Девушка в это время уже отошла от переборки и не услышала его.
Глава 33
Две томительные недели прошли, а Эми так и не удалось ; ни увидеть Уоррена, ни поговорить с ним. Он отказывался говорить с ней через переборку, которая разделяла их каюты, а тем более видеть ее.
Она просила у Тайши какое-нибудь платье на смену, и ей нашли свободную черную тунику и китайские шаровары. Этот наряд еще больше подчеркивал стройность ее женственной фигуры. К сожалению, ее видел только Тайши, а юноша нисколько ею не интересовался.
Эми получила и расческу, но, не имея зеркала, заплетала косы или просто распускала волосы. Два раза на последней неделе ей давали воду, и она умывалась и стирала одежду. Ее даже выпускали на палубу, и она прогуливалась в течение часа в своем платье цвета морской волны и китайской куртке, застегнутой наглухо.
Никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Команда наполовину состояла из китайцев, которые находили ее уродливой из-за «круглых» глаз, хотя и восхищались ее густыми черными волосами. Другую половину составляли португальцы, включая капитана. Никто из них не знал ни слова по-английски.
Эми несколько месяцев назад видела «Нереус», судно Уоррена, когда он был в Лондоне. Это португальское судно было поменьше, но ей все равно доставляли удовольствие эти прогулки, она ими дорожила, не столько из-за свежего воздуха, сколько в надежде встретить Уоррена. Однако ее надеждам не суждено было сбыться. Видимо, Уоррен договорился с Тайши и точно знал время ее прогулок. В целом она получила все, о чем просила, за исключением самого необходимого. По всей вероятности, вплоть до Америки она не увидит Уоррена, а там он отдаст трижды проклятую вазу, посадит ее на ближайший корабль в Англию, и она в одиночестве отправится домой. Это был безопасный для него план. Он продолжает жить своей никчемной одинокой жизнью. Эми тщетно пыталась придумать, как разрушить этот замкнутый круг. Ей пришло в голову завести через переборку какой-нибудь пикантный разговор, который мог бы воспламенить Уоррена настолько, что он разобрал бы эту дурацкую стенку голыми руками. Но, подумав, она отказалась от этой мысли, не имея никакого опыта и боясь показаться глупой и жалкой.
Эми так часто прикладывала ухо к стенке, что, казалось, оно стало совсем плоским. Зато она узнала, что Уоррен берет уроки у Тайши. Во время этих тренировок он, видимо, получал столько синяков и ссадин, что нередко стонал во сне, неловко повернувшись. Впрочем, она была уверена, что ему нравятся эти бои, несмотря на ушибы, которые он получает.
Сегодня Эми удалось помыться и прогуляться по палубе. Но увы! Это не принесло ей желанного облегчения. Во время прогулки она видела признаки надвигающегося шторма, и в душе ее бушевала буря, которую нелегко было успокоить. Последнее время Эми вела себя безупречно, Тайши не мог на нее пожаловаться. Но не в ее характере было терпеть и безропотно сносить заключение. На сей раз она ничего не могла предпринять, ее карта была бита, и в ней поднималась злость на Тайши за то, что китаец не принимает ее всерьез; девушка сердилась на Уоррена за упрямство и затянувшееся ! молчание, на Чана, который заманил ее в эту западню. Ведь он мог спокойно ее оставить, заполучив Уоррена.
Терпение Эми истощилось. Она больше не могла безропотно выносить молчание Уоррена и власть Чана. Первым в этом убедился Тайши, принеся ей ужин. Как только он открыл дверь, Эми вырвала у него миску, схватила горсть риса и поднесла ко рту.
— Я не голодаю, глупец ты эдакий, — ответила она на немой вопрос Тайши, — просто я придумала, как с тобой бороться.
— Мисс еду бросать в Тайши?
Ей очень хотелось так и сделать, но она сдержалась. У Тайши было прелюбопытное чувство юмора: обычно трудно было понять, шутит он или говорит серьезно. Эми подозревала, что он не без умысла выводит ее из себя и таким образом помогает избавиться от гнетущей тоски.
— Тебе это определенно пошло бы на пользу, но на этот раз я удержусь, ведь это будет моей последней едой. Тайши нахмурился:
— Тайши не сможет морить голодом мисс.
— Будешь, никуда не денешься, если Чан прикажет, а он может приказать, когда услышит, что я могу сделать с помощью горсти риса.
— Тайши не понимать.
— Скоро поймешь. Передай хозяину, что, если мне немедленно не позволят увидеть капитана Андерсона, я задушу себя: вдохну в себя рис и умру. Вряд ли ему тогда удастся заставить Уоррена отдать вазу.
Тайши в ужасе поднял руку:
— Мисс подождать. Тайши узнать, скоро вернуться. Эми с удивлением воззрилась на захлопнувшуюся дверь. Неужели сработало? Она не рассчитывала на такой быстрый успех. А если и Чан примет это всерьез? Она даже не причесывалась, и, черт побери, она голодна!
Эми проглотила несколько горстей риса и бросилась к расческе. И правильно сделала, потому что Тайши не посмел пойти за разрешением к Чану, который ужинал в это время, а стало быть, правителя нельзя было беспокоить ни под каким видом. Войдя в соседнюю каюту, он спросил Уоррена, который уже заканчивал свой ужин:
— Капитан, можно умереть, еду вдохнуть?
— Намеренно?
— Да.
— Полагаю, можно, если сделать вдох и одновременно глоток, но я не собираюсь, если ты из-за этого вернулся.
Не ответив, Тайши закрыл за собой дверь и побежал обратно. Ему приказали делать все возможное, чтобы пленники находились в хорошем расположении духа во время путешествия. Перевести женщину из одной каюты в другую не составляло труда. Тайши подумал, что капитан сначала запротестует, но лучше его гнев, чем смерть женщины. Потом, позже, он посоветуется с Ли Ляном, но не сейчас.
Дверь снова распахнулась, Тайши втолкнул Эми в каюту, а сам выскочил.
Боже, наяву перенести это было еще труднее, чем он предполагал. Увидев Эми в черном облегающем одеянии с босыми ногами и блестящими черными волосами, рассыпанными по плечам, Уоррен сразу понял, что никогда в жизни не видел зрелища более восхитительного. Как она была красива и как желанна! Но он не может себе этого позволить. Ему хотелось одновременно заплакать и кого-нибудь убить. За такое искушение убить надо этого дурака Тайши!
Эми не выглядела ни испуганной, ни усталой. А впрочем, она никогда не отличалась пугливостью. Девушка молча пожирала его глазами, и тут он сообразил, что практически раздет. На нем были чьи-то старые штаны, которые ему пришлось к тому же обрезать выше колен, они были ему коротки и явно тесноваты. Однако раньше он не чувствовал в них себя голым.
Никто из них не решался нарушить молчание. Уоррен боялся заговорить, чтобы не пустить петуха. Наконец, собрав волю в кулак, он прокаркал:
— Чем ты его так запугала? А, знаю, у тебя одно оружие, и я его вижу. Долго гадать не приходится.
— Ты верен себе, желая меня оскорбить, — отозвалась Эми со своей обычной невозмутимостью. — Неплохо, но не обязательно. Ты, должно быть, забыл, как трудно меня оскорбить, раз уж я знаю причины твоего поведения. На самом деле я добилась своего, угрожая тем, что задохнусь.
