Воздух постепенно наполняется морской духотой, а улицы – людьми и машинами. А я все иду и иду куда-то. Выхожу на Орчард-роуд, главную, самую длинную, улицу города и шагаю по ней вдоль блестящих витрин. Потом сворачиваю направо и долго бреду вдоль цветущих парков между домами, чтобы выйти на набережную, присесть на гранитную ступеньку и написать в своем блокноте:
Вечность застынет камнем.
Я исчезаю в пепле.
Дымом от сигареты…
Или в чернилах ручки.
Медленно умираю…
Чтобы пролиться светом,
На эти пустынные ранние,
Сингапурские улочки.
Я не пишу стихов. А тут раз и сочинил. Так бывает с каждым. У всех получается по-разному. Но однажды свое стихотворение пишет любой. Я написал свое, сидя на берегу Сингапур-ривер. Накатывает сентиментальность вперемешку с инфантильностью. Хочется свернуться калачиком и подремать прямо здесь на камешке. А еще – чтобы мама потрепала за волосы. Или Она… Мужчина на всю жизнь остается ребенком. Просто однажды в чем-то мать ему начинает заменять его женщина. Я потягиваюсь, как большой довольный замечтавшийся кот, и иду дальше. В поисках места, где можно вкусно позавтракать.
Я ем в «Свисс-Отеле», в ресторане «Сити-Спейс» с видом на весь город. Я поедаю салат с тунцом, сидя у окна, и смотрю, как небоскреб-дирижабль медленно вплывает в облако. Через столик от меня сидят две красивые тридцатилетние русские девицы и наперебой обсуждают, что в отеле остановился Джордж Клуни. Они очень похожи на профессиональных «охотниц». Отлично одеты и очень ухоженны. Великолепные прически и безупречные стильные украшения. Их прямо сейчас, в двенадцать утра можно выпускать на ковровую дорожку. Клуни наверняка бы оценил. Везде, где бы я ни оказался, я встречаю русских. Интересно, сколько всего НАС сейчас за пределами России? И что они, другие, все делают? Как и я бегут от чего-то? Или за кем-то, как эти две великолепные молодые женщины. Мне противно их желание денег, которое написано у них на лбу огромными мигающими буквами, но мне почему-то хочется пожелать им удачи. Мне их по-отечески жаль, и я хочу, чтобы они были счастливы. Они беззаботно треплются на русском, даже не подозревая, что рядом сидит их соотечественник. За кого они принимают меня? За итальянца? Француза? Бритиша? Фиг знает… ясно одно, я далеко за пределами их интересов. Когда они зашли в ресторан и обвели взглядом зал, они ни на секунду не притормозили глазами на мне. Не знаю, хорошо это или плохо, быть человеком, рядом с которым женщина всегда будет исключительно по любви…
Я расплачиваюсь по счету. Спускаюсь вниз на лифте. И радостно обнаруживаю, что город окончательно проснулся и наполнился выходными, праздно шатающимися людьми. Я смешиваюсь с ними в толпе. Я иду, пританцовывая и улыбаясь всем им. И чувствую, как мне улыбаются в ответ. Я растворяюсь в жителях города, будто тот самый небоскреб-корабль вхожу в теплое уютное облако. Чтобы в течение тридцати дней наполняться только светлой и позитивной энергией. Чтобы улететь отсюда, храня в сердце запах маленькой Индии, шум чайна-тауна, сдержанность сити. Чтобы с замиранием сердца смотреть, как еще один мой самолет отрывается от земли и несет меня в абсолютно неизведанное и, возможно, безвозвратное будущее… Чтобы положить в сердце, как в копилку, этот город и оставить там навсегда. Просто так. Чтобы, если придется погибнуть, была внутри не только ломота и боль по утраченному, но и теплые воспоминания о последних сингапурских каникулах…
о. Бали, Юго-Восточная Азия
«Мир соткан из наших мечтаний. Помнишь? Ты ведь тоже о чем-то мечтал? И если ты посмотришь вокруг, посмотришь внимательно, то увидишь, что у тебя есть именно то, о чем ты грезил. Просто надо было аккуратнее выбирать себе мечты».
«Да, я мечтал увидеть Сингапур, мечтал научиться серфингу, мечтал путешествовать и видеть далекие страны…»
«А герой? А? Каким ты себе рисовал героя? На кого ты хотел быть похож? Вспомни хоть на мгновение! Твои герои всегда были трагически одиноки. С печалью в сердце. Потому что так они острее чувствуют жизнь, так ярче воспринимают реальность. Разве нет? Они лишены всяких обязательств. Они свободны как ветер. А? Ты получил все, о чем мечтал. Ты не имеешь право роптать на свою судьбу. Твоя судьба, как скульптура Микеланджело – шедевр. Да, ты страдаешь, но это лишь потому, что ты сам так решил…»
«Разве я сам выбирал свои мечты? Разве они не сидели во мне занозами с самого начала? А я лишь просто принял их и стал жить с ними?»
«Не совсем. Все мы рождаемся с верой во что-то. Вера приводит к мечтам, мечты формируют судьбу. Я лишь угадываю. Не более. И слежу, чтобы сбылось все, что ты искренне хотел. Что плохого в этом?»
Сикарту стоял передо мной одетый в черный костюм-тройку. На шее был повязан ярко-алый шарф с растительными узорами а-ля «Etro». Волосы его, жесткие и кучерявые, кое-как были собраны на затылке и прихвачены резинкой для денег. Сикарту был бос, и низ его брюк выпачкался в мокром песке. Кожа его была черна, как зола кострища. Белки глаз и зубы ослепительно-белые. Белоснежная же рубашка была расстегнута аж до солнечного сплетения. Когда шарф сбивало ветром в сторону, я видел густые черные завитки волос у него на груди. Он был как всегда уверен в себе. И психологически давил на меня, приводя, как мне казалось в тот момент, сокрушительные доводы.
«Ты просто запутался. Так бывает. Ты попал в это место… ты его называешь Сад Сирен. Место, где хранятся коды от всего. От прошлого, будущего. Это сбивает с толку. Плюс эти дежавю… – Сикарту сменил тон на отеческий и присел рядом на корточки. – Ты получил кое-какие коды и стал видеть отрывки того, что прописано в твоей судьбе. Это и есть дежавю. Но разве тебе навредило это? Скажу больше: в твоей судьбе уже предначертано, что ты должен был все это получить. Понимаешь?»
«Но я не хочу, – заканючил я. – Я хочу, чтобы все было как раньше. И главное – я хочу вернуть Ее!»
«Ты вернешь Ее. Только ты должен сделать одну вещь. Для меня».
«Хм… почему именно я? – Я усмехнулся. – Нашел тоже мне… Избранного… Чем же я такой особенный?»
«Да по сути ничем, кроме одного… – ответил Сикарту. – Очень много людей следит за тем, чтобы случалось то, что должно случаться. Без них бы я не смог… Но есть лишь два человека, которые смогли вернуться из Сада Сирен. Ты и Вильям. И вы нужны мне оба».
Я почувствовал, что Сикарту не врет. Что ему действительно что-то нужно от меня. Что-то, без чего весь его план рухнет. Мне сразу стало намного легче. Я посильнее закутался в спальник, обдумывая, как это можно использовать.
«По большому счету, ты ничего не должен делать, – сказал тут Сикарту. – Ты просто должен выжить».
Оба-на… чтобы расстроить его планы, выходит, я должен умереть… ситуация не самая простая. А шантажировать этого хитреца мне, по большому счету, нечем.
Сикарту буквально навис надо мной. Его лицо вдруг стало похожим на колышущийся на ветру парус. Оно все пошло какими-то крупными волнами, и мне стало не по себе. Таково было действие грибов. Чтобы продолжать слушать Сикарту, мне пришлось обхватить голову руками и попытаться сосредоточиться на кончике блестящего носа божества.
