— Пожалуй, не стану тебе сообщать, если заведу.
— Если? — Бровь Джеймса поднялась. — О, конечно, заведешь, янки. Ты не можешь удержаться. Ты такой неженка, тебе надо задубить твою американскую кожу. Она слишком чувствительна к уколам.
Уоррен с трудом сдерживался, слушая эту болтовню, но счел нужным подчеркнуть:
— Я, правда, исправляюсь потихоньку.
— Пожалуй, — вынужден был согласиться Джеймс. — С другой стороны, я сегодня в прекрасном настроении. Утром мне удалось нанять няню для своей малютки Джек.
Другими словами, Джеймс, разговаривая с людьми, постоянно зубоскалил и пытался задеть за живое побольнее. Уоррен сжал зубы, услышав опять это имя.
— Да, я, кстати, вспомнил, что Джорджи посоветовала мне спросить у тебя, почему ты назвал дочь Джек.
— Я знал, что это будет тебя раздражать, старина. А иначе бы зачем?
Уоррен опять удержался и невозмутимо осведомился:
— Тебе не кажется, что это извращенность? Джеймс захохотал:
— А ты ждал, что я нормальный? Боже избави.
— Хорошо, я не первый раз наблюдаю, как ты задираешься, Мэлори. Ты можешь сказать мне, по какой причине? Джеймс пожал плечами:
— Это многолетняя привычка, от которой не так просто избавиться.
— А ты пытался?
— Нет, — усмехнулся Джеймс.
— Привычки всегда с чего-то начинаются, — сказал Уоррен. — Как сложилась твоя?
— Хороший вопрос. Поставь себя на мое место. Что бы ты стал делать, если бы все в жизни потеряло для тебя интерес? Стали вдруг скучны погони за юбками, и даже назревающая дуэль, еще не начавшись, утомляла бы тебя. Каково?
— Так ты оскорбляешь людей, просто чтобы посмотреть, как они терпят унижения?
— Нет, чтобы посмотреть, какими дураками они могут быть. Ты, например, весьма забавно валяешь дурака.
Уоррену пришлось сдаться. Разговаривать с Джеймсом Мэлори было непосильным для него занятием. Это требовало терпения и хладнокровия, а таких качеств ему всегда недоставало. Наверняка эти чувства отразились на его лице, потому что Джеймс вдруг спросил:
— Ты уверен, что не хочешь подраться со мной прямо сейчас?
— Уверен.
— Ты скажешь мне, когда передумаешь?
— Можешь на меня положиться. Джеймс расхохотался:
— Иногда ты забавляешь меня, почти как этот невежа Идеи. Не всегда, но иногда.
Глава 20
Генри был занят вещами миссис Хилари — новой няньки, которая вселялась в комнату, соединенную с детской, и, поскольку дворецкий отсутствовал, Эми пришлось самой открывать дверь Андерсенам.
На этот раз их ждали, и ждали с нетерпением. Джорджина пригласила братьев к ужину и намеревалась принимать их в столовой. Правда, накануне они с Джеймсом из-за этого повздорили. Джеймс настаивал на том, что она не должна спускаться, ей еще рано покидать свою комнату, но после долгих препирательств он решил отнести супругу вниз на руках.
Эми теперь была во всеоружии, собранна и сосредоточенна. Ей было приятно, что даже Уоррен принял приглашение, видимо, не желая ее избегать, чего она боялась в глубине души. Но он, вероятно, хотел сделать вид, что вообще ничего не произошло, решив не обращать на нее никакого внимания. Эми же отнюдь не была согласна с этим.
Дрю отвлек ее на какое-то время от Уоррена. Он склонился к ее руке, целуя кончики пальцев. Только когда он выпрямился, она заметила у него синяк под глазом. Кроме того, Эми сразу же заметила разбитую губу Уоррена, и ей нетрудно было догадаться об остальном.
— Очень больно? — спросила она участливо.
— Ужасно. — При этом Дрю не мог удержаться от смеха, давая понять, что шутит. — Это можно вылечить только поцелуем.
В ответ она точно так же усмехнулась:
— Может, лучше поставить второй, парный?
— Где-то я это уже слышал, — произнес Дрю, задумчиво глядя в сторону Уоррена. Тот ответил брату сумрачным взглядом.
Тут вступила Эми:
— Надеюсь, вы что-нибудь придумали, чтобы объяснить стычку сестре. Сейчас ее надо оберегать от лишних волнений.
— Не бойтесь, дорогая. Джорджина давно привыкла к нашим царапинам и ссадинам. Стоит ли их замечать! Однако надо подготовиться на всякий случай. — Он повернулся к Уоррену, который еще не прошел вслед за остальными. — Что, если мы скажем, что упали с лестницы?
— Можешь указать виноватых, Дрю. Джорджи привыкла.
— Что ж, это будет справедливо, ведь я только сделал какое-то невинное замечание. Я и сейчас не знаю, из-за чего ты вчера с ума сошел.
— Не помню, — солгал Уоррен.
— Мы оба были пьяны, видно, в этом дело. Джорджи все поймет, но лучше я ей скажу.
Дрю заторопился, а Эми и Уоррен остались наедине. Девушка сразу поняла, что Уоррен поспешит за Дрю, чтобы избежать случайного тет-а-тет, но ее догадки не подтвердились.
Эми еще подождала немного, затем отважилась слегка поддразнить его:
— Как тебе не стыдно?
— Не знаю, о чем ты.
— Знаешь, знаешь. Думаю, ты меня хотел задушить вчера, а не брата.
— По-моему, я хотел тебя высечь.
— Вздор. — Эми победоносно усмехнулась, больше не боясь никаких угроз. — Чего ты на самом деле хотел — это заняться со мной любовью. И тебе это почти удалось. Может, пустишься в погоню за мной снова, и посмотрим, что будет?
Лицо Уоррена потемнело; он понял, что не сможет направить разговор в другое русло, поэтому заявил напрямик:
— Я пришел пораньше, чтобы напомнить тебе об обещании, которое ты мне дала.
— И что же это за обещание?
— Ты обещала исполнить любое мое желание. Я прошу оставить меня в покое.
Эти слова привели Эми в замешательство. Она стала лихорадочно соображать. Что бы такое придумать? Она дала обещание потому, что очень испугалась за него. И где же теперь его совесть? Проклятый упрямец!
Наконец Эми нашлась с ответом, хотя в душе была собой недовольна. Она утешилась лишь тем, что он сам во всем виноват.
— А как же твоя просьба, ведь я ее уже выполнила.
— Как бы не так!
— Да-да, ты велел мне накинуть капюшон, что я и сделала.
— Эми!
— Да! Не сердись, Уоррен. Как я могу сделать тебя счастливым, пальцем не пошевелив при этом?
Уоррен, ничего не ответив, повернулся и отправился в столовую в весьма неблагодушном настроении. Эми с грустью смотрела ему вслед. Она понимала, что нисколько не продвинулась вперед, скорее, наоборот. Теперь он совсем разуверится в ней, убедится в ее лживости.
