«Ну, так попробуйте этого комарика прихлопнуть!» – зло подумала Вольева.
Она замедлила полет в достаточной степени, чтобы убедиться: со времени последнего осмотра ничего не изменилось. Пушки были зафиксированы точно в таком же положении, что и в прошлый раз. Выглядели они столь же грозно, но никаких самостоятельных действий себе не позволили.
– Капитан, вот эти орудия мне подходят, – сообщила она Бреннигену.
– Всего восемь?
– Да. Пока хватит. Не стоит пихать всех цыплят в одно яйцо, или как там говорится в пословице.
– По-моему, можно подобрать пословицу и получше.
– Когда я скажу, выводи пушки, но не все сразу, по очереди. Надеюсь, для тебя это не проблема.
– Что именно ты скажешь? «Выводи пушки»?
– Ну, хотя бы. Надо просто переместить из корабля наружу. То есть из тебя наружу, – поправилась она, вспомнив, что капитан предпочитает теперь говорить о субсветовике и о себе как об одном целом.
В кои-то веки Бренниген демонстрировал дружелюбие, и Вольевой нисколько не хотелось испортить ему настроение.
– Да отправь пушки за борт, и все дела. Снаружи мы их снова проверим. И еще: постарайся заслонить наши игрушки от ингибиторов. Вроде за нами не следят, но лучше не рисковать лишний раз.
– Илиа, я тоже считаю, что осторожность не бывает лишней.
– Отлично! Не начать ли тогда со старого доброго номера семнадцать?
Пушки пришли в движение, и Вольева содрогнулась. Прошло уже немало времени с тех пор, как несколько орудий покинули склад, и у Илиа выветрилась из памяти эта жуткая процедура. Система креплений, удерживавшая пушку на месте, отключилась, громадина Семнадцатого бесшумно заскользила по рельсу. Хотя в трюме был вакуум и звуки не доносились, возникло ощущение, как при публичной казни, когда ужаснувшаяся толпа замирает на вдохе.
Рельсы связывали огромный ангар с помещением меньшего размера, находящимся ниже. В этом трюме могла поместиться самая большая пушка. Он был мобилен и предназначался исключительно для перемещения орудий за борт.
Илиа проводила пушку взглядом, вспоминая свой контакт с машинным интеллектом. Поведение Семнадцатого внушало тревогу, поскольку он выказал признаки свободной воли и полного отсутствия уважения к триумвиру. Несомненно, подобным интеллектом обладали и остальные пушки, но сейчас не имело смысла забивать себе этим голову. Оставалось лишь надеяться, что и капитан, и пушки сделают все как надо.
Дверь в нижний отсек закрылась. Вольева переключила инфосистему скафандра на внешние камеры и датчики, чтобы наблюдать, как оружие выходит наружу. Оно появится лишь через несколько минут, но торопиться некуда.
С внешних датчиков поступила неожиданная новость: по корпусу корабля пляшет лазерный луч!
Первой реакцией Вольевой было отчаяние. Неужели конец?! Ингибиторы ощутили угрозу, будто простого намерения вывести пушки в космос оказалось достаточно. Наверняка это луч их системы дальнего обнаружения. Черные машины почуяли врага в межпланетной мгле.
Но затем она поняла: излучение идет из другой части небесной сферы, не от волков.
– Илиа, что-нибудь не так? – озабоченно спросил капитан. – Мне отменить вывод оружия?
– Ты знал об этом! Не мог не знать!
– О чем?
– О том, что на нас светят лазером! Причем на коммуникационной частоте!
– Илиа, прости, но…
– Но ты не хотел, чтобы я узнала! Я и не знала, пока не подключилась к наружным датчикам, чтобы наблюдать за выходом оружия.
– Излучение, хм… – В гулком, божественном, сотрясающем твердь голосе капитана послышалось сомнение. – Ага, теперь понятно, о чем ты… Я не обращал внимания. Сейчас так много всего происходит вокруг. Илиа, ты чувствительнее меня к подобным мелочам. Я в последнее время настолько погружен в себя… Если хочешь, я проанализирую данные и выясню, когда впервые пришел этот луч. Ты же знаешь, я архивирую всю поступающую информацию…
Она не поверила Бреннигену, но уличить во лжи не могла, ведь он контролировал все потоки данных. Лишь благодаря его небрежности Илиа узнала о лазерной передаче.
– И давно нас высвечивают?
– Не больше дня. Хотя постой…
– Твою мать! Что значит это «постой»?
– Это значит – несколько дней. Но не больше недели…
– Скотина ты изолгавшаяся! Почему раньше не сказал?!
– Думал, тебе уже известно о передаче. Разве ты не зарегистрировала ее, когда подходила ко мне на шаттле?
Илиа захлестнула ярость. Ага, так это уже не просто лазерный луч, а передача! Что же этот гад еще скрывает?
– Откуда мне может быть известно о ней? Я же спала всю дорогу. А шаттл запрограммирован только на прием сообщений из системы. Сигналы из глубокого космоса обычно сдвинуты по частоте. Кстати, насколько велик частотный сдвиг?
– Невелик… Передатчик движется всего лишь на одной десятой скорости света. Но достаточно, чтобы полностью уйти из обычной полосы.
Вольева прикинула: при такой скорости субсветовику нужен месяц на торможение. Даже если он уже на краю системы, сюда прибудет через две недели, не раньше. Времени подготовиться практически нет. Но это все же лучше, чем обнаружить незваных гостей в считаных днях от себя.
– Капитан, этот сигнал – наверняка повторяющаяся автоматическая передача. Иначе гости не крутили бы ее так долго. Пожалуйста, транслируй ее на мой скафандр. И побыстрее!
– Конечно, Илиа. А как насчет орудий? Не выводить их наружу?
– Да, – произнесла она, но тут же поправилась: – Нет! Выводи чертовы железяки! Чтобы все восемь наружу выпихнуть, понадобятся часы. И не забудь: ты должен заслонить их от ингибиторов своей массой.
– А что будем делать с сигналом и его источником?
Вольевой захотелось пнуть капитана. Сильно. Но триумвир парила посреди трюма – пинать просто нечего.
– Транслируй эту гребаную передачу!
Визор шлема помутнел изнутри, полностью перекрыв вид на склад оружия. Секунду Илиа смотрела в глухую белую муть. Затем белизна медленно отступила, сменившись изображением. Илиа будто встала у края длинной, скудно обставленной комнаты. Напротив – стол, за ним сидят трое. Стол кажется клином первозданного черного мрака.
– Здравствуйте! – произнес сидящий за столом старик. – Мое имя Невил Клавэйн. Полагаю, у вас есть то, что мне очень нужно.
Его глухой черный костюм казался продолжением стола. Среди бархатных глубоких теней отчетливо выделялись только голова и кисти рук. Старик уложил их на столе перед собой, сплетя пальцы. На кистях бугрились вены. Борода и волосы – седые до белизны, лицо изборождено глубокими морщинами, исполосовано тенями.
– Он имеет в виду некие устройства, находящиеся у вас на борту, – пояснила совсем юная на вид девушка, одетая в такой же черный костюм, похожий на военную форму.
