– Это все не важно, – сказал Скорпион Клавэйну. – Мы пришли сюда с единственной целью —забрать оружие. К чему усложнять?
Когда свинья отыскал Клавэйна, тот сидел в одиночестве.
– Ты хочешь просто разделаться с субсветовиком?
– Если отправить туда твою бету, можно будет сразу начать переговоры. Тогда к нашему прибытию они подготовят оружие. После развернемся – и поминай как звали. Другие корабли за это время даже не успеют добраться до системы.
– Не все так просто, – ответил Клавэйн, уныло глядя на звезды за стеклом обзорного купола.
– Думаешь, переговоры бесполезны? Отлично! Не будем терять время и просто вломимся с лучевиками наперевес.
– Но сначала помолимся, чтобы люди триумвира не умели обращаться с «адским» оружием. Если дойдет до серьезной драки, шансов у нас будет не больше, чем у снежка на сковородке.
– А я думал, с «адским» оружием проблем не возникнет.
Клавэйн наконец повернулся к Скорпиону:
– Ремонтуар не обещает, что сработают коды блокировки пушек. Если запустим их слишком рано, у противника будет время на поиск способа разблокировки. Если такой способ существует, уверен, Вольева его найдет.
– Тогда опробуем переговоры. Клавэйн, отправь свою копию. Нам это ничего не будет стоить, но время выиграем.
Клавэйн не ответил прямо. Вместо этого он спросил:
– Думаешь, они понимают, что происходит?
Свинья растерянно заморгал. Иногда он с трудом улавливал перемены в настроении старого сочленителя. Тот был куда сложнее и загадочнее любого человека из всех, кого Скорпион знал со времен своего рабства.
– Они – это кто? И что они должны понимать?
– Черные машины уже вовсю орудуют в системе Дельты Павлина. Если жители планеты посмотрят в небо, они обязательно заметят перемены. И поймут, что это не предвещает ничего хорошего.
– И что с того? Ты же читал отчеты об их ситуации. На планете, похоже, не сохранилось ни единого шаттла. Им остается лишь делать вид, будто не происходит ничего особенного.
С минуту Клавэйн не отвечал, глядя в окно, в усеянную звездами ночь. Скорпион недоумевал, что же видит там сочленитель. Может, надеется уловить крошечный проблеск вспышки, унесшей жизнь Галианы? Конечно, свинья не знал Клавэйна так, как его знал, например, Ремонтуар, но считал старого солдата человеком исключительно рациональным. Наверное, горе, тихое, но рвущее в клочья душу, может не оставить от рациональности камня на камне. Скорпион подумал, что влияние горя и раскаяния на человеческую историю так и осталось неизученным. Вина, муки совести, ощущение потери, боль и тоска сказались на мире людей не меньше, чем злость, жадность и жажда мести.
– Клавэйн… – осторожно произнес свинья.
– Я никогда не думал, что будет настолько тяжело решать. Эйч был прав. По-настоящему важны лишь трудные решения. Казалось, дезертирство далось мне тяжелее всего в жизни. Но как же я ошибался! Насколько это ничтожно в сравнении с тем, что мне пришлось сделать после. Я убил Галиану. И самое ужасное, я это сделал по собственной воле.
– Но ты вернул Фелку. Разве это не утешение?
– Да, – торопливо ответил Клавэйн, будто отчаянно ухватился за соломинку, стремясь выползти из болота сомнений. – Я вернул Фелку. Или, по крайней мере, что-то на нее похожее. Это не та Фелка, которую я оставил в Материнском Гнезде. Она несет с собой волка. Правда, не самого, а лишь тень, но при общении с ней я не знаю, волк мне отвечает или она. Что бы теперь ни случилось, я не уверен, что смогу считать ее слова искренними.
– Тебе она настолько дорога, что ты рисковал жизнью ради ее спасения. Тоже решение не из легких. И уникальным оно тебя не делает. – Скорпион почесал курносый пятачок. – Мы все тут принимали трудные решения. Посмотри на Антуанетту. Она сделала доброе дело, похоронила отца, как тот хотел, – и оказалась втянута в битву за выживание человечества. Вокруг – свиньи, люди, обреченные планеты… Вряд ли она ожидала чего-то подобного, когда летела ублажать свою совесть, погребать отца в газовом гиганте. Мы не властны над собственной судьбой; мы не знаем, куда нас заведет первое же трудное решение. Ты думал, дезертирство само по себе ужасно трудный поступок, а оно оказалось началом чего-то большего и наитруднейшего.
Клавэйн вздохнул. Скорпион заметил – или воображение обмануло, выдавая желаемое за действительное, – что у старика немного улучшилось настроение.
– Скорпион, а у тебя бывали трудные решения? – Голос Клавэйна звучал уже не столь уныло.
– Ну да. Я же решил пойти вместе с вами, сукиными детьми в человеческом обличье.
– И какие выводы?
– Кое-кто из вашей человеческой братии заслуживает самой медленной и мучительной смерти, какую только можно представить. Но не все.
– Хм… Я могу это считать комплиментом.
– Сегодня можете. Не гарантирую, что завтра я не переменю мнение.
Клавэйн снова вздохнул, поскреб в бороде и согласился:
– Хорошо, начнем переговоры. Отправляй мою бету.
– Нужно вместе с ней отправить обращение. Условия, аргументы и так далее.
– Да ради бога. Все, что придумаешь, я озвучу.
За долгое время своей жестокой власти над Галактикой ингибиторы изобрели пятнадцать способов уничтожения звезды класса карликов.
Надзиратель подумал, что в разные периоды галактической истории наверняка существовали и другие методы, не уступавшие найденным его расой. Галактика очень велика и стара, ингибиторские знания о ней далеко не полны. Но за последние четыреста сорок миллионов лет черные машины не получили новых способов. Вот уже два галактических оборота не было фундаментальных обновлений методологии звездоцида. Даже для существ, живущих в геологическом времени, такой «сон разума» – весьма тревожный признак.
Разбалансировать звезду, напевая ей колыбельные, облучая гармоничной последовательностью гравитационных волн, – вот самый новый способ убийства светил. Он последним добавился в базу данных. И хотя это произошло четыреста сорок миллионов лет назад, надзиратель не мог сдержать любопытства. Так стареющий забойщик скота глядит с легким интересом на новоизобретенный аппарат, предназначенный для скорейшего и надежнейшего смертоубийства. Нынешняя зачистка – хороший повод проверить на практике технологию, оценить ее эффективность. Если результат окажется не вполне удовлетворительным, надзиратель оставит рекомендацию при будущих зачистках использовать четырнадцать более ранних методов. Но пока он вполне полагался на эффективность «певца».
Все звезды поют для себя. Внешние слои звезды вибрируют на нескольких частотах сразу, словно непрерывно раскачиваемый колокол. Звуковые волны проникают далеко вглубь, вплоть до границы ядра, где пылают термоядерные реакции. Амплитуда этих осцилляций для карлика типа Дельты Павлина невелика, но «певец» способен подстроиться к ним, обращаясь вокруг звезды, излучая гравитационные волны в нужное время, раскачивая резонанс, доставляя энергию внутренним звуковым возбуждениям. «Певца» разумные млекопитающие назвали бы гравитационным лазером.
