Значит, она жива?
Может, она и сейчас жива?
«О, Чомон-гул! О!» Генерал Седов молча изучал женскую руку, нежно погладившую внизу ствол винтовки…
Браслет в виде змейки.
К этому он не был готов.
Когда полковнику (там, в пустыне) доложили, что под стеной пустой автобазы найден живой человек, он нисколько не удивился.
Да, действительно.
Рыжий, коротко остриженный.
Форма одежды гражданская, то есть потная окровавленная футболка и шорты.
«Ты кто?»
Человек ответил.
С трудом, но ответил.
Чужая речь прозвучала странно.
«Ты кто?» – терпеливо повторил полковник.
Рыжий ответил более внятно. Он отвечал на идиш.
Он даже нашел силы приподняться на локте. Как раз в этот момент над барханами на малой высоте появился вертолет без опознавательных знаков. Заходя на посадку, он поднял тучу тонкой оранжевой пыли. Лопасти с грохотом вертелись. Полковник знал, что вертолет вернулся за умирающим. Но еще полковник знал, что возвращение вертолета отнимало у него последнюю возможность когда-нибудь увидеть жену. Если ее нет среди живых и нет среди мертвых, значит, она – у чужих вертолетчиков.
И, возможно, не против своей воли.
Энергии, энергии, энергии!
Сколько энергии ни вырабатывай, миру ее всё равно не хватает.
Глаза умирающего заметно тускнели. Но медики иногда справляются со сложнейшими ситуациями, они ведь спасают не душу, а тело. Бывало, что самых безнадежных вытаскивали из состояния клинической смерти.
Два потных человека с «узи» под мышками выскочили из вертолета.
Наверное, на умирающем был маячок, в запарке парня просто прошляпили.
Спрыгнувшие на песок люди (серые панамы, футболки, шорты) не демонстрировали никаких агрессивных намерений (видимо, знали о приказе, отданном полковнику). Не поднимал оружия и полковник. Просто стоял с пистолетом в руке. Спрашивать было не о чем, ему бы всё равно не ответили. Крупнокалиберные пулеметы бронетранспортеров развернулись в сторону вертолета, но и это была не угроза, просто каждый страховал себя по-своему.
Всё шло, как должно идти, но полковник чувствовал, что начинает проигрывать.
Он чувствовал, что эти двое с «узи» под мышками будут всю жизнь презирать его, русского полковника, когда заберут своего раненого. Жена полковника, конечно, уже была с ними. А теперь они заберут своего человека…
Мировые весы колебались.
Их равновесие было нарушено.
Полковник Седов стремительно проигрывал.
Он знал, что уже никогда не увидит свою жену, ни при каких условиях.
Если это было ее собственное решение, значит, будущего нет. Ни общего, никакого другого. Поэтому, когда парни приблизились, он просто сделал два контрольных выстрела в голову раненого.
Разумеется, это не вернуло ему жену, зато вернуло уважение команды.
Полковник выполнил отданный ему приказ: добить всех, кого они найдут в поселке.
Парни с вертолета остановились в двух шагах от мертвеца. Один негромко по-русски сказал: «Мы вернулись за ним». И указал на мертвого.
Полковник ответил:
«Забирайте».
И они улетели.
А он выиграл ту войну.
Но зато сейчас проигрывал.
Катастрофически, безнадежно проигрывал, потому что снайперскую винтовку сжимала в руках его дочь.
ВЫБОР
Генерал кашлянул.
Карина не изменила позу.
Он не видел ее, но чувствовал – она не изменила позу.
Кашель – не угроза. Кашель – всего лишь знак. Тем более что доктор Валькович на берегу всё еще не вошел в пристрелянную зону. Да и не будет Карина менять позу: ствол винтовки запутается в ветвях, а секундная задержка – это провал.
Карина вела себя в высшей степени профессионально.
Множество мелких фактов, ранее только тревоживших, слились для генерала, наконец, в одну мозаику.
Судьба физиков, работавших в Церне…
Внезапные поездки дочери в Сеул и в Берлин…
Смерть американца Парцера и смерть Обри Клейстона…
Курт Хеллер, попавший в аварию… Домашний арест доктора Кима…
«Чингу-эге чуль сонмуль имнида… Это подарок для моего друга».
И полуобъяснение, полуоправдание: «Вообще-то у моего друга такое уже есть, но другого цвета…»
Может, правда, речь идет о некоем необычном устройстве? Или о формуле, меняющей энергетическую картину мира? Что мог вывезти корейский физик из Церна? И этот друг – не доктор Валькович ли? «Вообще-то у моего друга такое уже есть, но другого цвета…»
Карина собиралась в Сеул.
А перед этим летала в Германию.
Перед отлетом Карины в Берлин генерал Чернов – старый друг, надежный друг – попросил Карину (через отца, конечно) передать сверток своим немецким друзьям.
«Что будет в свертке?» – спросил Седов.
Коллеги всегда прекрасно понимали друг друга.
«Два шелковых платка, вот, пожалуйста, можешь взглянуть».
«Шелковые платки? Давно это в Германии кончился такой шелк?»
«Да ты взгляни, – засмеялся Чернов. – Это не просто шелковые платки, это настоящая реликвия, раритеты, память о нашем деде. Видишь фамилию в уголке? Chernoff. В некотором смысле – история рода».
«В каком же это таком смысле?»
«Мой дед прошел через гитлеровские лагеря. Ты прекрасно знаешь. А потом остался на Западе, это ты тоже знаешь. В Берлине живет моя племянница».
Всего лишь шелковые платки…
Не те времена, чтобы отказывать в такой малости.
Все-таки позже генерал тщательно изучил путь Карины в международный аэропорт Темпельхоф с путем следования машины физика Курта Хеллера. Сравнил просто так, для подстраховки, по профессиональной привычке. Особых подозрений Карина никогда у него не вызывала. Отцовское раздражение – это да. Но он умел сдерживаться. Он знал, что Карина интересуется секретной службой, но старался не вмешиваться. Это был её выбор, генерал на нее не давил. Может, подражала отцу, может, хотела что-то доказывать. Генерал не вмешивался. Как он и ожидал, берлинские пути немецкого физика и Карины не совпали. Аэропорт Темпельхоф доживал последние дни, такси из центра – шестнадцать евро, а можно было воспользоваться поездом с Фридрихштрассе. Карина, конечно, воспользовалась поездом. Ее самолет был в воздухе, когда машина физика Курта Хеллера вылетела на встречную полосу…
А шелковые платки племяннице Чернова она действительно передала…
