– Не бойся, Ирина! Я здесь!
Теплая рука подхватила, помогла стать на ноги.
– Красиво, правда?
Денница улыбался, и был на нем все тот же лиловый плащ, и так же сверкал серебром обруч в светлых волосах.
Ярина оглянулась. Вокруг лед – зеленый, в дивных узорах, вот еще одна вершина, чуть пониже, вдали, у черного горизонта – еще одна.
И звезды – огромные, яркие. Совсем близко – протяни руку.
– Красиво! А где мы, Денница?
– Не на Земле. Но и не так далеко. Этот мир совсем рядом, и даже не за Рубежом. Соседняя планета, очень древняя, старше Земли.
Ярина не поняла – но и не испугалась. Пусть так! С Несущим Свет – не страшно.
– Здесь хорошо думается – и никто не мешает. Мои, – он негромко засмеялся, – мои сородичи почему-то боятся космоса. А люди сюда придут не скоро.
И вновь не поняла Ярина, но теперь уже почувствовала тревогу. Почему они здесь? Почему ей снится эта чужая земля?
– Что случилось, Денница?
Он не ответил – задумался. И странным стало его лицо.
– Мне… Мне следует принять решение. Очень важное, Ирина! И я пока не знаю, что делать.
– Я могу помочь?
Она подошла ближе, легко коснулась его руки. Несущий Свет улыбнулся – еле заметно, одними губами.
– Сказавши «алеф», следует говорить «бейт». Пять Воинств перешли ко мне. Два – остались верны Рубежам. Я должен решиться.
Девушка хотела спросить, узнать, что за воинства такие и с кем баталия предстоит (ведь ясно – о бое близком речь), но вдруг поняла – нельзя. И страшно стало – словно вновь в подземелье оказалась.
Нет! Страшнее! Куда страшнее!
– Он – всемогущ, Ирина, но ведь мы – и ты, и я – тоже Он! А дом, расколовшийся надвое, не устоит – Он сам так говорил. Он отдал слишком много Себя, чтобы создать и нас, и людей. Но ведь если мы – это Он, то бунтовать против самого себя нелепо, правда? Все миры, все Сосуды, все Существа Служения, все люди – одно целое! Но ведь начали не мы!
Внезапно ей захотелось проснуться – пусть даже в подземелье, пусть в цепях. Что-то жуткое решалось тут, на неведомой планете, среди зеленого льда.
Денница словно понял. Замолчал, легко коснулся ее плеча.
– Извини. Это – моя забота. Просто я с детства очень уважал тебя, Несущая Мир. Если бы не ты, я бы вырос совсем другим… То есть вырасту.
Он рассмеялся – и тревога исчезла. Без следа, без приметы. Она – свободна, его теплая рука касается ее пальцев…
– Жаль, я ничем не смог тебе помочь, Ирина! Тот, кто будет мной, еще мало понимает. Он дал тебе силу – ненадолго, всего на какой-то час! – но не открыл дорогу…
– Кто ты, Денница?
– Я? – Он развел руками. – Пока я маленький некрасивый мальчик, которого все боятся. Я могу заболеть, умереть, погибнуть, и тогда все, что ты видишь, останется просто твоим сном. Будущего еще нет, Несущая Мир!
– Я не понимаю! – отчаянно воскликнула Ярина. – Денница, объясни! Мне страшно!
– Мне тоже, – его глаза внезапно стали суровыми. – Но Будущее не должно говорить с Настоящим. Скажу лишь то, что уже известно в твоем мире. Существа Служения посчитали себя мудрее Его и решили уничтожить Сосуды, дабы воссоединился весь Мир и исчезли преграды. Тот Сосуд, в котором находимся я и ты, – должен погибнуть очень скоро. Он – проба, очередная попытка. Удастся – погибнут и остальные.
Слова были непонятны, но страх почему-то исчез. Словно и вправду – перед боем. Ожидание кончилось. Вот он, враг – от одного конца поля до другого. Дымятся фитили гарматные, заряжены рушницы, вот-вот грянет первый залп…
– Но ведь мир не погибнет, Денница? Он не должен погибнуть, слышишь!
Холодно сверкал зеленый лед, ярко горели близкие звезды, и тепла была его рука.
– Не погибнет, Ирина. Я спасу!
Чортов ублюдок, младший сын вдовы Киричихи
Тетка тоже умеет разговаривать с бабочками.
Она их боится.
Бабочки ей приказывают.
* * *
Дядька Князь потерял смыслу. Он погас. Он уже не светится. Мне его не жалко. Мальчик Княжич Тор плачет. Мне его жалко.
Братик говорит, что будет «смута». Что нам нужно уехать. Я сказал, что нам нужно ехать к батьке, но братик не хочет. Братик боится батьки. Я не понимаю. Батька добрый. Он скоро вернется. Тогда я сказал, что мы поедем к доброму дядьке. Добрый дядька меня любит.
Братик не хочет. Он боится доброго дядьки.
Мой братик всего боится. Наверно, он еще не вырос. Я сказал, что, если его будут обижать, я их всех убью, как Ирина Логиновна Загаржецка.
Братик очень испугался.
«Эвакуация» – это когда все уезжают, нагрузив вещи на телеги. Телег нужно много.
* * *
Пленочки порвались! Это плохо! Это очень-очень плохо!
Ярина Загаржецка, сотникова дочка
Вначале удивило покрывало – легкое, почти невесомое.
И чистое.
Она уже успела отвыкнуть от чистоты. От чистоты, от мягкой перины, от тишины, от забытого чувства покоя.
Веки не хотели открываться, но это было ни к чему. Можно было просто лежать, чувствуя еле ощутимую тяжесть теплого покрывала, вдыхая приятный запах. Лаванда вроде? Или не лаванда, но уж очень похоже.
И боли нет! А если и есть, то где-то далеко, в самом темном уголке.
Или в рай ты попала, сотникова?
В рай?
А как же Шакал Глиняный?
– Госпожа должна спать. Не будите. А проснется – зелья дайте, как я прописал.
– Да-да, господин лекарь, не сумлевайтесь…
Лекарь? Уж не ее ли лечат? А клетка? Хотелось протянуть руку, нащупать решетки. То есть не нащупать, а наоборот…
– С господином наместником я сам переговорю, когда он вернется.
– Вы уж подождите, господин лекарь. Скоро ему быть! Вот супостата проклятого со звонницы скинут, он и вернется.
– Хорошо. Пойдемте, господин управляющий… маршалок, не будем ей мешать.
Только единый раз и сбился невидимый толмач. Мог бы и не стараться. Что маршалок, что управляющий – все едино. Стало быть, наместник, при нем маршалок с лекарем…
Ярина вздохнула. Плохо, когда жизнь лишь обрывками видится. То черное забытье, то клетка, а теперь вот и вовсе непонятно. Звонница? А ведь что-то знакомое!
«А неужто, господин герой, в столице колокольни не нашлось?»
Выходит, отыскали?
