— Что у нас есть по мальчику на завтра? — спросил главный редактор, показав Спикену первую полосу дневного выпуска.
— Пытаемся найти новую фотографию мальчика в пижаме и с медвежонком.
— Как успехи?
— Пока никак. Родственники шипят на нас и бросают трубку.
Шюман снова раскрыл газету, посмотрел на снимок болота. Со стороны длинного стола донесся гул голосов. Очевидно, собрание одобрило повестку дня.
Шюман поплотнее уселся на стуле, испытывая непреодолимое желание заткнуть уши.
— Как мы узнали, что они нашли в болоте? — спросил он.
— Что ты имеешь в виду?
— Откуда утечка?
— Черт, да не было никакой утечки. Старики вчера потолковали с корреспондентом «Катринехольмс-курир». Оттуда мы и взяли весь материал. «КК» выложил все материалы на свой сайт сразу после полуночи.
— Значит, нам надо благодарить провинциальную прессу, новые технологии и бессмысленность конкуренции, — сказал Шюман. — Именно в таком порядке. Впредь, когда речь пойдет о подобных вещах, ставьте меня в известность, я тоже хочу принять участие в обсуждении. Я только что имел неприятный разговор с представителем полиции, и он был очень нами недоволен.
Спикен скучающе уставился в потолок.
— Ну, он известный зануда.
Шюман перевернул страницу. На профсоюзном собрании перешли к отчетному докладу.
— Он сказал, что разрывает наше соглашение по статьям Патрика о «Кокаиновом береге». Либо он действительно разозлился из-за этого случая, либо ему нужен был предлог, чтобы отказаться от сотрудничества.
— Я всегда считал, что это какой-то злой рок, — вздохнул Спикен. — Вот почему бы нам не разослать репортеров по всему свету, чтобы они писали, какая замечательная полиция в Швеции?
За длинным столом дневной смены в это время избранному комитету были переданы права выступать от имени рядовых членов ассоциации. Комитет предложил две кандидатуры на пост председателя. Так как комитет не смог прийти к окончательному решению, вопрос был поставлен на общее голосование. Было две кандидатуры — политический репортер Шёландер и секретарь редакции Ева-Бритт Квист.
Они что, серьезно? — подумал Шюман и насторожился. Интересно, почему вдруг Шёландер проявил интерес к профсоюзной деятельности?
Репортер был вначале шефом криминальной редакции, до этого — корреспондентом в Америке, а в настоящее время дорос до политического комментатора. У Шёландера не было никаких достоинств (или недостатков), обычно присущих профсоюзным активистам. Шёландер был умен, амбициозен, и его высоко ценили как журналиста. Обычно профсоюзные активисты, напротив, туповаты, бесталанны и не слишком трудолюбивы.
Вот Ева-Бритт Квист полностью отвечала всем требованиям для поприща профсоюзного представителя. Она просто выпрыгивает из штанов, до того ей хочется распоряжаться бюджетом учреждения и следить за трудовой дисциплиной. Характерно, что она была в самом начале списка тех, от кого Шюман хотел избавиться в первую очередь.
Неудивительно, что Квист рвется в профсоюзные боссы. Там она, наконец, получит хотя бы кусочек влияния и власти.
— Сегодня во второй половине дня жене Линдхольма предъявят официальное обвинение, — сказал Спикен. — Если повезет, то мы что-нибудь из этого вытянем.
— Сомневаюсь, — возразил Шюман. — Прокурор задраит все люки, сославшись на тайну предварительного следствия.
— Да, к тому же подозреваемая, кажется, окончательно сошла с ума, — сказал шеф новостной редакции.
На собрании слово взял Туре из хозяйственного отдела:
— Многие из нас хотят избрать профсоюзного представителя совершенно нового типа. Человека, который прислушивался бы к нашему мнению. В этом году нам нужен оркестр, а не один только солист. Надо, чтобы коллектив пользовался большим влиянием.
Среди присутствующих прокатился одобрительный ропот. Председатель комитета предложил голосовать поднятием рук.
Почему Туре оказался в ассоциации журналистов? Ведь он всегда работал в отделе иллюстраций.
— Итак, двадцать семь голосов за Шёландера, — сказал Туре, — и двадцать восемь за Еву-Бритт Квист. Поздравляю всех с избранием нового председателя!
Раздались жидкие аплодисменты.
Андерс Шюман горестно вздохнул.
Теперь ему предстоит обсуждать вопрос о сокращениях с человеком, который раньше вскрывал для него конверты.
— Патрик прошлой ночью ездил в Сёдерманланд? — спросил он, ткнув пальцем в статью с красочным описанием болота.
— Господи, ну конечно же нет, — изумился Спикен. — Почему ты вдруг об этом подумал?
— Стоячая вода и тучи беспощадных комаров, — процитировал Шюман.
— Все и так знают, как выглядит болото. Ты вот это видел?
Спикен ткнул пальцем в экран.
— Министр иностранных дел намекнул, что Виктора Габриэльссона вот-вот освободят.
«Виктор Габриэльссон? Это еще кто такой?»
— В самом деле? — спросил Шюман. — Почему?
Спикен посмотрел на экран и прочитал следующее сообщение:
— Почти достигнуто «дипломатическое решение». Материал главного агентства новостей: «В Стокгольме министр иностранных дел заявил, что Виктора Габриэльссона, отбывшего пятнадцать лет в тюрьме Нью-Джерси за соучастие в убийстве полицейского, в самом скором времени ожидает экстрадиция в Швецию…»
«А, так это та старая история с убийством полицейского».
— Я поверю в это, когда его действительно освободят, — сказал Шюман.
Спикен нажал клавишу и прочел следующее сообщение:
— Девушка, выигравшая конкурс «Большой Брат», собирается избавиться от своих силиконовых грудей. Она символически похоронит их в плексигласовом гробу и выложит в Интернет на аукцион. Вырученные деньги пойдут на помощь детям в воюющей Руанде.
Андерс Шюман встал.
— Позвоните в детский сад, куда ходил Александр. Может, нам разрешат посмотреть, нет ли его фотографий там. Они любят увешивать фотографиями детей доски объявлений.
Шеф новостной редакции удивленно вскинул брови.
— Интересно, как ты думаешь, где мы добыли его фотографии для сегодняшнего выпуска? — спросил он.
Андерс Шюман вернулся в кабинет, плотно закрыл дверь и тяжело вздохнул. Он уже собрался сесть, когда раздался стук в дверь.
На пороге стояла Анника Бенгтзон. Она открыла дверь раньше, чем он успел жестом пригласить ее войти. Волосы ее были в полном беспорядке, а на лице застыло упрямое выражение бультерьера, не предвещавшее ничего хорошего.
— Что случилось? — устало спросил он.
— Я нашла несколько по-настоящему интересных фактов о Давиде Линдхольме. Его дважды обвиняли в избиении людей. Он действовал по поручению наркомафии, запугивая мелких наркодилеров, пытавшихся соскочить с крючка и уменьшить доходы наркоторговцев.
