Но Трис двигался стремительно, словно тень, ускользающая при включении света. Он выхватил манрикигусари, взмахнул рукой, и цепочка — живая серебристая змейка — плотной рукавицей обернула его правую ладонь. Кинжал уже почти коснулся груди Триса, когда защищенная рука перехватила лезвие и вырвала оружие у ошеломленного противника. Слуга еще продолжал по инерции двигаться вперед, когда Трис легким движением скользнул за его спину. Еще один взмах рукой, и цепочка обернулась вокруг бычьей шеи противника, а удар ногой под колени вывел его из равновесия. Слуга упал на колени, и его тело наклонилось вперед на половину прямого угла, однако он не мог упасть, удерживаемый цепью, врезавшейся в горло.
Несколько мгновений онемевшие от изумления Этла-Ниты наблюдали необычную картину: огромный слуга Долор-то-Рона уподобился псу, вставшему на задние лапы и рвущемуся с поводка; руками он беспомощно хватал воздух, хрипел, наливался пунцовой краснотой. Наконец, Трис отдернул манрикигусари, и она послушно свернулась у него в руке, а освобожденный гигант рухнул без сознания лицом вниз.
— Лучше не вставай, — процедил сквозь сжатые зубы Трис. — Не вставай…
Тот не встал. И больше никто из посольства Южной Империи не сдвинулся с места.
Трис огляделся и увидел напряженно застывшие взгляды потрясенных Этла-Нитов. Никто не мог понять, как молодой человек среднего роста смог за несколько мгновений одержать победу над двумя могучими опытными воинами. Из всей толпы Трис выделил оценивающий взгляд Мага-Советника Крон-то-Риона и восторженные глаза принцессы Лораны, стоящей у входа в один из коридоров на втором этаже. Встретив взгляд серых глаз Триса, принцесса немедленно скрылась, мелькнув в полутьме коридора своей белоснежной туникой.
В зловещей тишине раздался голос Первого помощника посла Греан-Мора:
— Я вызываю тебя на поединок чести, молодой дворянин. Завтра, на Главной площади, я буду иметь удовольствие снести тебе голову своим мечом.
— Взаимно! — Коротко ответил Трис, все еще глядя наверх.
Вокруг Триса образовалось пустое пространство, словно вокруг покойника. Крон-то-Рион что-то тихо говорил Магу-Императору Тзоту-Локи. Выслушав Мага-Советника, тот согласно кивнул головой. Герольд провозгласил:
— Завтра утром состоится поединок чести между Первым помощником посла Южной Империи высокородным Греан-Мором и дворянином Этла-Тиды благородным Трисмегистом-Аттоном-Тонианом. По традиции, завещанной предками, соперники будут драться на дуэльных мечах обнаженными по пояс. Им запрещено пользоваться магией и каким-либо другим оружием. За соблюдением правил поединка будут следить Посол Южной Империи Великий Маг Юнор и Маг-Советник Этла-Тиды, Верховный жрец Бога-Спасителя Крон-то-Рион.
Посольство Южной Империи гордо удалилось. Слуги унесли стонущего Долор-то-Рона и увели своего товарища, который все еще продолжал тяжело дышать и растирать пальцами багрово-синюю полосу вокруг шеи.
Большой прием продолжался. Глашатаи выкрикивали имена вельмож, которые поднимались по лестнице к трону Мага-Императора, чтобы получить благодарность и награду за хорошую службу, или услышать порицание за нерадивость. Постепенно вокруг трона собралось около дюжины высших сановников, с которыми Тзот-Локи обсуждал какие-то важнейшие вопросы, а Советник Кронто-Рион тем временем тихо и незаметно покинул Большой прием.
Старики-дворяне, в основном офицеры, тихо шептались по углам, обсуждая инцидент, а Трис оказался окружен толпой восторженной молодежи. Каждый старался сказать ему что-то одобрительное или дать совет по поводу предстоящего поединка. К Трису через плотную стену людей безуспешно старались пробиться Ремин и Никар-Вазам.
Трис улыбался, что-то отвечал, и в то же время искал глазами принцессу, но никак не находил. Вместо Лораны он увидел Начальника стражи с дюжиной гвардейцев. Бесцеремонно растолкав молодых дворян, Начальник стражи встал перед Трисом и объявил:
— Маг-Советник Этла-Тиды Крон-то-Рион хочет видеть тебя в своих покоях. Немедленно.
Трис согласно кивнул головой и пошел следом в окружении гвардейцев, словно ведомый на казнь преступник под конвоем.
* * *
Проведя Триса по длинным коридорам Императорского дворца, стража доставила его к маленькой узкой дубовой двери, возле которой стояли четверо часовых. Внутрь вошли только Трис, Начальник стражи и два гвардейца.
Личные покои Крон-то-Риона поразили Триса тем, что были одновременно и роскошны и уютны, а это весьма редкое сочетание во дворцах властителей. Толстый ковер покрывал весь пол, стены были завешаны дорогой синей муаровой тканью, шитой серебром и золотом. Вдоль стен стояли массивные золотые канделябры со светильниками. Горючая смесь в них ярко пылала, не давая запаха и копоти, и хорошо освещала просторную комнату. Можно было разглядеть многочисленные папирусные свитки, хранящиеся в специальных стойках. Посередине комнаты находился широкий и низкий стол из красного дерева, украшенный золотой инкрустацией. На столе также были разложены полуразвернутые свитки и расставлена серебряная посуда: кувшин, чаши, вазы с фруктами. С одной стороны стола, ближе к входной двери, стояли в ряд три стула. С другой стороны располагалась низкая кушетка, на которой полулежал сам Маг-Советник.
— Встань тут, — Начальник стражи показал Трису на место слева от стола. Потом он вопросительно посмотрел на Крон-то-Риона. Тот слегка взмахнул узкой ладонью и охрана почтительно удалилась, стараясь не шуметь металлическими частями доспехов.
— Мы будем говорить наедине? — Поинтересовался Трис у Мага-Советника. Но тот наставил прямо в лицо Триса костлявый палец и неожиданно громко закричал:
— Ты виновен! Трисмегист-Аттон-Тониан, я обвиняю тебя в том, что ты обманом похитил рыжего ребенка, предназначенного в жертву Богу-Спасителю. Я обвиняю тебя в том, что ты и твои люди устроили побоище в гостинице «Три разбитых горшка». Я обвиняю тебя в том, что ты оскорбил посольство Южной Империи и этим, возможно, приблизил начало войны между нашими странами. Наконец, я обвиняю тебя в том, что сегодня ты обидел принцессу, дочь Мага-Императора.
Трис понял, что дело приняло серьезный оборот. Он стоял с непроницаемым выражением лица, скрестив руки на груди и расставив ноги на ширину плеч. И только при последнем обвинении состроил гримасу, которая должна была говорить о его величайшем сожалении и раскаянии. А Крон-то-Рион продолжал:
— Если бы Греан-Мор не вызвал тебя на поединок, я сам приказал бы казнить тебя. Но ты уже можешь считать себя мертвецом. Мне осталось только позаботиться, чтобы ты не сбежал!
— Я никогда не убегаю! — Оборвал его Трис. — И завтра я останусь жив.
Что-то похожее на одобрение мелькнуло в глазах Крон-то-Риона.
— Ты увез из северного форта рыжую девочку, а в Этла-Тиду приехал с юной черноволосой племянницей. Как ты это объяснишь?
Глаза Триса мгновенно почернели и, чеканя каждое слово, он произнес:
— Если хоть один волос упадет с головы Алины, я не оставлю камня на камне от вашей Этла-Тиды. И начну с тебя и с Мага-Императора.
