Ведь что получается? Узнал Мацапура, что у нее, у Ярины Загаржецкой, откуда-ниоткуда сила неведомая взялась. Узнал – и понял, что ту силу можно на спасение направить. На свое спасение. Узнает панна сотникова, что миру этому конец приходит, позовет спасителя неведомого, а Дикий Пан в ее подол клешней вцепится. Вроде рака!
Умно? Ой ли?
Решил Дикий Пан, что она жизнь свою выше всего любит. И за эту жизнь готова даже его, Мацапуру-анчихриста, из пекла вытащить. Значит, грозить станет. Грозить – и сулить всякое.
Ну и пусть!
Усмехнулась Ярина, легонько тростью в дверь ударила: тук, тук, тук! Как бишь это в байке, что Хведир когда-то рассказывал? «Я, Черная Рука, иду тебя кушати – с ручками, с ножками, с пальчиками!»
Тук, тук, тук, Дикий Пан!
Или не слышишь, как Смерть твоя стучится?
Чортов ублюдок, младший сын вдовы Киричихи
Теперь я знаю, как летают!
Это очень просто! Я летал. Я поднялся на большое дерево в саду. Я не испугался.
Когда я вырасту, то смогу летать под самыми звездочками.
Я научу летать Ирину.
Красивый человек, который ходит за мной, познакомил меня со своей девкой. Она хорошая. Она погладила меня по щеке. Она удивилась. Она сказала, что меня называют чудовищем. А я – не чудовище, я очень красивый парень. И мне скоро надо будет искать невесту. Я спросил, что такое невеста. Она смеялась. Она сказала, что скоро все девки будут умирать, когда меня увидят. Я сказал, что не хочу, чтобы они умирали. Она снова смеялась, и красивый человек – тоже. Они хорошо смеются.
Красивый человек принес железную рубаху и попросил меня примерить. Рубаха тяжелая и очень большая. Красивый человек сказал, что ее носил княжич, который умер. Я тоже буду ее носить, когда рубаха станет меньше. Красивый человек дал мне подержать меч. Он не тяжелый. Я сказал, что этот меч – ненастоящий. Настоящий меч не из железа, а из огня.
* * *
Тетка спросила, слышу ли я бабочек. Я сказал, что слышу. Тетка повела меня к дядьке Князю.
Дядьке Князю больно. Он сидит в большом кресле. Красный камень на его перстне не горит.
Дядька Князь попросил меня позвать бабочек. Он сказал, что с бабочками желает поговорить Князь Сагор. Я звал. Я звал долго. Бабочка отозвалась. Она розовая. Она яркая.
Бабочка сказала мне, чтобы я не вмешивался. Она сказала, чтобы я не лез не в свое дело. Я обиделся. Я сказал, что скоро вырасту и тогда ее поймаю. Бабочка испугалась. Она согласилась говорить с дядькой Князем.
Дядька Князь спросил у бабочки, почему она не выполнила обещание. Дядька Князь сердился. Дядька Князь кричал.
Бабочка ответила, что обещание она выполнит. Дядька Князь и тетка могут улететь. Бабочки им помогут. Дядька Князь спросил, может ли с ними улететь Княжич Тор. Бабочки сказали, что нет. Бабочки сказали, что закрыт какой-то Рубеж. Что они могут перенести дядьку Князя и тетку в спокойное место. Там можно жить долго без «визы».
Розовая бабочка просила меня показать дядьке Князю это место. Я взял его за руку и показал. Он испугался.
Спокойное место – плохое. Там очень холодно. Там плохо дышать. Бабочка сказала, что дядька Князь не умрет. Он будет ждать в спокойном месте, пока бабочки не найдут ему дом.
Дядька Князь очень сердился. Он сильно кричал. Он думает, что обманет бабочек. Он думает про «эвакуацию». Он думает, что ему поможет тетка.
Тетка не хочет помогать дядьке Князю. Она хочет, чтобы он умер. Она вспоминает мальчика по имени Клик. Этот мальчик умер. Тетка хочет улететь. Розовая бабочка ей обещала. Дядька Князь об этом не знает.
Они злые. Они плохие. Мне было больно. Они забрали у меня все смыслы.
* * *
Я показал братику место, где лопнули пленочки. Он не увидел. Он сказал, что я все выдумал. Он сказал, что мир не может погибнуть, если не захочет бог.
Я спросил, кто такой бог. Братик объяснял. Он сказал, что бог правит миром. Я сказал, что бог – это и есть мир. Он велел мне никому об этом не говорить.
Батька далеко. Он меня не слышит. Я не знаю, чем ему помочь. Мои смыслы слишком легкие.
* * *
Мне надо поговорить с богом.
Ярина Загаржецка, сотникова дочка
На этот раз не светило солнце. Темно было в горнице, даром что свечи всюду натыканы. В черной тени сидел Дикий Пан. Только красный огонек от панской люльки горел-подмигивал. Ну точно, дьяволово око!
Дымил Мацапура люлькой, молчал. Ярина тоже не спешила разговор заводить. С чего начнет? Дыбу посулит – или червонцев мешок?
– А знаешь, Ярина Логиновна, что кнеж Сагор удумал?
Вздрогнула. Все-таки сумел удивить, упырь!
– Ведь чего он у тебя расспрашивал? Про Багряные Ворота да про землю нашу? Верно?
– Верно.
Вспыхнуло дьяволово око. Вспыхнуло, погасло.
– От паскудство! И люльки доброй вырезать не могут! И тютюн тут не растет… Сагор, Ярина Логиновна, чернокнижник знатный! Да и мир этот чернокнижием спокон века силен. Прикидывал я, чего это здесь даже до пороха не додумались? Приезжай с гарматой да скручивай всех в бараний рог! Ан нет! Тут у них магия такая, что и порох не нужен.
Кивнула Ярина, глаз от красного огонька не отводя. Слыхала! Рассказывал ей о том химерный пан Рио. Как это он говорил? «Мне кажется, что в моем мире законы магические… волшебные имеют большую силу, чем законы физические. У вас такое – исключение. У нас – правило».
– То мне пани Сале пояснить пыталась. Честно говоря, не очень я и понял. Вроде как Сосуд этот к Небесному Огню ближе. Может, и правда.
Правда?
«…Мы говорили с господином Теодором, и он предположил, что мой мир находится ближе к Внутренней Сфире, поэтому в нем больше тонких материй…»
– Ну и что? – не выдержала Ярина. – Какой с того чернокнижия толк, ежели мир свой спасти не могут?
– Не могут.
Полыхнул огонек, погас. Встал Мацапура, повел плечами – вроде как груз тяжкий скидывал.
– Спасти не могут. А вот что иное… Видишь ли, Ярина Логиновна, есть у кнежа Сагора некая магия на самый распоследний случай. Какая – не скажу пока. Магия эта сама мир тутошний в пепел превратит, зато иной мир как бы в полон возьмет…
Шагнул ближе, склонил голову набок, в лицо всмотрелся. Мол, поняла, панна Загаржецка?
– Ведь чего тебя про Багряные Ворота расспрашивали? Думаешь, бежать кнеж решил? Э-э, не бежать! Узнать ему хочется, откуда мы взялись. Стражи Рубежные не скажут, их дело – визы смотреть да через Ворота пускать. Конец дорожки он видел, а начало – нет. Тут, панна сотникова, каждая мелочь важна. Узнает, откуда дорожка наша началась, вот тут и магию свою последнюю в дело пустит. Ясно ли объяснил?
