— «Пляшущий Джон», — кинул он в пространство. — На троих. Думаю, хорошее мерло. А затем — грибы по-королевски «а-ля мадам Саше», — Тоби закрыл окно, мгновенно открыл снова, протянул руку и вытащил большой серебряный поднос с дымящейся супницей, двумя открытыми бутылками красного вина, серебряными приборами, фарфоровыми тарелками с веджвудским рисунком и тремя хрустальными бокалами, который перенес на стол, окруженный четырьмя стульями. — Давайте, угощайтесь.
Тут Тоби поймал мой взгляд, брошенный на чайник.
— Знаю, дурная привычка, — сказал он, — но ничего не могу с собой поделать. Люблю хорошую чашку чая за обедом, и вам тоже понравится. Между прочим, отлично идет с красным.
Лун отыскала чайное ситечко, в то время как я неловко уселся за стол и стал смотреть на раскладывающего еду брата. Аромат был просто великолепен, и я непроизвольно сглотнул слюну.
— Что это?
— Южнокаролинская гулла, — ответил Тоби, занятый ложкой и тарелками. — На выпаренный рис мы высыпаем вымоченный коровий горох с ломтиками копченого бекона. Я говорю «мы», но сам вот уже целую вечность ничего не делал на кухне, — он положил на каждую тарелку несколько ломтиков бекона рядом с горкой гуллы, выудил из моей красный перец: — Не хотел бы, чтобы ты укусил эту красную птичку. Все готово, детка!
Лун принесла три исходящие паром чашки черного чая и серебряную сахарницу.
Тоби ел с аппетитом, запивая своего «Пляшущего Джона» сладким чаем вперемежку с восхитительным бархатистым мерло. Лун последовала его примеру, поэтому я попытался сделать то же самое, хотя такое смешение напитков казалось мне варварским. Однако мы были не в гостях у тетушки Тэнзи и не на пикнике на открытом воздухе.
— У тебя есть вопросы, — заявил наконец Тоби, отставляя свою тарелку. Я заметил, что он расстегнул верхние пуговицы на брюках. — Задавай.
— Э… Как ты это делаешь?
Он покачал головой, нахмурившись.
— Еда была готова через секунду после того, как ты ее заказал. Роботы? Компилятор материи?
Лун звонко расхохоталась. Тоби улыбнулся.
— Значит, ты действительно новичок, — сказал он. — Интересно, где они тебя прятали…
Я начал говорить, но он поднял руку:
— Нет, ты задал честный вопрос, и я должен тебе честный ответ. Ты понимаешь, что многие миры ортогональны?
— Ты имеешь в виду, что они… находятся под прямыми углами друг к другу? Что-то вроде гиперпространственной космологии? Да, это придает смысл увиденному, — признал я. — Хотя мне сложно поверить даже в то, что существует больше одного мира.
Я сам с трудом понимал, о чем говорю, но, кажется, какой-то смысл в моих словах содержался. В обычных пространстве и времени все измерения находились под прямыми углами друг к другу: высота перпендикулярна ширине, которая перпендикулярна длине — и все они упорядочены по отношению ко времени. Однако я знал, что, возможно, существует больше этих четырех измерений. И если так, то почему бы целым мирам не находиться под прямыми углами друг к другу? Хотя бы в теории? А на практике? Лично я никогда в это не верил, но доказательства попадались буквально на каждом шагу, не менее убедительные, чем теорема Пифагора или удар в челюсть.
— Достаточно близко, — сказал Тоби, снова наполняя сначала бокал Лун, затем собственный. Я прикрыл свой рукой — голова у меня кружилась и без вина. — Некоторые миры ортогональны в пространстве, другие — во времени. Успеваешь за мной? Можно сказать, что их время бежит вверх, а наше — вниз.
— Относительность, — рискнул ввернуть я. — Различные рамки связи, — я знал это из курса физики, который обязаны были изучать студенты-медики.
— Ничего подобного. Забудь. Магии и схолии обременительны и запутаны и не подходят для наших целей. Давай остановимся вот на чем: у меня есть договоренности с несколькими шеф-поварами из миров, где часы тикают с другой скоростью относительно моего собственного, — Тоби извлек большие золотые карманные часы и помахал ими. Они медленно качались на сверкающей цепочке, издавая тяжелое умиротворяющее «клак-клак-клак». Затем Тоби спрятал часы обратно в карман и похлопал по нему. — Такие беседы не для неофита, но они добавляют обеду приятности. Твоя очередь, Август. Откуда ты и почему эти паразиты жаждут твоей крови?
Я перевел взгляд с него на Лун. Девушка промолчала, только опустила длинные темные ресницы и слегка улыбнулась.
— Хотел бы я знать, — честно ответил я. — Я ощущаю себя Алисой, упавшей в кроличью нору. Одно проклятое событие за другим. В то время, как на самом деле, я отчаянно хочу попасть домой и проверить, все ли в порядке с тетушкой. А если с ней все в порядке, то лечь в тихой комнате, положив на глаза влажный компресс, и ждать, пока выветрится наркотик. А пока жду, выяснить, что же из себя представляет эта чертова вселенная и как я туда попал. О, и заодно разузнать про серебряные иероглифы на ноге, и почему у Лун они тоже есть.
Я говорил, а мой голос все повышался и повышался, пока наконец в нем не прорезались истерические нотки. Тоби серьезно наблюдал за мной, ни в коей степени не смущенный.
— Да, это я вижу. И прекрасно понимаю. Всему свое время, юноша. А для начала, позволь, я познакомлю тебя с несравненным лакомством мадам Саше, — он собрал остатки трапезы на поднос, открыл Schwelle, зашвырнул их туда и вытащил другой поднос, источающий легкий восхитительный аромат.
Мы наблюдали, как Тоби кладет на каждую тарелку по два больших фаршированных гриба. Их запах сводил с ума, они были подрумянены в хлебных крошках. Я ткнул в один гриб вилкой и обнаружил, что внутри у него — соус с измельченными грибными кусочками, грецким орехом, миндалем и сельдереем. Призрачный аромат Ворчестершира и шерри. Мои вкусовые сосочки замурлыкали.
— Умопомрачительно, — произнес я, зажмурившись.
— В Вене таких больше не достанешь, по крайней мере, в большинстве параллелей, — печально сообщил Тоби.
— Особенно в тех, где Гитлеровы отродья спеклись, встретившись с ядерным оружием, — кровожадно заметила Лун.
Тоби пронзил ее взглядом:
— Пожалуйста, не за моим столом. Некоторые темы… Лун осеклась и даже покраснела, отчего ее смуглые
щеки стали еще смуглее.
— Прости. Мне говорили, что мои родственники… — девушка осеклась и налила себе мерло.
— Понял. Взыграли высокие страсти. Но в моем доме действуют мои правила.
Я ничего не понял, кроме того, что они, кажется, намекали на то, что в некоторых мирах родной город Адольфа Гитлера был уничтожен ядерным оружием. Может, в той преисподней, из которой мой братец Септимус явился в квартиру Рут, в той вселенной зловонного холокоста? Определенно нет. На задворках моего загнанного мозга крепло предположение, что всех нас швыряло — или иногда мы швырялись сами — между театральными Постановками в гигантском Театре, или между уровнями космической компьютерной игры, или MOO
[20]
, как-то так. Ведь это таилось в первых словах Лун, сказанных мне годы — или часы — назад. А Куп-мусорщик — кем еще ему быть, как не служителем, очищающим игровое поле от хлама и отработавших свое деталей, готовя его к новой схватке?
