Книга Красная Волчица, страница 38. Автор книги Лиза Марклунд

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Красная Волчица»

Cтраница 38

Ты изменник, подумал он. Ты должен был стать поборником жизни, но стал ее врагом.

Он поднялся по лестнице, уперся взглядом в три тяжелых дубовых двери с массивными железными ручками. Дверь на громадных петлях открылась удивительно легко, и он осторожно вошел в вестибюль. Огромное, похожее на придел храма помещение смотрело на него сверху своими тремя куполами света. Шаги эхом отдавались под сводами от мозаичного пола, отражались от блестящих гранитных колонн, лепнины, плафонов, от лестницы, ведущей в лекционный зал. Идя по этой лестнице, он всегда проходил мимо выложенного золотыми буквами изречения гуманиста Торильда: «Свободная мысль велика, но еще более велика мысль верная».

Свобода, подумал он, тирания нашей эпохи. Это был обман средневекового человека, человека, который жил в невинности, занимал неизменное и неоспоримое место в обществе, место, в котором у него не было ни причин, ни поводов сомневаться. Этот человек ставил духовную радость превыше всех остальных: экономического преуспеяния, личной свободы, сомнений в справедливости общественного устройства.

Он повернулся к залу спиной, символ расцветающего Ренессанса заставлял его плакать, как от боли. Ева соблазнила Адама, эта шлюха сыграла на его мужских чувствах и заставила откусить от плода древа познания, и невинный стал властелином. Восход солнца ослепляющего любопытства продолжается и продолжается с тех пор в течение многих столетий. Это любопытство отравило отношения людей амбициями и честолюбием, а потом явился Лютер, падший ангел, тюремный надзиратель и выковал последнее звено ножных кандалов рабочего класса. Он сказал: «Человек, рабство — твой удел. И будешь ты рабом и при капитале, и при всех твоих наслаждениях, и при свободе».

Он торопливо покинул спертую атмосферу науки, ее подгоревший призрак, вышел на улицу и повернул направо, оказавшись перед тем местом, где когда-то стояло до боли знакомое здание. Мысленно он вернулся туда, в тот новый, современный дом, построенный для встреч и собраний студентов.

Здесь обрел он свой истинный дом, свой духовный дом, нашел то, чего никогда не мог найти в палаточных городках лестадианства и в невыносимых церковных службах. Только здесь он впервые услышал слова «великого кормчего»: Народы мира, объединитесь и уничтожьте американских агрессоров и их лакеев. Народы всего мира, будьте мужественными, решитесь на борьбу, не бойтесь трудностей и идите от победы к победе. Тогда весь мир будет принадлежать народу, и погибнут все звери в образе человеческом.

Он закрыл глаза, изнутри и снаружи его охватила черная тьма, снова, как тогда, на мир опустилась поздняя ночь, ветреная и холодная, он был одиноким островом в море ночи, среди экстаза и аплодисментов, увидев единственный просвет в зале этого современного дома. Слова Мао сияли во тьме, повторялись трепещущими юношескими голосами, принимались радостно и без тени сомнения: Китайский и японский народы должны объединиться, народы всей Азии должны объединиться, все угнетенные народы и страны мира должны объединиться, все свободолюбивые страны должны объединиться, все страны и люди, подвергшиеся агрессии, управлению и власти американского империализма, должны объединиться и создать единый фронт борьбы с американским империализмом за освобождение планеты от агрессии и за создание прочного мира во всем мире.

Сразу после собрания они вышли, потные, обессиленные, счастливые, удовлетворенные, и он шел вместе с ними, и люди заметили его, спросили, истинный ли он революционер, и он ответил: «Да, народы мира, объединяйтесь для борьбы с американскими агрессорами и их лакеями». Они хлопали его по спине. Отлично, товарищ, значит, завтра в «Лаборемусе», в два часа. Он кивнул и остался стоять. В душе его горел неугасимый огонь. Дорога жизни открылась перед ним, освещенная ярким светом, и он понял, что настало время идти по ней.

Он вздохнул и открыл глаза. Уже стемнело, и он порядком устал. Скоро надо снова принять лекарство. До мотеля, где он остановился, было далеко, значит, придется искать остановку нужного автобуса. Анонимное проживание в больших гостиницах и никаких такси.

Он пошел к центральной автобусной станции, положив одну руку на живот. Другая болталась в такт ходьбе.

Он научился быть невидимкой.

16 ноября, понедельник

За ночь небо затянуло облаками. Анника, держа за руки детей, вышла из дому и слегка присела под тяжестью свинцовой громады нависшей над домом тучи и непроизвольно поежилась от холода и сырости.

— Нам обязательно идти пешком, мама? С папой мы всегда ездим на автобусе.

Они сели на сороковой автобус на улице Шееле и проехали две остановки до улицы Флеминга. Поездка прошла без всяких происшествий, из школы она снова вышла на улицу, ощущая пустоту в голове и груди. Она хотела было прогуляться до редакции, но едва не задохнулась от одной мысли о том, что ей придется брести по раскисшему снегу до самого Мариеберга. Она надеялась успеть на единичку, на новый автобус-гармошку — не самое удачное решение для запруженных центральных улиц, так как эта громадина двигалась со скоростью меньше семи километров в час, и пешком до редакции можно было добраться быстрее. Но она села в этот автобус, заняла место сзади у окна, залитого подтеками серо-коричневой дождевой воды, и приготовилась трястись до работы, как на средневековой повозке, запряженной парой ослов.

Как обычно, она прихватила с собой две кружки кофе и пошла в свою комнату. Войдя, тщательно закрыла за собой дверь, поправила занавески, обнаружила, что кофейный автомат, видимо, совсем испортился, потому что напиток был едва теплым. Горький вкус на губах показался ей личным оскорблением, от которого кровь прилила к щекам. Она не могла пойти и выплеснуть кофе, поэтому поставила кружки на угол стола — пусть это пойло плесневеет и гниет.

Не прерываясь, она написала сжатую сухую статью о взрыве на базе Ф-21 — сначала известные факты, потом подозрения полиции относительно личности преступника, профессионального террориста по кличке Рагнвальд и его низкорослого сообщника.

Она с неудовольствием перечитала написанное. Недостаток кофеина дал себя знать. В голове стоял глухой стук. Налитый в кружки кофе слабоват — он не поможет. Шюман хочет твердо установленных фактов, а не поэтических описаний прежних времен и их героев.

Испытывая свинцовую тяжесть во всех членах, она встала и только собралась пойти поискать нормальный кофе, как раздался звонок. На дисплее высветился номер Томаса. Анника в нерешительности застыла над телефоном, слушая зуммер.

— Я сегодня задержусь, — сказал он.

Это были давно знакомые слова, и она знала, что услышит именно их, но звучали они как-то приглушенно, не так небрежно, как обычно.

— Почему? — спросила она и невидящим взглядом окинула комнату.

— Сегодня должна состояться встреча рабочей группы, — сказал он с той же неуверенностью в тоне. — Или, по меньшей мере, ее руководящего ядра. Темавсетаже. Я знаю, что сегодня моя очередь забирать детей, но, может быть, ты меня выручишь?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация