— Томас?
Анника, зажав во рту зубную щетку, высунулась из-за двери ванной.
— Как прошло мероприятие?
Он тяжело опустился на скамейку, ощущая во всем теле невыносимую пустоту.
— Это была ужасная встреча, — сказал он. — Все в шоке.
Она снова исчезла в ванной, было слышно, как она полощет рот и сплевывает воду. Звуки лились в холл, путались и звучали так громко, что он был вынужден заткнуть уши.
Она вышла из ванной. Черные трусики маленьким треугольником охватывали пах, большие груди мерно покачивались.
— Это черт знает что, — сказала она, села рядом с мужем и положила руку ему на шею. — Но я не думаю, что это убийство было как-то связано с его политической деятельностью. Я почти уверена, что вы все можете облегченно вздохнуть.
Он посмотрел на нее, тяжелая грудь касалась его руки. Глаза Томаса наполнились слезами.
— Откуда ты знаешь?
— Никто пока не знает ничего определенного, — ответила она, — но за всем этим стоит нечто большее, чем мелкие общинные дрязги в Эстхаммаре.
Она поцеловала его в щеку, погладила по рукаву пальто.
— Я страшно возбудилась. — Она встала. — Выпила, наверное, литров двести кофе за вечер.
Он тяжело вздохнул.
— Я пойду с тобой.
— От тебя пахнет сигаретами и спиртным, — сказала она, обернувшись по пути в спальню.
— Увы, — ответил он, — радует только, что все это — на деньги налогоплательщиков.
Она грустно рассмеялась.
— Ты идешь?! — крикнула она из спальни.
«Я все ей объясню», — подумал он.
«Я иду, чтобы объяснить».
17 ноября, вторник
Ярко-желтые рекламные афиши газеты, расставленные вдоль всей улицы Флеминга, кричали о серийном убийце и усилиях полиции по его поимке. На фоне тусклого утреннего света эти афиши смотрелись как одуванчики на увядшем газоне. Анника смотрела на эти проносившиеся за окном автобуса щиты и, как обычно, испытывала странное чувство, трогательное очарование тем, что она смогла что-то сказать миру и сказанное ею отделилось от нее самой и зажило самостоятельной жизнью. Ее статьи прочтут сотни тысяч людей, которых она никогда не встретит, ее слова возбудят чувства и реакции, о которых она никогда не узнает.
До работы она доехала быстро, упиваясь кричащими свидетельствами своего успеха.
В вестибюле редакции, где каждое утро на стены клеили новые афиши, ее встретили с неподдельным энтузиазмом.
Моральный климат в редакции явно изменил температуру, Анника сразу почувствовала это, окунувшись в людское море. Опустив голову, она шла в свою комнату, краем глаза видя теплые почтительные взгляды коллег, взгляды которых только вчера были холодны как сосульки. Сегодня она, Анника, была царицей газеты, ее надеждой и опорой. Старое было забыто, явилось новое. Девятнадцать часов до выхода тиража — и она на коне!
Повернувшись спиной к заискивающим взглядам, она вошла в свою комнатку и с треском захлопнула дверь.
Ёран Нильссон, подумала она, снимая пальто и морща лоб от усталости. Родился в 1948 году в Саттаярви, с 1969 года — профессиональный убийца.
Никаких конкретных идей о том, как его искать, у Анники не было. Из государственного регистра личных адресов он был исключен еще восемнадцать лет назад.
Она мрачно смотрела, как в компьютер медленно загружаются миллионы программ, потом открыла Гугл, набрала göran nilsson и получила сотни ответов.
Как же много на свете Ёранов Нильссонов: ассистент кафедры строительной техники, ученый-психолог, производитель удочек, скромный председатель общинной администрации в Карлстаде, земледелец-эколог из Халланда, руководитель общины в Норчёпинге, но все они не имели никакого отношения к ее Ёрану Нильссону, ибо ее Ёрана Нильссона давно исключили из всех списков. Из всего, что может выбрать человек, ее Ёран Нильссон выбрал странную профессию — сеять смерть.
Она прошлась по полученным ответам.
В сороковые и пятидесятые годы имя Ёран было, как правило, частью составных имен, ибо есть Стиг-Ёран, Ларс-Ёран, Свен-Ёран и множество других комбинаций.
Она перешла к желтым страницам, чтобы узнать, насколько распространены такие комбинации, и наугад выбрала несколько областей.
В Блекинге сочетаний с именем Ёран оказалось 73, в Боросе 55, в Стокгольме 205, а в Норботтене 46.
Другими словами, таких людей много тысяч.
Надо ограничить поиск, найти какое-то решающее, ключевое слово.
göran nilsson sattajärvi
Ни одного ответа.
Письма, подумала она. Маоизм или организованные левые группировки.
Опять куча всякого мусора. Посыпалось что-то вроде Кристина Нильссон, Мао Цзэдун, Ёран Андерссон и прочее в таком же духе.
Она принялась искать в иллюстрациях, набрав göran nilsson mao.
Нашлось четыре ответа, маленькие четырехугольники в правой половине экрана. Она прищурилась и наклонилась к монитору, чтобы лучше рассмотреть картинки.
Две из них, загруженные кем-то, она не стала изучать подробнее. На фотографиях был изображен сам «великий кормчий», красовавшийся на чьей-то домашней странице. Внимание Анники привлекла черно-белая фотография, на которой были изображены молодые люди в мундирах сорокалетней давности. Она присмотрелась к данным, прочла описание фотографии: 022.jpg, 501x400 pixels — 41k, homepage/userbell/rebelhistory035.html. Она перешла на домашнюю страницу, посвященную чьей-то бурной юности в Упсале, и прочла текст, сопровождавший фотографию.
После изучения заявления от 9 апреля Матс Андерссон, Фредрик Свенссон, Ханс Аарссон и Ёран Нильссон готовы к смелой мобилизации масс во имя идей председателя Мао.
Она дважды прочитала текст, удивляясь немного смешной религиозности, которой дышали фотография и текст. Она внимательно присмотрелась к молодому человеку в правой части фотографии. Плечи его были скрыты за стоявшим впереди его товарищем. Коротко остриженный мальчик с мягкими чертами лица, маленький для своего возраста. Темные глаза неотрывно смотрят куда-то влево, за пределы кадра.
Она щелкнула переход на стартовую страницу, обнаружила, что на сервере есть множество других упсальских фотографий. На них были запечатлены по большей части демонстрации, но иногда и праздники. Она просмотрела все фотографии, но ни на одной из них больше не было темноволосого мальчика по имени Ёран Нильссон.
Надо думать, что это он? Надо думать, что он действительно был известным активистом в шестидесятые, и тогда в газетах того времени можно найти и другие сведения об этом человеке.
Архивы в те времена еще не были цифровыми. Были конверты с фотографиями и газетные вырезки в папках.
