. Дом был погружен в почти абсолютную тишину. Издалека долетало приглушенное ворчание ветродвигателей, временами слышалось какое-то шуршание, однако это не мешало ей думать. Когда-то, после несчастного случая, – когда она потеряла глаза, она боялась мрака. Потом это прошло; она начала играть своим искусственным зрением. Изменяла масштаб изображения, приглушала восприимчивость к некоторым участкам видимого спектра, накладывала на наблюдаемые объекты различные картинки. Но отказалась от подобных экспериментов, поняв, что они затрудняют совместную работу мозга и оптического сопроцессора, обрабатывающего сигналы, поступающие со зрительных сеточек. Усилились депрессивные состояния, и она снова начала бояться тьмы. Зная, что нельзя поддаваться неоправданным страхам, устраивала себе вечера вроде сегодняшнего выключала зрение и лежала в полной темноте.
То, что связывало ее с Даниелем Бондари, она считала самыми поразительными узами в жизни. И пожалуй, самыми серьезными. Неоднократно она пыталась анализировать свое отношение к этому человеку и всякий раз убеждалась, что не в состоянии этого сделать, что ее холодный, скептический ум не справляется с чувствами.
Бондари воплощал в себе все то, что она ненавидела. Был олицетворением гладианских сил, с которыми боролся ее любимый брат и его друзья. Ее друзья тоже. Она познакомилась с Бондари случайно. Купила дом в Переландре, и оказалось, что соседствует с танатором.
Танаторы, судьи-убийцы, были жесточайшими исполнителями сурового гладианского права. Их направляли против групп преступников или особо опасных террористов с одной целью: осудить и покарать тех, кого заочные суды подозревали в тягчайших преступлениях. На практике это означало единственный приговор – смерть. Танаторов не интересовали нюансы, относительность вины, прямая ответственность за преступление. Когда заочный суд решал, что необходимо применить закон в отношении какой-либо террористической группы, тогда танаторы убивали и тех, кто сам подкладывал бомбы, и их связников, информаторов, руководителей и пособников.
Дина считала это варварством. Так же как несогласие прежних консервативных властей Гладиуса на присоединение в сообществу Солярной Доминии. А ведь только такое сотрудничество могло дать планете новые технологии и помочь в борьбе с коргардами. Танаторы и большинство офицеров гладианской армии поддерживали гражданскую власть в ее нежелании раскрыться миру. В узком, местечковом понимании свободы и демократических принципов, записанных в Хартии Прав двести лет назад и неведомом почему буквально выполняемых в теперешнем, современном мире. Она ненавидела невежественность консервативных политиков. Не оправдывала избирательных привилегий, предоставленных государственным функционерам. Ей была мерзостна тупая сила танаторов – санкционированная законом реакция на агрессивность людей, заплутавших в современном мире.
Все должно было отталкивать Дину от Даниеля Бондари. А его, наделяющего ее друзей презрительной кличкой «покорные», натасканного на убийства и тупое повторение устаревших лозунгов, должно было отталкивать от нее. Однако получилось иначе.
Они проводили вместе все больше времени. Спорили о политике, о войне, о законе и праве. Вели игру, понимая, что их миры настолько различны, что, кроме игры, их не может связывать ничто. А потом началось все это… Нападение на коргардскую базу, во время которого Даниель чуть было не погиб. Долгое восстановление. Политические изменения, в результате которых к власти пришли сторонники ее брата. «Дружеское» вмешательство Солярной Доминии. И день, когда она услышала о первой жертве новых хозяев Гладиуса – генерале Пацкинсе из Северной Армии, расстрелянном за неподчинение новому Совету Электоров. Мир перестал быть простым, черно-белым. Мы добрые и умные. Они – скверные и тупые.
А может, Рамзес прав? Может, не слушай она Даниеля, теперь у нее не было бы сложностей с самою собой, с друзьями, с братом? Неужели она и вправду не могла справиться со своей чисто женской похотью? Неужто гормоны распалили не только ее тело, но и мозг так, что он начал воспринимать танаторскую пропаганду? Ту самую пропаганду, которую она столько раз высмеивала и которую так презирала?
А близки они были только однажды.
Потом Даниель исчез. Она долго ничего о нем не знала. Рамзес молчал, скорее всего потому, что все, касающееся танатора Бондари, было секретом. Потом оказалось, что он пристал к мятежникам – небольшой группке, не признающей легальности действий нового Совета Электоров. Кажется, участвовал в какой-то террористической акции. Все его товарищи погибли, сам он был схвачен и избежал смерти только потому, что за него вступился Рамзес. Бондари приговорили к пятнадцати годам виртуального заточения. В реальном мире прошел едва месяц. Слишком мало, чтобы Дина могла забыть. Она пыталась навещать его каждую неделю, что для Даниеля означало почти четыре года отсидки, но он не хотел с ней разговаривать. Становился все более чужим, враждебным, странным. Сумрак, в который погрузили разум Даниеля, притуплял его сознание. Бондари все больше становился таким, какими раньше – давно – она представляла себе танаторов. И все же, когда истек срок наказания, она призналась ему в любви и предложила жить вместе. Он принял первый дар и отверг второй. Он хотел убежать из системы Мультона. Тогда она мысленно распрощалась с ним, а потом начался трудный и беспокойный процесс излечения от любви. Она хотела сделать это сама, не прибегая ни к наркотическому, ни к какому-либо иному очищению памяти.
И вот теперь оказалось, что Бондари уже не просто имя из прошлого, что этот человек снова вошел в жизнь ее брата. И в ее жизнь.
По личной просьбе Дины, прекрасно зная чувства сестры, хоть и порицая их, Рамзес помог Даниелю. Конечно, его вмешательства было бы недостаточно, если б солярные резиденты сочли, что бывшего танатора следует умертвить. Однако они, видимо, не были в этом убеждены. Возможно, вели какую-то собственную игру, а может, решили, что живой Бондари им еще на что-то сгодится. Или же что жест доброй воли положительно повлияет на взаимоотношения солярной резидентуры и нового Совета Электоров. Важно, что просьбу Рамзеса выслушали и Даниелю даровали жизнь. Однако в теперешней ситуации этот жест оказался для Рамзеса весьма опасным. Она не сомневалась, что найдется кто-нибудь, быть может, кто-то из его соперников в Совете либо какой-нибудь солярный резидент, которому вздумается припомнить имя человека, вступившегося за танатора Бондари. Продолжающего участвовать в заговорах мятежника Бондари. Бондари – любовника сестры электора Рамзеса Тиволи.
