– Откуда ты меня знаешь?
– Как откуда?! Мы вместе учились!
– В техникуме?
Когда у обреченного на смерть человека появляется надежда, он старается быть очень убедительным.
– В каком техникуме... Три года в комитетской школе; а потом в Особом учебном центре! И в Экспедиции работали вместе, сколько раз я тебя прикрывал! Ты что, действительно ничего не помнишь?
– Нет.
– Это штучки Брониславского! Недаром мы возили тебя к нему после каждой операции! Но я ничего не знал, говорили – обычная проверка мозгов!
Ствол снова начал расширяться.
– Не надо, Макс! Я-то при чем? Давай разойдемся...
Самвел и Ашот, парализованные ужасом, лежали за стойкой на полу, жадно вслушиваясь в разговор. Они уже считали себя мертвецами, но неожиданное вмешательство их странного завсегдатая, похоже, меняло течение событий. Хотя оба не могли понять, каким образом смирный, задавленный проблемами человечек превратился в лихого супермена. В узкую щель просматривалось исполненное мрачной решимости лицо, настолько незнакомое, будто они видели его впервые. И киллер не мог понять, кто перед ним, потому что человек с обличьем Макса Карданова явно таким не являлся.
Незнакомец не помог им разрешить сомнения, потому что сделал то, чего никогда бы не сделал Сергей Лапин: выстрелил в безоружного человека с поднятыми руками. В лицо. И попал в переносицу. Киллер качнулся назад, развернулся вокруг оси и упал рядом со своим напарником.
Потом незнакомец осмотрелся, поднял долларовые пачки и положил в карман. Лапин бы на такое тоже никогда не осмелился. Но зато потом человек сделал то, чего никогда бы не сделал Макс Карданов: бросил совершенно исправный, с нерастраченным боекомплектом пистолет. Да еще не стер отпечатки пальцев.
Неизвестный нырнул обратно в глубины сознания, и Лапин остался один на один с реальностью. Охвативший его ужас был настолько велик, что он опрометью бросился к двери, но опомнился и вернулся за пальто. Потом выскочил на улицу. Здесь все было спокойно: не волновалась возбужденная толпа зевак, не выли сирены, не неслись со всех сторон милицейские машины. Из черного джипа рвались глухие удары низких частот: "Бум! Бум!
Бум!"
Заканчивалась пятая минута нападения. Дрожащими руками Самвел набирал телефонный номер.
– Ты не видел, как они подъехали? – в который раз спросил Юмашев и в который раз посмотрел на часы. Он пытался сдержать дрожь в пальцах, но ничего не получалось.
– Нет, не видел, – отстранение проговорил Тимохин, не удивляясь повторам. Переступив порог банка, он впал в прострацию и вообще не мог ничему удивляться. Крупное тело бил нервный озноб. – Переговорил с ними и уехал... Все...
– Выпить хочешь? – заметив его состояние, спросил Юмашев.
– Хорошо бы... Но сейчас нельзя...
Действительно, никто не знал, как развернутся события в ближайшее время, а алкоголь ослабляет не только разум и тело, но и моральную правоту человека в любой нестандартной ситуации.
– У меня остались спецтаблетки, не хотел травиться, да, видно, придется...
Тимохин извлек из кармана пластмассовую капсулу без этикетки, развинтил и вытряхнул на потную ладонь крохотную, похожую на нитроглицерин крупинку ярко-красного цвета, забросил в широко открытый рот и закрыл глаза.
– Один раз пил, в восемьдесят первом, в Заире... Наш «двойник» вполне мне доверял, и я вывез его на беседу в нужное место. Думал, успею уйти, а его «стерли» прямо рядом со мной, всю рубашку запачкало кровью... Чуть с ума не сошел, пришлось глотнуть... Тогда обошлось без последствий, а как сейчас – не знаю, эта зараза ядовитая...
Он запрокинул голову и говорил тихо, себе под нос, будто находился под воздействием «сыворотки правды». Юмашев понимал, что повышенная болтливость – одно из последствий пережитого стресса. Недаром захваченного на «горячем» агента «потрошат» на месте, не давая прийти в себя. Вот и сейчас... Он знал Тимохина давно, но про эпизод в Заире ничего не слышал.
Банкир в очередной раз посмотрел на часы. Тимохин приехал полчаса назад. Все должно было свершиться...
Убивать трудно. Не только самому всаживать пулю или нож в тело жертвы, но и отдавать приказ... Библейский принцип «не убий» изначально заложен в каждого человека. И если бы все шло так, как задумано Всевышним, на земле должно было царить всеобщее братство и человеколюбие. Но отдельные особи в силу общего дегенератизма, примитивности, жадности, жестокости или высокого чувства долга и специальных тренировок успешно преодолевают этот запрет. Хотя чем выше духовная организация человека, тем большие муки он испытывает. Дрожащей рукой Юмашев взял японскую микрорацию и нажал клавишу вызова. Ровным огоньком загорелась желтая лампочка ожидания.
Тимохин открыл глаза.
– Кажется, и на этот раз пронесло! – Он выпрямился в кресле, поправил узел галстука и кивнул на прибор. – Что, не отвечают?
Юмашев покачал головой.
Но в это время желтый огонек ожидания сменился зеленым: на сопряженном аппарате нажали кнопку передачи.
Вторая рация находилась в ресторанчике «Маленький Париж» во внутреннем кармане убитого со снятой маской. Десять минут назад сюда прибыла милиция. Поскольку в голове у парализованного страхом Самвела гвоздем сидела ужасная мысль о расстрелянном майоре милиции, только про Шипулина он и сказал дежурному, но этого вполне хватило для того, чтобы на место происшествия выехало руководство Центрального РОВДа. Но рядом с Шипулиным лежали еще четыре трупа, а заглянув в кабинет, Савушкин увидел торчащие из-под стола ноги еще двух убитых.
Симаков, Савушкин и Рожков сгрудились возле убитого коллеги. По паркетному полу с пяти сторон текли ручейки крови, кое-где они пересекались, превращая обычный паркет в мозаичный. Сильно пахло вареными раками.
– Вон дырочка в полу, – заметил остроглазый начальник УРа.
– Хватит болтать! Объявить «Перехват», вызвать группу, сообщить прокурору, на улице выставить оцепление! Да в РУОП сообщите! Ивану Васильевичу я сам доложу...
Перед вышестоящими за подобное ЧП отчитывается начальник райотдела.
Угрюмый Симаков достал из-под длинного кожаного пальто аппарат транковой связи и принялся нажимать попискивающие кнопки с цифрами прямого телефона начальника областного УВД.
– Убери этих! – Он зло мотнул головой в сторону оцепенелых Ашота и Самвела, будто именно они и были виноваты во всем.
Майор Рожков, в короткой кожаной на подстежке куртке и надвинутой на глаза кепке сам похожий на блатного, обнял официантов за плечи и увел в подсобку.
– Слушаю! – раздался из динамика грубый бас Крамского.
– Здравия желаю, товарищ генерал! Симаков.
Транковые аппараты имеют симплексную систему связи – прием и передача идут по одному каналу в зависимости от положения переключателя. Если кнопка нажата на передачу, слова собеседника не слышны и перебить тебя он не может. В беседе с генералом это может выглядеть дерзостью, начальник РОВДа чувствовал себя неуютно и пожалел, что не воспользовался обычным аппаратом.
