— И в чём же эта "выгода", Малик?
— Подумай: Римская цивилизация простояла тысячу лет, и рухнула. Потому что была одна. Нашей цивилизации уже две тысячи лет и ничего, держимся. А почему? Потому что равновесие удерживается двумя руками: ислам и христианство. Аллах перебрасывает горячую лепёшку удачи и счастья с одной руки на другую. Никому не жжёт. Все в меру счастливы, чтобы помнить, что такое счастье. И все в меру несчастны, чтоб не забывать о его цене.
— Я плохо понимаю по-русски, — смеясь, сказала Мария. — Поясни.
— Я могу и по-турецки, — серьёзно заметил Ибрагим, но продолжил, всё-таки, на русском. — Всё началось с торгового пути европейцев в Индию. Красное море — вотчина мусульман, и страны ислама процветали. Потом португальцы открыли Америку. Удача ушла к христианам: покладистых завоевали, упрямых истребили, выдумали прогресс и вновь попали на деньги: нефть у Востока! И к мусульманам вернулось счастье…
— Но недолго музыка играла, — насмешливо перебила мужа Мария.
— Верно! — благодушно согласился Ибрагим. — Русские полетели на Луну за гелием-3 и вместе с Америкой установили монополию на его добычу. Восток, чтоб не нарываться на космический вариант Персидского залива, мудро отошёл в сторону и прибрал к рукам малые планеты. И вот: у супердержав до сих пор проблемы с энергетикой изотопа гелия. Зато реголит Эроса оказался удивительным катализатором, который позволяет качать чистый водород со дна Чёрного моря. Удача вновь на стороне ислама!
— Но дорогой, — встревожено заметила Мария. — Из твоих слов следует, что именно в этот период следует быть христианином!
— Это ещё почему?
— Ну, как же… следим за подачами: Индия — Восток, Америка — Запад, нефть — Восток, гелий — Запад, реголит — Восток… значит, сейчас весы вот-вот качнутся в сторону христиан?
— Твои слова дурно пахнут, женщина!
Он увидел, как Мария принюхивается, и замолчал. Воздух и в правду отдавал тухлыми яйцами.
Сердце на мгновение замерло, а потом ударило сильнее. И чаще. Ибрагим вскочил. Вниз, к палубе. Перегнулся через борт. Здесь сероводородная вонь была просто невыносима. Запершило в горле, заслезились глаза. Поверхность моря рябила, как при дожде. Под ярким солнцем зрелище выглядело необычным и пугающим.
Малик вернулся на спардек.
— В костюм химзащиты, — сухо бросил он жене. — Поспеши, женщина, я буду очень расстроен, если кислота оставит пятна на твоей нежной коже…
— Ты так и не выкупался, — расстроилась Мария.
— Ещё накупаюсь… — пообещал Ибрагим. — До вечера далеко.
Он запустил двигатель, круто переложил штурвал и по короткой дуге развернул катер. Потом, придерживая рукой штурвал, переоделся в комбинезон. А через несколько минут им пришлось надеть респираторы.
Каким образом Ибрагим выбирал направление, Мария не знала. Но когда на горизонте затемнела серая дымка смога и чёрная точка баржи в ней, ничуть этому не удивилась.
* * *
Познакомились они весенним московским утром на входе метро "Проспект Вернадского". Событие вполне заурядное, если бы не обстоятельства: оба учились на третьем курсе института нефтехимии и газа и жили в одной общаге на улице Волгина. Прожить три года под одной крышей общежития керосинки и не заметить друг друга?
Чтобы однажды быть прижатыми лицом к лицу в переполненном вагоне метро?
"Рука Аллаха!" — понял Ибрагим.
"Пути Господни…" — подумала Мария.
Ежевечерний променад по Юго-Западу однажды вылился в воскресную верховую прогулку в Битце. По будням — Воробьёвка, Лужники. По погоде — с Курского вокзала электричкой до Чехова, а оттуда до Волосова автобусом: дельтаплан, парашюты. Зимой — лыжи… а летом он увёз её в Юго-Восточную Анатолию, в диярбакырский вилайет, под горячее дыхание Сирийской пустыни.
Они бродили по убитой солнцем степи и любовались далёкими горами с голубыми вечноснежными вершинами.
Как-то Малик поведал, что работает в исламской энергетике с восьми лет, когда ему доверили собирать тезек — твёрдотопливный элемент для обогрева хижин из саманного кирпича.
"Что ещё за "тезек"? — удивилась Мария. — На лекциях нам такого не давали!"
Он привёл её к пастухам. Объяснил, что тезек лучше собирать вечером, когда стадо выгоняют с пастбищ. Сытые коровы щедрее на навоз…
"Навоз? — ужаснулась она. — Ты собирал навоз?"
"Разумеется, — гордо ответил Ибрагим. — И напрасно смеёшься. Мой тезек был лучшим в вилайете. Брали только на растопку и платили вдвое…"
"Но почему? — удивилась Мария. — Конопли, что ли, коровам подбрасывал?"
"Дело не в питании коров, — пояснил Ибрагим, — а в способе сушки…"
Он увёз её в пустыню, показал нефтяные вышки.
"Они стоят в местах, где я сушил тезек, — сказал Ибрагим. — Нефтесодержащие газы вырывались на поверхность и пропитывали коровьи лепёшки горючими маслами. А когда большие люди пришли за нефтью, отец выгодно продал им мои знания, где бурить скважины…"
Мария долго смотрела в пустыню, пытаясь представить, как она выглядела до установки вышек, и спросила: "Но как ты эти места отмечал, дорогой? Здесь же только камень! Кругом всё одинаковое!"
"В том-то и дело, — усмехнулся Ибрагим. — Чутьё у меня. Всегда знаю, где, что лежит…"
* * *
В центре управления Ибрагим первым делом проверил давление в магистрали. Потом просканировал участки техпроцесса: подача к реактору реголита, давление на входе ожижителя, приём и хранение жидкого водорода. Всё в норме. Тревожных сигналов нет.
— Взгляни на температуру, дорогой, — сказала Мария с соседнего кресла. Ибрагим послушно повернул голову к жене, но она его остановила. — Я перевела картинку на твой монитор.
На экране развернулась карта сечений температурного поля придонных слоёв.
— Ого! Девять градусов! Нужно связаться с РМЦ…
— Я уже вызвала Змеиный. Они ждут данных со спутника.
— Проверь биржу.
— Что?
— Проверь биржу, — повторил Ибрагим. — Котировки акций на энергодобывающие отрасли.
Мария зашелестела клавишами, а Ибрагим вернулся к своему дисплею.
"На два градуса выше обычной температуры, — сказал он себе. — Это мы, что ли, нагрели? А следствие очевидно: конвективный поток тёплых придонных слоёв поднимет к поверхности сероводород. Вопрос только: сколько?"
— Змеиный отозвался, — сказала Мария. — У тебя на экране.
Что-то в её голосе заставило его вновь повернуть к ней голову. Да. Он не ошибся — она была испугана. "Испугана? — подумал Ибрагим. — Да она в ужасе от того, что я сейчас увижу!"
Он вернулся к своему экрану и покачал головой — было от чего испугаться: разогрев морского дна охватил обширную территорию вокруг семёрки насосных станций.
