Он скатился с кровати и упал навзничь на пол. Подруги на кровати обнялись; Джеки встала на колени и взяла в рот новый пенис Клер. Клер со стоном откинулась на спину; Джеки умело обрабатывала ее.
Диксон с трудом поднялся на ноги, не сводя взгляда с двух женщин. То, что он видел, завораживало его. Глядя на них, он неожиданно разрыдался. Утраченная юность! Утраченные мечты! Все пропало в киберпространстве!
Он всхлипнул, обнял себя руками и снова зарыдал. Он плакал и никак не мог остановиться. Наркотик усиливал его досаду, превращал стыд и беспомощность в депрессию, которая все больше сгущалась. Рыдания раздирали душу; он чувствовал, как они вскипают внутри — безудержные, волна за волной, волна за волной… Волны отчаяния. В комнате стемнело; с кровати доносились все более страстные стоны и крики.
Действие наркотика прошло так же быстро, как началось. Снова стало светло. Он по-прежнему находился в комнате, но никакой Джеки на кровати не было, только милая Клер. Она лежала голая на смятой постели; из глаза вытекала тонкая струйка крови и ползла по левой щеке. Постель начала окрашиваться кровью; по простыне расплывалось огромное бурое пятно.
Он встал; лицо распухло от слез, глаза жгло.
— На твоем месте я бы оделся, — холодно и сухо произнес Голос. Оказывается, он все время стоял на пороге.
Диксон потянулся за одеждой, поволок ее к себе по полу и начал торопливо одеваться. Ему стало ужасно стыдно оттого, что его видели в таком состоянии. Когда он, наконец, оделся, то подошел к двери.
— Зачем ты это сделал? — спросил он.
— Я всего лишь отпер твой разум. То есть не я отпер, а наркотик. А ты… надеюсь, теперь ты понимаешь, какой ты извращенец?
— Зачем ей понадобилось умирать?
— Почему бы и нет? Что, Тедди, не очень-то приятно увидеть себя таким, какой ты есть на самом деле?
— Я много лет о ней не вспоминал.
Дверь открылась; вошел официант.
— Других пожеланий не будет? — спросил он у Голоса.
Голос покачал головой.
— Девятьсот шестьдесят два доллара, сэр. — Официант протянул ему счет. Он ясно видел, что произошло в комнате, но делал вид, будто ничего не замечает.
— У тебя есть платежная карточка? — спросил Голос у Диксона. Когда президент кивнул, Голос протянул руку. — Пожалуйста, дай ее официанту. Надо оплатить счет.
Диксон достал свою платежную карточку и отдал Голосу. Зачем? По карте меня выследят. Меня найдут. Неужели он не понимает?
— Сейчас авторизую, сэр. — Официант вышел.
— А неплохо вернуться к своей первой любви, да? Здесь, в «Изумрудном городе», это самое обычное дело. — Дожидаясь официанта, Голос прислонился к дверному косяку.
— Где ты раздобыл ее фото? И как, скажи на милость, ты вообще про нее узнал? И комната… точно такая же… Как?
Голос пожал плечами:
— Говорю тебе, сейчас можно найти любые сведения — обо всех и обо всем. Надо только знать, где искать.
— О нас знала только Клер… то есть… никто больше не знал!
— Напрасно ты так считаешь. Нет ничего святого, как нет ничего закрытого. Я знаю даже о том, что ты занимался сексом с теткой Энни.
У Диксона отвисла челюсть. Об этом не знал никто!
— Или о том, как ты сбил ребенка и умчался с места происшествия. К счастью, юный Ник Мюррей выжил, правда, ему приходится передвигаться в инвалидной коляске. Он умный юноша. Сейчас работает с инвалидами. Ты настоящий политик, Тедди! Политики меняют жизнь людей. После встречи с тобой жизнь Ника Мюррея изменилась навсегда!
— Откуда ты?..
— Тедди, наверное, тебе стоит для начала хорошенько оглядеться кругом. Если ты, конечно, вернешься назад.
Дверь открылась; вернулся официант. Он протянул Диксону карточку:
— Вам чек нужен?
Диксон покачал головой.
— Спасибо, джентльмены. Пожалуйста, заходите, если вам снова понадобятся наши услуги. — Официант улыбнулся Диксону. — Рад встрече, мистер президент, невзирая на обстоятельства! — Он повернулся и вышел.
— Где мне искать? — спросил Диксон.
— Если кто-то и в состоянии найти засекреченное хранилище, то это ты. Ищите и обрящете. Запомни только: не тебя одного трогают те, кто за нами следит.
— Что ты имеешь в виду?
— Тебе понравилась Джеки?
— Ты нанял какую-то шлюху.
— Да, точно.
— Среди твоих знакомых немало странных и прекрасных людей. — Диксон не старался скрыть от Голоса свой сарказм.
— Оба аватара были шлюхами. Та, что играла Клер, — актриса, которая охотно исполнит любую роль. Ну а Джеки… она всегда одинаковая. Именно так она выглядит в Реале. Ее все обожают. Сделает все, что ни попросишь. Но всегда под собственной личиной.
— Похоже, ты знаком с ней в Реале.
— Да, знаком. — Голос вздохнул. — Когда-то она была моей женой. — Он покачал головой, давая Диксону время освоиться с новостью. — Вот так бывает, — продолжал он, — когда позволяешь другим управлять твоей жизнью… Вот что бывает, когда теряешь контроль. Проигрывают всегда простые люди. — Голос оглядел комнату. — Нам пора.
Он схватил Диксона и подвел к единственному в комнате зеркалу — маленькому зеркалу у окна. Диксон посмотрел на маску. Маска изображала его самого; продажа таких масок во Втором мире запрещена. Ничего удивительного, что официант его узнал.
Затем Диксон увидел, как маска плавится и под ней проступает его собственное лицо. Из зеркала на него смотрели измученные глаза и пустое, невыразительное лицо человека, который считался самым влиятельным человеком на земле.
Через еще открытую дверь официант заметил, что происходит, и ахнул, узнав президента под маской президента.
«ПанкиМы»
6М432К5733, «Изумрудный город»
Второй мир
Реальное время: до контрольной точки 4 часа 9 минут
Ничто не бьет так больно, как правда. Потому что правду нельзя изменить, от нее не спрячешься.
Я знаю, что все продолжается, и давно перестал удивляться тому, что творится в «Изумрудном городе». Здесь бал правят крайности. Для того все и создавалось. Чтобы люди в одном мире воплощали в жизнь свои самые странные, больные и причудливые фантазии, а в другом оставались честными, добропорядочными гражданами. Чего не видит глаз, по тому сердце не горюет.
Но в конце концов всегда страдают такие, как Энди. Те, для кого Второй мир слишком велик и всеобъемлющ. Страдают не только ПВП, но и обычные люди, которым скучна пресная, монотонная жизнь в Реале. Они ищут острых ощущений во Втором мире. Второй мир вызывает такое же привыкание, как и любой наркотик. Только Второй мир вполне легален и даже активно развивается с благословения власть имущих. Народ получает свой обычный опиум, и каждый день на него подсаживаются миллионы новых людей, которые привыкли кайфовать; от привычки уже невозможно избавиться.
