* * *
Был день, и солнце, обернувшись в тонкую рисовую бумагу облаков, нещадно палило откуда-то сверху, создавая эффект микроволновки. Я стоял на балконе отеля, на краю рисового поля, думал о моей жизни и листал чудом сохранившиеся фотографии в телефоне. По щекам жгучими солеными ручейками лил пот. А может, это был не пот, а слезы. А может, и то и другое. Пот смешивался со слезами, и я размазывал его по лицу. Он почти мгновенно высыхал, и на коже оставались маленькие, незаметные глазу, но очень колкие хрусталики соли. Снимки были сделаны более года назад в Москве. Я и она. Или просто Она. Когда я снимал ее исподтишка. Возможно, она даже не знала об этих фотографиях. Утро. Заспанное, но такое красивое и безумно родное лицо. Улыбка, еле заметная, и серьезные глаза. Очень глубокий взгляд, как будто еще тогда она знала, что все кончится так… Хотя нет. Она всегда говорила, что мы должны жить как гореть. Мы должны идти вперед. Она говорила, что это наш шанс. Наш шанс? Наш шанс… И вот я здесь. А она там. Заблудилась в Саду Снов. И это уже не комикс Вильяма Херста. Это реальность. И нет никого, кто мог бы вернуть ее обратно. Где ты, тот самый, выдуманный безумным художником Персей, который бы мог спуститься в Сад Снов по веревке, сотканной из цветов, и вывести за руку праведника, попавшего в АД по ошибке? Его нет. Все выдумка. В этой жизни нет вторых шансов. Есть только право на месть. Мстить или не мстить. Каждый решает сам для себя. Не мстить и делать вид, что ничего не было. Улыбаться миру, будто мир и в мыслях не держал жестко поиметь тебя. Бред. Это мое решение. Мой страх. Моя судьба. Как бы дико это ни звучало. Но я лишу мир того, что однажды привело меня к моей тотальной катастрофе. Я лишу мир судьбы. Но как? Сколько времени еще должно пройти, пока я случайно, по наитию, не найду то, что ищу? Сколько лет, а может, десятилетий? Может, спустя лет двадцать я все так же буду носиться по этому острову старым длинноволосым хиппи и искать… уже без всякой цели. По инерции. Как бешеная собака крутится волчком, пытаясь ухватиться за свой собственный хвост.
Или, может, простить? Простить себя, простить мир? Простить… за то, что сам позволил ему играть мною в какие-то слишком сложные для меня игры? Просто расслабиться и начать жизнь заново? С чистого листа? Так ведь многие делают, когда теряют все. Они просто пытаются забыть, что когда-то у них было ЭТО. За что они держались, что они любили… и что они потеряли. Если бы можно было все забыть, то тогда было бы несложно начать все сначала. Но память жестокая штука. Она вычеркивает из своих списков всякую, иногда столь нужную тебе мелочь, но не стирает образы, причиняющие тебе каждый день нестерпимую боль. А это ведь тоже судьба. Разве нет? И если моя судьба – помнить и гореть заживо в своем собственном аду, то к черту такую судьбу!
Мне очень плохо. Очень…
Я пошел в комнату и прилег на кровать. Я забрался под противомоскитный полог и стал наблюдать, как слегка покачивается надо мной от работы кондиционера белая ткань, натянутая на деревянный бамбуковый круг. Мне пришла в голову мысль, что есть ведь еще один выход, о котором я все время старался не думать. Но ведь ЭТО тоже выход. Может, я не попаду к ней. Но наверняка я уже не буду должен никому ничего доказывать. Может, я и попаду в ад. Но велик шанс, что я просто провалюсь в кромешную темноту и обрету столь нужный мне покой.
Ведь есть океан. Я могу пойти кататься на большие волны, куда-нибудь в Улу-Вату. Я не слишком опытен для них. И я буду отчаян. Без страха за свою жизнь, я буду вновь и вновь вскакивать и мчать по склону восьмиметровой зеленой водяной горы. И, кто знает, может, в один из таких разов, скорее всего это случится довольно скоро, я «ковырнусь» краем доски, и меня всосет в себя гигантский водоворот. Оторвет от ноги сёрф и долго будет не отпускать наверх. Настолько долго, что у меня наверняка кончится кислород, и только лишь желание жить сможет поднять на поверхность. Острое, сильное желание жить… которого у меня давно нет. И, возможно, это выход для нас всех.
Если ты не можешь видеть сны, твоя жизнь постепенно превращается в чей-то чужой сон. Из которого нестерпимо хочется выйти. Любыми способами. Потому что все, как во сне. Не ты выбираешь направления, не ты определяешь сюжет. Тебя просто несет по течению, а ты зажмуриваешься и молишься: «Проснись, проснись…» Но проснуться невозможно, потому что ты просто сюжет чужого сна. Ты должен доигрывать пьесу до конца. А если ты не хочешь? А? Должна же быть какая-то кнопка перезагрузки? Когда ты слишком устал. Когда нет никакого стимула и никакой надежды. Когда изо дня в день ты выполняешь то, что должен, а не то, что действительно хочешь…
Я закрыл глаза и стал постепенно погружаться в темноту. Сначала какое-то время я слышал, как истерично, прерывисто работает в комнате старый кондиционер, но потом этот звук прекратился. Я подумал, что заснул. Но звук кондиционера сменился на сначала тихую, а потом оглушительно неистовую мелодию звонка телефона.
«Не потеряй меня… я в тебе еле держусь…» – пел из динамика Дельфин. Я решил, что меня глючит. Что это чей-то другой мобильник. Звонит в соседней комнате. Но странно… Дельфин. Наш любимый Дельфин из моей прошлой жизни. Сейчас у меня на всех звонках стояла какая-то тоскливая мелодия из «Кафе Дель Мар». Наверняка это не мой телефон… я даже не помню, что у меня была такая музыка в мобильнике… Но телефон продолжал звонить. Сомнений не было, что звук раздается с тумбочки справа от кровати. Я лениво отбросил полог и ступил босыми ногами на пол. Протянул руку и взял трубку. Номер не определен. Оглушительные ломаные барабаны и пронзительное «Я в тебе еле держусь…». Я нажал зеленую кнопку.
«Алло, – сказал я и зажмурился. – Алло, – повторил я и тут же почувствовал, что схожу с ума. – Алло, – и по щеке потекла крупная капля, содержащая в себе столько соли, что хватило бы на целое море. – Алло!!!» – заорал я в трубку. Не то радостно, не то отчаянно. И там, где-то совсем в другом мире, как будто с другой планеты, спустя пару секунд мне ответили…
«Привет!»
Это был ее голос. Я со всей силы прижал трубку к щеке.
«Привет! – повторил голос где-то очень далеко. – Ты меня слышишь?»
«Слышу… слышу», – повторил я. Хотя не мог поверить своим ушам.
«О боже… – сказала она, – о боже…» – И я услышал, как она тоже плачет.
«Прости… Прости…» – зашептал я в телефон.
«Ты прости…» – выдохнула она.
«Мне так плохо тут без тебя», – плакал я в трубку.
«А мне… мне так иногда холодно. Когда рассвет и мир меняется».
«Я не могу поверить, что это ты… я так хочу, чтобы ты была рядом…»
«Знаешь, – я услышал нотку усмешки, – отсюда можно позвонить. Если очень хочешь. Или передать сообщение через радиоволны. Как в тюрьме. Право на один телефонный звонок. Но он только один. У нас очень мало времени. Я понятия не имею, когда связь прервется…»
«Мне столько всего тебе надо сказать… столько…»
«Ты главное держись… Ты же помнишь… Ты мой герой! Ты всех победишь!»
«Да… но мне кажется, что я окончательно раскис. Я хочу перестать. Перестать бороться…»
