Генералиссимусу было под шестьдесят, но выглядел он хорошо: не разжиревший в отличие от многих высокопоставленных номенклатурщиков, контактный и доброжелательный или, по крайней мере, старающийся казаться таковым. Властное лицо, крупный нос с красной полоской на переносице, гладкая кожа, живо блестящие глаза, спортивная фигура. Светлый костюм, песочные, в цвет сорочки, летние туфли с дырочками, кремовые галстук и носки, аккуратная прическа, ровно подбритые виски...
– Отныне вы не подчиняетесь никому, кроме меня и... – Евсеев помедлил, будто взвешивая, стоит ли делать то, что собирался. – И товарища Пачулина.
Макс расслышал, как завсектором перевел дух.
– Конечно, Генеральному секретарю вы тоже подчиняетесь. Вполне возможно, что вам придется докладывать ему о результатах некоторых заданий.
Такие случаи бывали. Хотя и нечасто.
Карданову показалось, что он спит и видит сон. Он – приближенное лицо Генерального секретаря и заведующего Международным отделом ЦК! Что скажет об этом Генка Прудков?
Леонид Васильевич выдержал паузу, давая собеседнику возможность осознать сказанное.
– Непосредственное руководство Экспедицией осуществляет товарищ Куракин, курирует ее управляющий делами ЦК товарищ Горемыкин. Но ни одному из них вы не сообщаете о содержании ваших заданий. Ни характер перевозимого отправления, ни его стоимость, ни адресат, ни обстоятельства передачи не должны быть известны никому, кроме нас троих. Вы меня поняли?
Если есть вопросы – задайте.
– Что это за Экспедиция? – хрипло спросил Макс и прокашлялся. – Извините.
Но генералиссимус не обратил внимания на мелкую оплошность.
– Существует обычная экспедиция – почта, посылки, бандероли. А есть отдел, переправляющий помощь нашим друзьям. Его условно назвали вторая экспедиция. Или просто Экспедиция – с большой буквы. Посвященные знают, что это такое. Но круг посвященных очень узок. Пять-семь человек, не больше. Почти все сотрудники Экспедиции, а их там около тридцати, понятия не имеют об истинных задачах своего подразделения. Центральная фигура Экспедиции – специальный курьер, то есть вы. Задача остальных – обеспечить выполнение вами задания. Документы, визы, билеты, прикрытие, охрана – одним словом, техническая сторона дела.
Хотя голова у Макса шла кругом, он заметил порез на шее генералиссимуса – видно, дрогнула рука при бритье. Эта деталь сразу изменила восприятие: несмотря на не имеющую аналогов должность и беспримерное могущество, Евсеев обычный живой человек из плоти и крови, он бреется, ест, пьет, пьянеет, оправляется, трахается точно так же, как какой-нибудь мужик с тиходонского завода п/я 301, и при этом его величие и высокопоставленное положение никак не проявляется. Больше того, если бы он заснул в казарме, как прапорщик Усков, и сержант Пономарев проделал бы с ним ту изощренную шутку, ему тоже пришлось бы пережить скандал с супругой и несколько дней вонять керосином... Хотя нет, нашлись бы другие лекарства...
Макс вонзил ноготь себе в ладонь, прогоняя идиотские мысли. Наверное, он недостаточно закален в идейном отношении, если во время беспримерно серьезного разговора в голову лезет подобная ерунда... А может, это стабилизирующая реакция психики, «заземляющей» происходящее...
– В техническом отношении вы должны выполнять распоряжения Куракина: прибыть в такое-то время в такое-то место и т, н. Но не больше. Содержательную сторону, вашей работы определяют Генеральный секретарь и Международный отдел. Вам что-то непонятно?
– Необходимо планирование операций, их обеспечение на месте, последующий «коридор» ухода. Кто станет заниматься всем этим?
– Механизм отработан. Вы будете составлять схему каждого задания и передавать ее нам. А мы поручим Рябиненко разработать конкретный план и обеспечить его на месте силами внешних резидентур. Если понадобится, и вы будете контактировать с нашими разведчиками. Но никто из них не должен знать конечного результата. Может, кто-то догадается, но догадку, как говорится, к делу не пришить. Вы меня поняли?
Карданов кивнул.
– Тогда последнее. Щепетильность заданий, кроме всего прочего, связана с тем, что вы будете получать под отчет очень крупные суммы. В ряде случаев они передаются без всяких расписок. Поэтому мы должны быть на сто процентов уверены в вашей кристальной честности и безоглядной искренности. После каждого задания вам придется проходить испытание на детекторе лжи и психологическую проверку. Это заодно разгрузит вашу нервную систему. И Виктор Панфилович, и товарищ Горемыкин тоже регулярно подвергаются такой процедуре. Возражений нет?
– Нет.
Это условие вообще показалось Максу мелочью. Его беспокоило другое.
– Можно вопрос, Леонид Васильевич?
– Пожалуйста, – благосклонно кивнул Евсеев.
– Мой напарник тоже будет задействован в этой работе? Он мой двойник, нас готовили работать в связке...
– Как вы посчитаете нужным. Если от него будет польза... Но он тоже не должен знать сути и содержания операций. Только обеспечивающие функции. У вас есть просьбы, проблемы, требующие решения?
– Насчет напарника... У него нет квартиры...
Евсеев едва заметно улыбнулся каким-то своим мыслям и кивнул Пачулину:
– Запиши, Виктор Панфилович. И позвони Горемыкину.
Он встал и протянул Карданову руку.
– До свидания. Нам придется часто встречаться. Перед каждым заданием.
Макс не знал, что сказать, и сказал первое, пришедшее в голову:
– Служу Советскому Союзу!
Вторая экспедиция располагалась в двух шагах от Красной площади, в двухсотметровом проулке, где бредущие от метро «Площадь Ногина» провинциалы уже начинали расспрашивать про ГУМ. Здесь было несколько «хитрых» подворотен без вывесок и других опознавательных знаков, зато глухие ворота, легкие полосатые шлагбаумы с двухцветными (красный – зеленый) светофорами и несущие службу солдаты выдавали их специальное назначение.
Осведомленные люди знали, что здесь располагаются вспомогательные службы ЦК КПСС, а неосведомленные рядом с историческим и торговым центром Москвы задумывались над совсем другими проблемами.
Их ворота были вторыми, если заезжать с улицы 25-го Октября. Имелись еще несколько выходов, в том числе и потайных, но тогда Макс об этом не знал. Он только вышел от Петра Георгиевича Горемыкина, управляющего делами ЦК КПСС. Насколько он начал понимать партийную иерархию, это была хозяйственно-техническая должность, однако монументальность фигуры, величавость манер, обстановка кабинета, количество телефонов и обслуживающей челяди наводили на мысль, что в действительности Петр Георгиевич занимает более высокую ступеньку цековского государства.
– Вторая экспедиция входит в состав Управления делами и подчиняется мне, – с такого разъяснения начал он беседу. – Непосредственно руководит там Михаил Анатольевич Куракин, он из ваших и сидел все время на контактах с фирмой Рябиненко. Может быть, вы его знаете...
