– Я повторю вопрос, – сказал он. – Откуда эта технология взялась изначально?
– От ее владельца. Примерно век назад я узнал ошеломляющий факт: на этой планете уже сотни миллионов лет находится пришелец, потерпевший кораблекрушение, но практически невредимый. Я выяснил, где он прячется.
Эйч замолчал, очевидно дожидаясь реакции Клавэйна.
– Продолжайте, – попросил тот.
– К сожалению, не я первый узнал о несчастном создании. Другие открыли, что пришелец может поставлять ценные материалы, если регулярно причинять ему боль. Это в принципе отвратительно и недопустимо, но в данном случае отвратительнее многажды, поскольку пришелец был в высшей степени социальным существом. И разумным. Представитель древней расы, далеко распространившейся по Галактике. А в обломках его корабля сохранились действующие агрегаты… Кстати, вы не догадываетесь, куда мы держим путь?
Они прошли вдоль стены зала с куполообразным сводом. О его назначении Клавэйн догадаться не смог.
– Среди этих агрегатов были и подавители инерции?
– Похоже на то. Должен признаться, обнаружение пришельца не стало для меня полной неожиданностью. Я знал, чего можно ожидать, поскольку весьма значительное время назад уже встречал подобные существа.
– Человек с меньшим житейским опытом, чем у меня, затруднился бы в такое поверить, – заметил Клавэйн.
Эйч остановился близ угла, положил руки на низкий мраморный подстенок.
– Я расскажу вам больше. Тогда, надеюсь, поверите. Должно быть, вы уже поняли: наша Вселенная – опасное место для жизни. Не сомневаюсь, что сочленители это выяснили досконально. Сколько сейчас известно истребленных разумных рас – тринадцать? Или уже четырнадцать? А пара выживших, к сожалению, до того чужда нам, что невозможно в точности определить, насколько они разумны и разумны ли вообще. Похоже, у Вселенной есть способ искоренять зародившуюся разумную жизнь, если та чересчур зарывается.
– Да, существует и такая теория, – подтвердил Клавэйн, не желая выдавать, насколько слова Эйча согласуются с данными сочленителей, со сведениями Галианы о волках, жадно рыщущих по космосу в поисках разумной добычи.
– Не просто теория. Личинки – назовем так расу нашего пришельца – были загнаны и доведены почти до вымирания. Теперь они живут лишь в межзвездном пространстве, боясь подойти к свету и теплу. Эти несчастные прозябают в постоянном страхе, поскольку знают, как легко выдать себя убийцам. В конце концов они выработали защитную стратегию, которая включает отчаянные, крайние меры. Они неагрессивны от природы, но убеждены в том, что для собственной безопасности можно зачистить слишком уж шумную и любопытную разумную расу.
Эйч снова пошел вдоль стены. Коснулся ее на ходу ладонью, и на мраморе остался тонкий красный след.
– А как вы узнали о пришельцах?
– Мистер Клавэйн, это долгая история. Не хочу утомлять ею ваш слух. Достаточно сказать, что я поклялся избавить пришельца от мучений. Можно сказать, это стало частью моего плана по искуплению личных грехов. Но выполнить клятву сразу было невозможно. Я собрал команду надежных специалистов, мы приступили к кропотливой подготовке, к тщательному планированию. Прошло десятилетие, другое. Удобный момент все не наступал. А я каждую ночь видел во сне терзаемое существо – и заново клялся его освободить.
– А потом?
– Потом меня предали… или разведка Мадемуазели оказалась лучше моей. Она добралась до существа раньше, чем я, и привезла его сюда, в эту комнату. Как именно это было проделано, не знаю. Такая операция потребовала колоссальных усилий.
Клавэйн снова глянул вниз, пытаясь понять, насколько же огромным должно быть существо, чтобы нуждаться в тюрьме таких размеров.
– Она держала пришельца здесь, в Замке?
– Да. Много лет. Обеспечивать ему жизнь было непросто, но обращавшиеся с ним прежде люди выяснили все необходимое. Мадемуазель не собиралась истязать его – в обычном человеческом смысле она не была жестокой. Но каждая секунда такого существования для пришельца была мукой, даже когда его нервную систему не терзали высоковольтными разрядами. Мадемуазель не позволила бы ему умереть, пока не узнала бы все возможное.
Затем Эйч рассказал, что Мадемуазель нашла способ общаться с пришельцем.
– Несмотря на ее исключительный ум, главная заслуга в этом принадлежала личинке… Однажды случилось несчастье. Отсюда, сверху, в камеру пришельца упал человек, сверху. Он разбился насмерть, но труп достать не удалось – его моментально съело существо. Пришельца держали впроголодь, кормили жалкими крохами. До того момента личинка не имела ясного представления о мучителях, а потому даже не поняла, кого съела. – Голос Эйча зазвучал оживленней. – Произошло странное. Через день на коже существа открылась рана. Расширилась, стала дырой. Она не кровоточила, выглядела ровной, с гладкими стенками. Под ней заметили движение, пульсацию мускулов. Дыра превратилась в рот, и чуть позже он издал звуки, похожие на человеческую речь. Прошла еще пара дней, и существо произнесло узнаваемые слова. Еще день – и заговорило связными предложениями. Самое жуткое здесь то, что пришелец не только узнал от съеденного, как можно общаться с ему подобными, но поглотил и его воспоминания, и его личность, соединив ее со своей.
– Кошмар!
– Кому как, – возразил Эйч. – Думаю, это очень полезное свойство для распространившейся по Галактике торговой цивилизации, рассчитывающей повстречать много различных рас. Чем корпеть над программами-переводчиками, проще декодировать язык на биохимическом уровне. Чтобы понять торгового партнера, достаточно его съесть. Конечно, это требует некоторого… гм… участия другой стороны, но, возможно, миллион лет назад такой способ ведения дел считался вполне приемлемым.
– Как вы все это узнали?
– Путем долгих и тщательных исследований. Еще до того, как Мадемуазель увела у меня из-под носа пришельца, я начал подозревать о ее существовании. Я влиятельная личность в Городе Бездны, у меня значительные связи. Обычно мы не мешали друг другу, но несколько раз наши интересы совпадали. Заметив присутствие конкурента, принялся искать, докапываться. Много лет она умело противодействовала моим попыткам проникнуть в Замок Воронов. Но отвлеклась, когда раздобыла пришельца, слишком сосредоточилась на нем, изучая и стараясь понять. А мне удалось внедрить агентов. Одна из них – Зебра. Она выяснила, что могла, подготовила захват башни и свержение хозяйки. Но это случилось после визита Скади, гораздо позже.
Клавэйн обдумал услышанное.
– Значит, Скади должна была знать о пришельце? – спросил он.
– Несомненно. Мистер Клавэйн, вы же сочленитель. Неужели не знали о нем?
– Нет. Но и без того я узнал слишком многое. Потому и решил дезертировать.
Наконец они покинули тюрьму пришельца. Клавэйн испытал облегчение не меньшее, чем когда ушел из комнаты с паланкином. Должно быть, разыгралось воображение, но он не мог отделаться от ощущения, будто самый воздух зала-тюрьмы пропитался му´кой и одиночеством. Тоскливая жуть отпустила, лишь когда зал остался за спиной.
