Каргилл с задумчивым видом повернулся и поднялся на борт шлюпки. Синклер последовал за ним, и рядовые закрыли люк. Двигатели загудели, и люди с мошкитами отошли в укрытие. Молча смотрели они, как шлюпка снялась с крыши и исчезла в ярком небе.
– Это сработает, – сказала Джок.
– Вы читаете мысли, не так ли? – спросил Род, глядя в небо, но там не было видно ничего, кроме облаков.
– Конечно, это должно сработать, – сказала Сэлли. Голос ее звучал выразительно.
– Я думаю, что наконец поняла людей, – сказала ей Чарли. – Вы читали когда-нибудь вашу древнюю историю?
Род и Сэлли непонимающе уставились на мошкиту.
– Нет.
– Доктор Харди показывал нам некоторые выдержки, – сказала Чарли, ожидая, пока придет лифт. Двое звездных пехотинцев вошли туда, а когда люди и мошкиты были уже внутри, вошли остальные. Чарли продолжала свой рассказ, словно вооруженной охраны здесь не было. – Один из ваших древних писателей, историк по имени Геродот, рассказывает о некоем воре, которого должны были казнить. Он заключил сделку с императором: в течение года он обязался научить любимую лошадь императора петь гимны.
– Да? – сказала Сэлли, озабоченно глядя на Чарли. Она выглядела достаточно спокойно, но доктор Харди говорил, что тревожится за чужаков…
– Другие узники смотрели, как вор распевает для лошади, и смеялись над ним. «Ты ничего не добьешься,» – сказали они ему. – «Этого не может сделать никто». На это вор ответил: «У меня есть год, а кто знает, что случится за это время. Может, император умрет, может, умрет лошадь или я. А может, лошадь научится петь».
Раздался вежливый смех.
– Я рассказала это не очень хорошо, – сказала Чарли. – Не подумайте, что я пытаюсь острить. Эта история помогла мне понять, насколько иные вы, люди.
Воцарилось смущенное молчание. Когда лифт остановился, Джок спросила:
– Как ваш институт?
– Чудесно. Мы уже послали за несколькими главами отделов. – Она смущенно засмеялась. – Я должна работать быстро: Род не разрешит мне думать об Институте после свадьбы. Вы придете, не так ли?
Посредники одновременно пожали плечами и посмотрели на звездных пехотинцев.
– Мы будем очень рады, если вы позволите нам присутствовать, – сказала Джок. – Но у нас нет подарка для вас. Здесь нет Коричневого, чтобы сделать его.
– Обойдемся без него, – сказал Род.
Дверь лифта открылась, но они ждали, пока звездные пехотинцы осмотрят коридор.
– Спасибо, что разрешили мне встретиться с адмиралом Кутузовым, – сказала Джок. – Я хотела поговорить с ним с тех пор, как наш посольский корабль остановился рядом с «Мак-Артуром».
Род удивленно посмотрел на чужаков. Разговор Джок с Кутузовым был очень короток и одним из самых важных вопросов, заданные мошкитой, был: – Любите ли вы чай с лимоном?
Они чертовски цивилизованы и милы, и потому будут вынуждены несколько лет жить под охраной, пока Отдел Информации будет поносить их и их расу. Мы даже наняли писателя – создать сценарий пьесы о последних часах жизни моих гардемаринов.
– Это было слишком мало, – сказал Род. – Мы…
– Да, вы не можете отпустить нас домой. – Голос Чарли изменился, став голосом молодого новошотландца. – Мы знаем о людях слишком много, чтобы быть в безопасности. – Она сделала жест звездным пехотинцам.
Двое из них вышли в холл, и мошкиты последовали за ними. Остальные охранники шли сзади, и процессия двигалась по коридору, пока не достигла жилища мошкитов. Дверь лифта мягко закрылась.
ЭПИЛОГ
«Вызывающий» почти неподвижно висел в пространстве у внешнего края системы Мурчисона. Остальные корабли группировались вокруг него в боевом строю, а справа находился «Ленин», похожий на раздувшееся черное яйцо. По меньшей мере половина основного флота была в постоянной готовности, а другие корабли ждали где-то внизу, в красном аду Глаза. «Вызывающий» только что закончил путешествие вместе с Эскадрой Безумного Эдди.
Этот термин стал почти официальным. Вообще, люди старались использовать много терминов мошкитов. Например, когда человек выигрывал в покер, он обычно восклицал: «Финч'клик'!» «Но при этом,» – подумал капитан Герб Колвин, – «большинство из нас никогда не видели мошкитов. Мы видим только их корабли: мишени, беспомощные после перехода».
Несколько их появилось из Глаза, но все они были так сильно повреждены, что едва ли годились для космического перелета. Всегда было достаточно времени, чтобы предупредить корабли, находившиеся снаружи, что очередной мошкит на подходе – если Глаз не убивал их до этого.
Последние несколько кораблей появились из точки Безумного Эдди с начальной скоростью в тысячу километров в секунду. Каким образом мошкиты находили точку Прыжка при таких скоростях? Корабли внутри глаза не смогли перехватить их. Впрочем, это и не требовалось, ведь экипажи мошкитов были беспомощны после Прыжка и не могли затормозить. Черные шары кораблей поднимались вверх и каждый раз взрывались. Если мошкиты использовали свое уникальное расширяющее поле, они взрывались скорее, с большей скоростью поглощая тепло из желтой фотосферы.
Герб Колвин составил очередной рапорт о технологии мошкитов. Большинство из них он писал сам и всегда указывал на ничтожные шансы мошкитов. Они не могли устоять против кораблей с Олдерсон Драйв, кораблей, ждущих их, еще не подозревающих о послепрыжковой дезориентации. Ему было почти жалко мошкитов.
Колвин достал бутылку из шкафчика на переборке своей патрульной кабины и искусно налил из нее, несмотря на кориолисово ускорение. Взяв стакан, он дошел до кресла и уселся в него. На столе лежал пакет с почтой. Самое свежее письмо от жены было уже вскрыто, так что он мог быть уверен – плохих новостей из дома нет. Теперь можно было читать письма по порядку. Колвин поднес стакан к фотографии Грейс, стоявшей на столе.
Она мало слышала о положении на Нью-Чикаго, но судя по последнему письму сестры, там все было хорошо. Почтовая служба Новой Шотландии была медленной. Дом, который она подыскала, находился вне защитной системы, но она не тревожилась, поскольку Колвин заверил ее, что мошкиты не смогут прорваться. Она взяла его в аренду на все три года, что они проведут здесь.
Герб согласно кивнул – это сбережет деньги. Три года этой блокады, а потом домой, где он будет Коммодором Флота Нью-Чикаго. На «Вызывающий» поставят новый двигатель Олдерсона, и он станет флагманом. Несколько лет обслуживания блокады были малой ценой за уступки, на которые шла Империя.
«И все это сделали мошкиты», – подумал Колвин. – «Без них мы бы еще сражались. Имелись еще миры вне Империи и всегда должны быть, но в Трансугольном Секторе объединение проходило спокойно и было больше мордобития, нежели сражений. И все это сделали для нас мошкиты».
На глаза Гербу Колвину попалось имя: лорд Родерик Блейн, представитель Имперской Чрезвычайной Комиссии. Колвин глянул на переборку и увидел знакомое пятно пластыря, поставленного после сражения с «Мак-Артуром». Это сделала призовая команда Блейна, задав нам немало работы. Он знающий человек, неохотно признал Колвин, но наследственность – не лучший способ выбирать предводителя. Мятежная демократия Нью-Чикаго тоже действовала не слишком хорошо. Он снова вернулся к письму Грейс.
