Мышцы ног адаптировались к нагрузкам. Он удачно выступил на Содружестве, уступив только Миловичу. Прилично засветился на Спартакиаде, заняв почётное третье место. Для первогодка это был очень хороший результат. Посреди семестра зачислили на второй курс заочного отделения юрфака МГУ и присвоили звание младшего лейтенанта.
Теперь он кормился в кафе, "что для других закрыто", получил, наконец, адидасовскую спортивную форму, стал чаще видеть Галину, и мог ночью спать.
Он чувствовал себя на взлёте. Поэтому приглашение на летние командные сборы в Чехословакию перед первенством Европы Константин принял как должное.
На сборах он не стал терять времени.
Ему было достаточно пяти вечеров из четырнадцати отпущенных, чтобы составить и привести в исполнение дерзкий план. Валюту Родина для своих героев не жалела, и он, купив дорогой "грюндик", начал потихоньку приучать отдыхающих спортсменов к звучанию магнитолы. Близость границы капиталистического окружения позволила слушать радиостанции, круглосуточно передающие чудесную танцевальную музыку вперемежку с пустыми, бессодержательными и совсем несмешными репликами разноголосых дикторов. Быстро изучив музыкальные вкусы Галины, Константин составил свою музыкальную программу и на шестой вечер, тайком, вместо приёмника включил магнитофон.
— Добрый вечер, добрый вечер, дорогие советские спортсмены, — забубнил диктор с сильнейшим немецким, как Костику казалось, акцентом. Текст читал он сам, но его голос был неузнаваем. — Сегодня свою музыку мы посвящаем вам и только вам…
Танцы расстроились. Все в недоумении посматривали на магнитолу, с удивлением приподнимали брови, перешёптывались…
Константин наблюдал за их реакцией. "И где же их столичная фантазия? — спрашивал себя Костик. — Неужели никто не догадается"?
Он предусмотрел этот ступор. Ему было нужно, чтобы они танцевали. После первой текстовки на русском языке, прошло три танцевальных мелодии, потом опять искажённый платком голос Константина полторы минуты молол какую-то чушь. На этот раз на их лицах появились улыбки. Некоторые даже аплодировали далёкому "немецкому комментатору", который сумел обратиться к ним на русском языке.
Они танцевали.
Только на четвёртый раз, Константин рискнул высказаться.
Под чарующую мелодию из "Шербургских зонтиков", он описал платье Галины, сообщил, что в нём танцует самая прекрасная женщина Советского Союза, в которую безнадёжно влюблён парень, сидящий за вторым от двери столиком, в чёрной рубашке и с белой гвоздикой, выглядывающей из нагрудного кармана. Следующую мелодию этот парень просил прокрутить два раза, специально, чтоб подольше потанцевать с любимой…
К концу монолога все стояли.
"Что ж, — сказал себе Константин. — Если полез в кипяток, не стоит прикидываться мороженным".
Он поднялся со стула, поправил рубашку за поясом брюк и решительно двинулся сквозь застывшую толпу к Галине…
Получилось много лучше, чем он ожидал.
… Недельный секс-марафон перечеркнул все надежды тренера на пробу сил команды. Костик легко уступал соперникам секунды, Галина — десятые, командный зачёт полз вниз, а влюблённые в пьяном угаре не слышали ни тренерских угроз, ни ворчания замполита…
Но истинные масштабы своей шутки Константин сумел оценить только по возвращении в Союз. Им обоим закрыли визы, отобрали синие паспорта и взяли подписки о невыезде. Они в разных кабинетах писали объяснительные и отвечали на вопросы недовольных людей с застывшими лицами в одинаково измятых скучных костюмах.
Константин отдал кассету с записью, которая тут же получила громкое имя "Вещ. док. N 1".
"Громкое" — потому что других "доказательств" не было. Он настаивал на том, что идея принадлежит ему, что сообщников у него нет, что Галина тут ни при чём, что свои чувства к ней он ни с кем из берлинского радио не обсуждал…
Следователь, недоброжелательный молодой человек, не верил ничему и всё допытывался о подробностях аморальных отношений подследственного с комсомолкой Тульчевой. Были ли интимные отношения, сколько раз и в каких позах? Костик внимательно слушал вопросы, несколько суток молчал, а потом, не выдержав, пообещал при личной встрече набить следователю морду, и попросил занести свои слова в протокол…
И вдруг всё утихло.
Костика, хоть и вышибли из команды, зачислили в штат Измайловского РОВД, оставили в студентах, и даже позволили перейти на вечернюю форму обучения.
В университете им были довольны, на службе не "доставали"… но спокойствия не было: ему нужна была ЭТА ЖЕНЩИНА!
И неделя безумной любви никак не охладила его пыл. Через месяц Костика скрутило так, что он не выдержал и позвонил ей домой. Ответила мама, выслушав его сбивчивые объяснения, трубку не бросила. Напротив, пригласила в гости.
Константин не стал откладывать. Отутюжив брюки и рубашку, надел галстук, купил "Киевский" торт, цветы, и поехал на Кутузовский проспект, знакомиться с Галкиными родителями…
* * *
Эх, люди-людишки! Апломба до небес! А гонору!.. "Если бы веры у нас было с маковое зёрнышко"… Тьфу! Это же надо такое придумать!
И всё-то вы видите. И всё-то вы знаете. И все такие умные. А вот такую "весчь" простую, как "любовь" раскусить не можете. А ведь всё просто. Если секс Создатель для вас нарочно сочинил, чтоб и самые ленивые хоть раз в неделю физкультурой занимались, то любовь, чтобы дать вам, дуракам, возможность хоть раз в жизни к Вселенной подключиться. Услышать, чего тут, у нас, в настоящем мире делается.
А вы как с любовью поступаете? Покупаете-продаёте?.. Размениваете на прописку с "удобствами"? Будто не всё равно сколько "любимых кресел" под свой единственный зад пристроить, или так уж важно — кило сервиладу ежедневно в унитаз спускать или два.
Зол я на вас. Правда. Потому что любить мне вас не за что.
А про "Разделителя"… Ну, раз уж у нас такая откровенность случилась… Не я всю эту кашу заварил. Не я Душу дробить начал. И в вашей книжке ПРО ЭТО с большими подробностями изложено. И про Душу, которую Создатель по ребру преломил, и про то, как Он Сам эти две половинки на дальнейшее дробление благословил: "плодитесь и размножайтесь"…
И про меня там есть, с огненным мечом, чтоб, значит, за "процессом" присматривал, и особо одарённых осаживал. Я всего лишь винтик в этой механике…
Кочегар в котельной парохода.
Ладно. Слушайте, чего дальше было…
* * *
Фернану обиженных за спиной оставлять было никак нельзя.
В экспедицию вложены большие деньги, и не только королевские. Не записывать же в вахтенном журнале: "Спасибо, что подбросили, прощайте"! Вернут. Да и зачем осложнять жизнь оставшейся в Испании семье: жене — Беатрис, сыновьям? И тестю… и шурину… они — хорошие люди, хотя и испанцы.
Фернан позаботился о них в завещании. Не богатство, — но достаток. Если, конечно, молодой, энергичный Элькано благополучно завершит путешествие, и никто не обидится за неожиданный уход. Поэтому Фернан решает "умереть" на глазах у своей изрядно поредевшей команды. Он встречается с Франсишеком и посвящает его в детали "отхода".
