— Почему?
— Они совсем крошечные. Это карликовые кокосы, не превышающие в высоту нескольких десятков сантиметров!
— Чем вы заняты?
— Купаюсь. Вокруг меня резвятся дельфины, но тоже очень маленькие, их даже можно принять за сардин. Кроме того, я могу прикоснуться и к другим обитателям моря. Это киты. Я играю с китом, который лишь ненамного больше меня. Но на самом деле это не они маленькие — кокосовые пальмы, дельфины и киты, это… я великан.
Изумленный Давид хотел открыть глаза, но Майе’мпа тут же положил ему на веки ладонь и запихнул в рот горсть охряной кашицы. Давид проглотил и успокоился.
Нускс’ия заговорила повелительным тоном:
— Чтобы ни случилось, главное — не открывайте глаза. Продолжайте. Вы говорили, что по размерам почти не уступаете киту?
— Меня окружают другие люди. Они все того же роста, что и я. В сущности, я от них ничем особо не отличаюсь. Мы все такие — намного выше деревьев.
— Вы знаете, где находитесь?
— На острове, который носит название Ха-Мем-Пта. По нашему календарю сейчас 3754 год.
Давид собрал свою волю, попытавшись сосредоточиться на нахлынувших ощущениях и мыслях. Затем на него вдруг снизошло интуитивное озарение.
— Мне кажется, что потом, много позже, это место назовут иначе… его назовут…
Его брови нахмурились.
— Как его назовут? — настаивала Нускс’ия.
— Атлантидой.
— А как зовут вас?
— Я не знаю своего имени, потому что называю себя «я». Думая о себе, говорю «я». Поэтому ответить на ваш вопрос не могу.
— Что вы чувствуете?
— Покой. Я размеренно дышу. Никогда еще не чувствовал себя так хорошо.
— Какое отношение это видение имеет к «треку» вашей «самой красивой в этой жизни любви»?
— Я ухожу с пляжа и направляюсь в город. Иду по широкой улице и поворачиваю направо, чтобы зайти в таверну.
— Опишите то, что вы видите.
— Вокруг столов сидят люди, нам в больших кружках подают благоухающий специями напиток. Смесь ароматов солода, меда и тмина. Я здороваюсь с другими посетителями, занимаю свободное место и с наслаждением пью, смакуя каждый глоток. Вдруг свет гаснет, и зажигаются огни сцены.
— Какой сцены?
— Раздвигается занавес. И появляется она. Это она.
— Она? Как ее зовут?
— Ее зовут «она», точно так же как меня — «я».
— И что она делает?
— Танцует пантомиму. Она изображает существо, которое извивается, ползет и постепенно выпрямляется во весь рост. Поворачивается, снимает с себя верхнюю одежду, являя взорам разноцветные трусики, похожие на крылья бабочки. Это танец превращения гусеницы. Она кружится, совершает пируэты и словно летит. Ее танец — это гимн трансформации живых существ.
— Хорошо, а что происходит сейчас? — с долей нетерпения спросила Нускс’ия.
— Мне кажется, что в танце она бросает в мою сторону мимолетные взгляды. Затем, закончив представление, подходит ко мне. Говорит, что она ученый, что знакома с моими исследованиями и хотела бы работать со мной.
— В чем заключается ваша работа?
Зрачки Давида под тонкой кожей век забегали быстрее.
— Я… специалист по уменьшению физических размеров людей.
Вдруг раздался какой-то грохот, за ним — резкий свист. Молодой человек не знал, происходило ли это в прошлом или в настоящем, здесь или там, в жизни Давида Уэллса или же атланта.
Нускс’ия приблизила губы к его уху:
— У нас непредвиденные затруднения. Вам нужно возвращаться. Визуализируйте мост. Вы идете по лианам, погружаетесь в туман и находите дверь. Оказываетесь в коридоре и двигаетесь в обратном направлении. Ноль, 1, 2, 3 вы идете по веревочному мосту…
Грохот вокруг стал громче, пигмеи бросились запихивать в мешки пожитки. Нускс’ия не отходила от Давида ни на шаг.
— 4, 5, 6… готовьтесь к возвращению сюда… 7, 8… когда я скажу 10, вы подойдете к двери с надписью «Давид Уэллс», толкнете ее и откроете глаза… 9 и 10!
Француз мгновенно пришел в себя.
Земля дрожала, с покрывавших хижину листьев сыпалась пыль, чем-то похожая на снег. Грохот доносился снаружи.
— Быстрее, для объяснений нет времени, нужно бежать, би’пеНе Уэллс, — сказала Нускс’ия.
Все еще немного одуревший, Давид на негнущихся ногах выбрался из хижины и увидел окутанные облаками черного дыма бульдозеры — этаких динозавров со стальными челюстями, сокрушавших тысячелетние шестидесяти метровые деревья, которые со стоном валились на землю.
Впереди ехала огромная махина, на которой красовалась надпись: «Газонокосилка».
Падая, деревья издавали треск, напоминавший предсмертный хрип.
— Да, теперь я знаю, откуда у меня это интуитивное стремление к сокращению размеров живых существ…
Нускс’ия схватила его за руку и потащила за собой:
— Теперь нас спасут только быстрые ноги. Бежим!
— Но куда?
Она показала рукой на восток — туда, где над пеленой тумана возвышались очертания треугольной горы:
— Вулкан Ньирагонго. Там бульдозеры нас не достанут. Для нашего народа он всегда был священен.
63
Ко мне обращается «круг человеческих умов».
Подобного не случалось уже давно.
Посмотрим где это.
На территории, которую они называют Турцией. В горах.
Недалеко от района, где я устроила смерч.
Вот оно, я их засекла.
Самки людей посылают мне волны с просьбой пообщаться способом, которому я очень давно обучила одну из них.
Я жду этого уже давно.
Вы должны прекратить буравить во мне дыры. Довольно с меня нефтяных скважин и подземных ядерных взрывов.
64
Они побежали по джунглям. Прямо перед ними высился курившийся Ньирагонго. Бульдозеры за их спинами продолжали неустанно уничтожать лес.
65
— О Гайя, вдохновившая нашу царицу Иштар, заклинаю, ответь нам. Скажи, почему ты насылаешь на нас смерч, почему гневаешься?
66
Вы ведете себя как паразиты. Как вши на собаке.
И вас слишком много. Выдержать столько паразитов псу не под силу. Он начинает чесаться.
