– Смотрите, смотрите! – Он возбужденно приподнялся на цыпочки, усы задрожали.
Теперь камнями заинтересовались и другие обезьяны. Крупный серебристый самец свесился с ветки и выхватил кремни. Остальные присели вокруг, заворожено наблюдая. Самец чиркнул, полетели искры, и вокруг вскрикнули радостно и испуганно. Но скоро новая игрушка им наскучила: серебристый вяло выронил камни и повис на ветке, высматривая что-то в листве. Покачавшись, он полез наверх, уводя за собой стаю. На поляне осталась лишь первая обезьянка-паучок. Испуганно поглядывая наверх, она украдкой схватила упавшие кремни и снова ударила. Удивленно втянула носом струйку дыма, осторожно потрогала горячий осколок.
– Мама, я хочу писать! – раздался звонкий голосок. – И мороженого!
Николас вздохнул, его плечи поникли. Тихо фыркнула виверра за пультом.
– Долго еще? – озабоченно спросил кто-то, глядя на часы.
Обезьянка застыла, напряженно сморщив лицо, только пальцы ног скребли по земле, подгребая клочки сухой травы. Николас снова вздохнул и махнул Тони рукой. Поляна поплыла вниз, и в этот момент из-за деревьев высунулась гигантская клыкастая пасть на чешуйчатой шее. Сомкнулись зубы, и обезьянка, тихо вскрикнув, исчезла – лишь длиннопалая кисть подергивалась в траве, скребя коготками и силясь дотянуться до куска кремня.
– Вуаля! – после секундной заминки воскликнул Николас, протягивая руку. В рубке зааплодировали.
– По-моему, над нами издеваются, – вдруг тихо сказала девушка в очках. Николас выпучил глаза и прижал руки к груди. Лицо его изображало искреннее огорчение и удивление.
– Разве вам не любопытно? Не весело? – дрожащим голосом спросил он, трагически задрав брови. Снова чихнула виверра – на этот раз громко и как будто сердито.
– Просто на хищников Гринписа нет, – поддел кто-то, и все рассмеялись.
Публика давно разошлась, и лишь мужчина в костюме бродил по шатру, задумчиво посвистывая и не обращая внимания на нетерпеливые взгляды Николаса. Наконец он подошел к распорядителю.
– Прекрасное представление!
Николас кивнул, выжидающе глядя на лощеного.
– Панорамы чужих планет – какой-то трюк с проектором? Кино? – небрежно поинтересовался тот.
– Не просто кино, – наставительно ответил Николас. – Очень качественное, великолепное, уникальное кино!
– А животные из зверинца, зверюшка с трубкой?
– Куклы. Резина, папье-маше, моторчики. Воск и стекло. Куклы!
Лощеный с сочувственной улыбкой вытащил карманный компьютер. Быстро нашел нужный файл и сунул под нос Николасу.
– Это ведь вы рассылали, Николай Александрович? «Я не прошу вас поверить. Я прошу вас проверить и убедиться, – прочитал он с выражением. – Это очень простое устройство, но оно может многое. Человечество наконец-то шагнуло за пределы Солнечной системы…»
– Ничего я никогда не рассылал, – холодно сказал усач, разводя руками.
– Ну да, ну да. А в какие-нибудь организации вы пытались обратиться? Государственные, научные, коммерческие? Вижу, что нет. Боялись, засекретят? «Звезды должны принадлежать всем» – так вы писали?
– Уходите, – буркнул Николас. Сморщившись, отодрал усы, обнажив покрасневшую, разраженную губу. – У нас уже закрыто.
– А ваши странные сотрудники – это те, кто откликнулся? – не отставал мужчина. – Я поболтал с вашей билетершей – она в панике и собирается сбежать, вы в курсе? Так их с самого начала было только трое? Я смотрю, ваша первая публика оказалась неблагодарной. – Он потер нос, усмехаясь и нагло глядя в глаза распорядителя. Потом потянул из кармана визитку. «Продюсер» – мелькнуло перед глазами. – Если вам когда-нибудь надоест валять дурака… – Лысина распорядителя побагровела, и мужчина предостерегающе подняв руки, быстро проговорил: – Здесь вам не место. – Он кивнул на пыльный пустырь. – Я не понимаю, почему вы не хотите воспользоваться другими возможностями…
– Какими такими возможностями? – сделал большие глаза распорядитель. – Я вас не понимаю.
Продюсер снова потер нос, на секунду задумавшись. Потом его лицо просветлело.
– Вы абсолютно правы, Николай Александрович. Это совершенно никому не нужно и даже опасно. Вы дальновидный и осторожный человек, мы сработаемся. Это будет самое лучшее шоу…
– Какая фантазия, какие эффекты! – желчно подхватил Николас. – Отлично расслабляет, а? Прикалывает? Как там у вас… оттопыривает, да? – Его лицо налилось кровью.
– Сейчас говорят – вставляет, – поправил лощеный. – Чуть-чуть поработать профессиональному сценаристу… Завтра вечером я подъеду, чтобы обсудить детали, договорились? Это будет великолепно!
Николас энергично кивал.
– И подумайте о том, скольким людям вы сможете принести радость! Не жалкая горстка случайных проезжих – миллионы зрителей по всему миру. Я знаю, что для вас это важно, – подмигнул продюсер, – вы романтик, Николай Александрович, признайтесь…
– Признаюсь, – согласился он с дробным неприятным смешком.
Лощеный поморщился, в его глазах мелькнуло легкое недоумение.
– Так, значит, радость людям? Миллионам? Всему человечеству? – Николас снова сухо рассмеялся. Вытащил из кармана усы, старательно приладил их на подрагивающую губу. С торжественной миной пожал продюсеру руку, прощаясь. Долго смотрел вслед уезжающей машине, а потом осел в бурьян, складываясь пополам и давясь от хохота.
– Пригодился! Пригодился! – вскрикивал он и колотил ладонью по пыльной земле.
Женщина-змея нежно держала его за рукав, рядом сидела виверра, ее гибкий хвост нервно хлестал пыль, разбрасывая мелкие сухие травинки. Повелитель Звезд совал стакан, и вода выплескивалась на усы и стекала на грудь, оставляя чернильные разводы. А Николас все смеялся, всхлипывая и утирая слезы.
Птицы
В жизни человека роль птиц разнообразна и многогранна.
Н. И. Епифановский, И. Г. Иерусалимский, В. М. Антонов. «Певчие птицы и волнистые попугайчики»
К тому же, по словам утопийцев, в перьях и пухе этих птиц и в их определенном расположении, в котором они чередуются на одежде священника, заключается некий таинственный смысл.
Томас Мор. «Утопия»
Карина Шаинян
Корм для пеликанов
Старуха озадаченно пожевала губами. Она-то думала, что успела привыкнуть к причудам Хозяйки!
– Ты хочешь вытащить его сюда?
– Ага. Вот этого одного. Смотри, у него симпатичная мордочка, и глаза живые…
Хозяйка по колено влезла в воду и неумело размахивала сачком, подняв маленькую бурю. Зеленые склизкие водоросли на платье – там, где успела достать вода. Тихий плеск.
– Опять ушел, ну что ты будешь делать!
– Смотри, платье испортила… – заворчала старуха. – Зачем он тебе?
