— Амра тебе уже сообщила? — спросил я.
— Что именно?
Я не сомневался, что жена рассказала ему все. Дорога домой заняла у нас почти час и прошла почти в гробовом молчании, а после того как мы приехали, они с Лью какое-то время оставались в кухне, пока я, нагруженный синей сумкой через плечо и черным нейлоновом пакетом, который мне выдали на конференции, прошел в гостевую комнату, и, закрыв за собой дверь, расстегнул молнию на синей сумке. Кое-что из своей одежды я не нашел — когда работники отеля выносили из номера мои вещи, они не стали утруждать себя доставанием из шкафа рубашек и брюк, которые я там развесил. Впрочем, может, оно и к лучшему. Мне не хотелось, чтобы кто-то рылся в моих вещах. Потому что там лежало самое главное: велосипедные цепи, криптонитовые замки и пистолет моего отца. Все было на месте.
Я едва не разрыдался. Слезы подступили к глазам, мешая смотреть. Я развернул старую промасленную тряпицу, в которую был завернут пистолет, и подержал оружие в руке. Затем поднес его к лицу, потер о нос и понюхал. Пистолет, если из него стреляли, насколько мне известно, пахнет кордитом или чем-то вроде того. Правда, источником моих знаний о пистолетах были телевидение и детективные романы Элмора Леонарда.
Никакого запаха я не ощутил. Оружие в моих руках не отличалось от того, которое я завернул в тряпицу у себя дома. Пушкой никто не пользовался, подумал я. Ни я, ни Хеллион, и даже ни Правдолюб.
Ощущая, как с души сваливается камень, я вновь завернул пистолет в тряпицу. Пока я засовывал его назад в сумку, находящийся по ту сторону двери Лью издавал возмущенные звуки, которые даже не пытался замаскировать. Значит, Амра все ему рассказала. Счет, выставленный отелем, зашкаливал за четыре тысячи баксов. Никаких кредиток не хватит, чтобы его оплатить.
И вот теперь Лью даже не смотрел в мою сторону. Он стащил с кровати покрывало, отчего на пол посыпались скрепки и куски пенопласта, и смял его в ком.
— Я принесу тебе чистое одеяло, — пообещал он и унес покрывало в коридор.
Перевязанными руками я пытался очистить карманы. Бумажник, ключи, мятые купюры в один и пять долларов, мелочь, сложенная вдвое карточка из отеля, на которой красовалась надпись «Скажите нам, все ли мы сделали». Насколько это было возможно, я распрямил ее и разгладил. Затем записал «Т и С» и телефонный номер. Том и Селена. Мне смутно вспомнилось, что я обещал им позвонить, как только вернусь в Калифорнию. Но что заставило меня ляпнуть, что я отправляюсь в Калифорнию?
В комнату снова вошел Лью и, не говоря ни слова, начал расправлять одеяло.
— Я верну деньги, — заявил я, хотя мы оба знали, что за моими обещаниями ничего не стоит.
Еще в школе мы сделали для себя вывод: работа Лью заключается в том, чтобы получать хорошие отметки, сделать карьеру, купить себе двухэтажный дом в пригороде и обзавестись собственной семьей. Моя работа состояла в том, чтобы все шло наперекосяк. Иногда это меня самого сильно доставало, но большую часть времени я оставался доволен таким разделением труда. Работа Лью требовала от него неимоверных усилий. Моя давалась мне как песня, без каких-либо усилий.
— Можешь не волноваться, — ответил он.
— По крайней мере деньги за залог.
Я не смог удержаться. Хотелось посмотреть, что будет, когда он взорвется.
— Полотенца в ванной, — добавил Лью. — Пойду принесу тебе кое-что из одежды…
— Лью! Дэл! Вы только посмотрите! — донесся до нас голос Амры.
Я прошел вслед за братом в кухню. На кухонном столе стоял маленький телевизор. На экране — лицо доктора Рама. Я мгновенно его узнал — точно такое же фото было на обложке его книги. Увы, в следующее мгновение его сменил репортаж о беспорядках в Пакистане.
— Кто-то вчера вечером застрелил его в отеле, — сообщила Амра. Было видно, что она потрясена. — Так вот почему там была полиция. Его фамилия Рам, и он был ведущим неврологом или кем-то в этом роде.
Лью повернулся ко мне. Злость оставила его, на смену ей пришел шок или нечто подобное.
— Это не я.
— Этот доктор, которого убили… Насколько мне помнится, ты вчера вечером устроил в отеле погром, и на тебя заведено дело. Откуда ты знаешь, что ты здесь ни при чем?
— Все гораздо хуже. — Я осторожно опустился на кухонную табуретку. Спина все еще давала о себе знать. — Я не только утратил самоконтроль. Люди видели меня в обществе доктора Рама, а потом слышали, как я громко жаловался, что он отказался мне помочь. Потом меня занесло на чужой этаж — тот самый, на котором находился номер доктора Рама, примерно в то самое время, когда произошло убийство.
— В довершение ко всему, — произнес я, — я отдал ему рентгенограммы моего черепа. И теперь где-нибудь в его номере лежит стопка бумаг, на которых значится мое имя. Догоняете? Им ничего не стоит обвинить меня в том, что доктор Рам открыл мне дверь, и я застрелил его.
Лью и Амра переглянулись. Их супружеская телепатия неизменно приводила меня в восхищение — это надо же, так понимать друг друга без слов!
— У нас есть знакомый адвокат, — сообщила Амра.
— У меня нет времени на него, — ответил я. — Я не собираюсь идти с повинной в полицию.
Лью придвинул стул и сел.
— Дэл, послушай меня…
— Есть одна женщина, которая может мне помочь. Мать Мариэтта. Мне нужно отыскать ее в Интернете, выяснить, где ее можно найти.
— Это та самая бритоголовая женщина, которую ты бросился догонять? — спросила Амра. — И каким же образом она может тебе помочь?
— Эта женщина — экзорцист.
Лью презрительно фыркнул.
— Господи, Дэл, неужели ты веришь в помощь шарлатанов от религии? Прошу тебя, взгляни на вещи трезво. Ведь речь, как-никак, идет об убийстве. А это твоя мать Мария…
— Мать Мариэтта, — поправил его я. — Мать Мариэтта ирландка — слышали бы вы ее акцент! — и кто-то вроде священника. Я точно не могу сказать, к какой церкви она принадлежит. Это нам с вами предстоит выяснить.
Лью откинулся на спинку стула. На лице у него застыло скорбное выражение.
— Давай будем друг с другом откровенны, — произнес он. — Эта твоя лысая ирландка…
— Лью, эта женщина заметила сидящего во мне Хеллиона. А ведь его до этого не замечал никто — ни психоаналитики, ни врачи, ни даже доктор Аарон. — Я подался вперед. — Она — тот, кто нам нужен.
Ответ на свои слова я услышал не сразу.
— То есть ты намерен ее разыскать? — спросил наконец брат.
Видимо, он заметил в моем лице что-то такое, отчего печально покачал головой.
— И где она живет? В гребаном Дублине?
— Не знаю. Пока не знаю.
Он вздохнул, поднялся со стула и вышел из кухни. Правда, спустя минуту вошел снова, на сей раз с ноутбуком.
