Нескольким наиболее опытным кузнецам Трис преподал основы ковки дамасской стали. Он хотел, чтобы те смогли изготовить хотя бы несколько мечей наподобие японских катан. Кузнецы были поражены тем, что путем многократной проковки металлической проволоки разной жесткости можно создавать клинки, способные разрубать стальной доспех, сочетать в себе одновременно гибкость и прочность. Они заверили Триса, что будут в точности выполнять его инструкции и через несколько недель, когда первая дюжина таких мечей будет изготовлена и опробована, самый лучший из них отошлют ему в армию, которая к тому времени уже будет в походе. Пока же Трису приходилось довольствоваться тем же оружием, которое ковалось для всех военачальников Этла-Тиды.
Оружия и доспехов для армии требовалось много! Именно от их качества и количества зависела теперь судьба Этла-Тиды. Это понимали теперь все. Когда Трис продемонстрировал Императорскому Совету первые изготовленные образцы, восхищению не было предела. Ведь до этого единого вооружения для воинов Этла-Тиды почти не существовало.
Трис намеревался вооружить полки копьеносцев следующим образом: большие прямоугольные щиты из дерева и кожи, гладкие конические шлемы и кожаные панцири с нашитыми на груди, спине и плечах металлическими пластинами, а также наголенники должны защитить людей от вражеских стрел и пик; копья длиной в человеческий рост можно будет использовать и для метания, и для таранного удара; короткие, но широкие и тяжелые мечи, подобные древнеримским гладиусам, предназначались для боя на короткой дистанции. Причем изготовить для полков требовалось только длинные наконечники копий, мечи и шлемы. Все остальное и так уже находилось на вооружении солдат Этла-Тиды. Кожаные панцири издавна пропитывались рыбьим клеем, что делало их достаточно жесткими, чтобы выдержать скользящий удар меча или попадание стрелы. Большие щиты закрывали воинов от коленей до подбородка и могли быть использованы не только для защиты, но и для сильного удара, сбивающего противника с ног. Так что не было ни времени, ни необходимости менять хорошее на лучшее.
Особое же удивление и восторг у всех военных вызвало вооружение алебардистов. До сих пор у Этла-Нитов алебард не существовало, и подобная помесь короткого копья, топора и багра была встречена «на ура», настолько универсальным и подходящим для боя было признано это оружие. А цельнометаллические латы произвели настоящий фурор.
Вообще, эти латы были собственным изобретением Триса и предметом его наибольшей гордости. Они закрывали все тело воина: металлические поножи полностью охватывали ноги, а специальные шарниры в коленных частях и пластины, прикрывающие стопы, позволяли двигаться без помех; такой же принцип использовался и в наручах с металлическими же напальчниками; тело защищала кираса с закрывающим шею до подбородка воротником и широкими наплечниками, сплошная до пояса, а ниже собранная из накладывающихся друг на друга и расходящихся в стороны пластин, что давало возможность воину нагибаться до земли и уклоняться от ударов; голову закрывал шлем, напоминающий металлическую панаму с полукруглым верхом и загнутыми вниз полями, края которых опускались ниже, чем верхний край воротника — удар как бы соскальзывал со шлема, не встречая открытых участков тела. Передние части кирасы, поножей и наручей имели ребра жесткости, что позволяло значительно снизить вес доспеха без ущерба его защитным свойствам. В латах алебардисты могли бегать, прыгать, лазать по лестницам. Щиты им не требовались: если солдат наклонял голову, то он мог идти на врага, глядя под ноги, в то время как лицо его было закрыто от летящих стрел полями шлема, да и с остальных частей доспеха уколы вражеского оружия соскальзывали в сторону.
Ремин, который теперь почти все время проводил в лагере и лучше Триса был осведомлен о жизни солдат, как-то спросил у своего друга:
— Ты знаешь, как между собой люди называют копьеносцев?
— И как же?
— За большие щиты и за гладкие шлемы их довольно метко прозвали «черепахами».
— Действительно, похоже. — Согласился Трис. — Тогда, наверное, за суставчатый стальной доспех алебардистов назовут «кузнечиками» или «богомолами». А еще лучше — «тараканами»!
— Нет, Трис! — Рассмеялся Ремин. — Их уже называют «крабами».
— И то хорошо. Своими клешнями они здорово пощиплют врагов… А как назвали тяжелую кавалерию?
— Пока никак. Когда в блестящих стальных латах на полном скаку мы летим по полю, все остальные солдаты прекращают свои занятия, и мне кажется, что на мой отряд смотрят, как на орудие Божественной силы, возрождающейся на этой планете…
Трису запомнился первый день, когда он продемонстрировал возможности алебардистов Императору-Магу и его Совету. К тому времени было готово только полторы сотни доспехов, но Трис решил устроить для Этла-Нитов показательные выступления.
На пригорке расставили пять плотных рядов деревянных щитов, имитирующих построение врага. Из щелей между щитами выставили длинные острозаточенные пики. А позади Трис распорядился поставить лучших лучников армии Этла-Тиды. Они должны были пускать в наступающих алебардистов стрелы без металлических наконечников, чтобы максимально приблизить тренировку к боевым условиям.
Разноцветная, сияющая медью доспехов и золотом украшений, великолепная свита Мага-Императора остановилась на возвышенности, откуда хорошо была видна сцена для разыгрываемой схватки. В отдалении стояли два полка копьеносцев, стрелки и будущие алебардисты, чьи доспехи еще не были готовы. Им тоже надо было показать и доказать боевое искусство нового вида вооруженных сил. В конце концов, именно от слаженных и четких действий алебардистов, копьеносцев, стрелков и кавалеристов зависела победа в битве с до сих пор непобедимой армией Южной Империи.
День выдался, как нельзя лучше: солнце было закрыто легкими облаками, не мучая закованных в стальные доспехи людей своим жаром. Все, от Мага-Императора до простого солдата, замерли в нетерпеливом ожидании начала представления.
Но Трис еще очень долго что-то говорил лучникам, расставляя их за стеной щитов. Лучники, похоже, не соглашались с его словами, хмурились, отрицательно кивали головами. Однако Трис настаивал и, наконец, добившись согласия, присоединился к алебардистам, ожидавшим его у подножия холма примерно в двухстах шагах от мнимого врага. Он уже был одет в латы и теперь, надев шлем и завязав его ремешки под подбородком, скомандовал:
— За мной, «крабы»! Покажем Магу-Императору и всей Этла-Тиде, что мы непобедимы!
— Вперед! На врага! — Гаркнули полторы сотни глоток отборнейших воинов.
— Вперед! На южан! — Подхватили клич тысячи солдат, подбадривая своих товарищей.
Алебардисты сначала пошли быстрым шагом, потом побежали трусцой. Стена щитов и лес пик приближались. Начинало казаться, что впереди настоящий враг, и солдаты вокруг Триса сжали зубы и покрепче ухватили свое оружие.
«Цвеньк-цвеньк-цвеньк», — застучали по шлемам и по плечам стрелы. Это означало, что до врага осталось приблизительно сто шагов: слабые луки Этла-Нитов посылали стрелы только на это расстояние, да и то лишь по навесной траектории. Но по мере приближения к щитам удары стрел чувствовались все сильнее и сильнее. С двадцати шагов лучники стреляли прямо в грудь наступавших, и мало кто промахивался, однако стрелы рикошетом отскакивали от лат алебардистов и падали к их ногам. Трис, как и остальные солдаты, вжал голову в плечи и опустил ее вниз. Между стальным воротником кирасы и закрывшим лицо краем шлема он видел только землю под своими ногами. Смотреть вперед было нельзя — стрелы часто чиркали по темечку и по полям гладкого шлема.
