Работать во втором цехе остались трое: начальник участка Мелешин и два мастера – Сафонов и Лапин. Чтобы, значит, за порядком приглядывали и следили за сохранностью ценного оборудования, так как заводская охрана уже давно со своими обязанностями не справляется.
Дежурили они по очереди и только в рабочее время. За это шла зарплата, точнее, обещания зарплаты, зато талоны на питание были вполне реальными, и раз в три дня Лапин наедался досыта. Мелешин помог ему и еще нескольким толковым непьющим работягам устроиться на вторую работу, в фирму кабельного телевидения. Мелешин в этой фирме то ли учредитель, то ли директор, короче, один из начальников, поговаривают даже, что самый главный. Вначале Лапин не мог понять, зачем ему еще и «пустая» должность начальника участка? Но потом просек: на складе видимо-невидимо транзисторов и резисторов, конденсаторов и трансформаторов, реле, пускателей, переключателей, километры проводов, бухты экранированного и коаксиального кабеля плюс разнообразное оборудование и инструменты. Все это постепенно переправляется за стены завода. Значит, Мелешин с Алтайцевым договорились довести приватизацию до логического конца.
Лапину вся эта химия до жопы. Могут воровать – пусть воруют. Плохо, что жулик Мелешин оказался к тому же жутким скрягой. Если следовать расценкам фирмы, то кабельное телевидение задолжало Лапину за монтажные работы больше шести миллионов рублей. А Мелешин ему за три месяца только полторы сотни заплатил, все завтраками кормит. Всю вину за задержку расчета на фирму сваливает, клянется, что фирмачи ему тоже не заплатили.
Врет, сволочь, и не краснеет. Как на заводе выучился безответных работяг обирать, так и в частной фирме делает. Но почему? Деньги ведь у него есть, а зарплату свою Лапин честно отработал. Почему же не заплатить?
«Да потому, что ты лох, – вспомнил Лапин Димкино словцо. – А лохов учат».
Он сжал кулаки. Как только Мелешин украдет последнюю бухту кабеля, так сразу и напишет заявление «по собственному желанию». А его турнет из фирмы – и дело с концом. А пока начальник участка прилежно правит службу. Тяготы невеликие – пять-шесть часов в неделю. И сегодня как раз его день, Мелешина. Вторник.
Территория была пустынной, между цехами бегали стаи собак. Бездомные дворняжки водились здесь и раньше, Лапин еще удивлялся, как они попадают на особорежимную территорию. Но тогда их было значительно меньше.
Дверь со стороны пожарного входа Мелешин оставил незапертой, Лапину даже не пришлось жать на пуговку звонка. Тщательно вытерев ноги, чтобы не наследить, он поднялся на второй этаж, где в закутке за кладовой измерительных приборов находится кабинет начальника участка.
Мелешин восседал за своим рабочим столом. Завидев на пороге визитера, он явно удивился.
– Ты почему не на работе?
– А где я сейчас, по-вашему, нахожусь? – неожиданно для себя огрызнулся тот. – На самой что ни на есть работе!
Лапин стащил с головы мокрую шапку, расстегнул пуговицы ветхого демисезонного пальто, устало опустился на стул. Его внезапное появление прервало подготовку к трапезе. На столе расстелена матерчатая салфетка, на одной тарелке половина жареного цыпленка, на другой нарезанная крупными ломтями ветчина, сыр, рядом полуразвернутый брусок сливочного масла. В двух прозрачных пластиковых пакетах половина французской булки и соленые огурчики. Мелешин достал еще один пакет с квашеной капустой. Рядом со стопкой газет – упаковка импортного пива. От включенного в сеть масляного обогревателя струится тепло. Неплохо устроился, небось и девок из заводоуправления сюда приводит, кобель он известный...
Лапин придвинул стул поближе к радиатору, вытянул навстречу теплу озябшие ладони. Мелешин прищурился. У него было широкое вогнутое лицо, круглые выпуклые глаза, мясистый, картошкой, нос и пухлые губы. С первого взгляда можно было сказать, что он выпивоха, проходимец и плут. Но физиогномика не считается наукой, а поскольку большинство руководителей районного, городского, областного и всех других звеньев имеет именно такую, почти типизированную, внешность, то делать о человеке выводы по чертам лица начнут у нас очень не скоро.
– Что это еще за разговоры такие, Сергей Иванович? Я ведь тебя о настоящей работе спрашиваю. На Алексеевской в сороковом доме заказы исполнил?
– Нет. В соседнем, тридцать восьмом, еще на прошлой неделе всех подключил, а в сороковом даже не начинал.
– Тогда зачем, спрашивается, ты сюда приперся? Я же тебе все на пальцах разъяснил...
– Поговорить надо, вот и приперся...
Мелешин недовольно нахмурил брови.
– Что значит «поговорить»? Существует четкий график работы. Фирма обзванивает жильцов и предупреждает, что в такой-то день им следует находиться дома, придет мастер и сделает подключение. Ты хоть соображаешь, что натворил? Люди с работы отпросились, сидят по квартирам и дожидаются, когда к ним человек с фирмы соизволит наведаться. Теперь жалобы ПОСЫПАЮТСЯ. А ты поговорить решил!
Лапину стало скучно. Артист, вылитый артист. Надо же, как он убедительно простаком прикидывается.
– Михалыч, мне нужны деньги, – произнес он вслух. – Вот так нужны...
Позарез.
Для пущей убедительности он постучал себя по горлу ребром ладони. Но его отчаянный жест на Мелешина должного впечатления не произвел.
– Деньги, деньги... А кому они не нужны? Думаешь, мне не нужны? Завод ни хрена не платит, фирмачи чертовы тоже яйца морочат... Фирма расширяется, наличных средств нет, все в обороте. Тут они не врут... Недавно еще два комплекта спутниковой аппаратуры закупили, а это знаешь, какие бабки? Придется нам с тобой немного потерпеть, дружок. Обещают в конце месяца рассчитаться. Ну что, ферштейн?
Лапин ссутулился еще сильнее. Его неподвижный взгляд был сфокусирован в одной точке, на облезлых носах давно не видевших крема башмаков. Мелешин протянул руку за пивной банкой, сорвал крышку, поставил пиво на край стола.
– Угощайся, Сергей Иваныч. Раз уж так вышло, давай выпьем, перекусим... Мне одному всегда скучно. Подсаживайся. А чего морда такая красная? Ветром нахлестало? Давай рванем по стопарю, для профилактики. Счас достану из заначки.
Мелешин загремел связкой ключей, открыл сейф, стоявший у него прямо за спиной, достал из гулкого металлического чрева плоскую, выгнутой формы, флягу из нержавейки. В былые времена в таких выносили спирт: она хорошо прилегает к телу и не бросается в глаза. Затем на столе появились круглые стаканы и бутылка нарзана.
– Бавить будешь? Или запивать?
Прозрачная жидкость на четверть наполнила стаканы.
– Запью.
– Правильно. Иначе вкуса не разберешь. Давай за успехи!
Спирт пить не просто, тут необходимо умение. Лапин проглотил огненную воду; задержал дыхание, налил в освободившийся стакан минералки, запил и только тогда перевел дух.
– Хорошо! – крякнул Мелешин. – Это же стопроцентно чистый продукт! На нем знаешь, какие бабки можно делать!
