Начальник СБП отключился. Дронов вытер вспотевший лоб, нажал клавишу селектора.
– Лейтенанта Скороходова ко мне!
Через десять минут несколько встревоженный неожиданным вызовом Скороходов вошел в кабинет.
– Вы можете показать место установки взрывного устройства в спецтуннеле? – в лоб спросил полковник.
– Никак нет! – четко ответил лейтенант. – Не могу знать, о чем вы говорите!
Дронов ударил кулаком по столу.
– Ты мне ваньку не валяй! Сейчас вкатим тебе пять кубиков скополамина и запоешь во все горло!
– Я никого не валяю, товарищ полковник, – с нескрываемой враждебностью ответил лейтенант. – И петь я не умею. А «сыворотка правды» запрещена законом – так нас учили в академии. За ее применение отдают под трибунал.
– Пошел вон! – страшным голосом сказал Дронов. Он долго сидел неподвижно, чувствуя себя так, будто из него вынули все кости. Потом по селектору вызвал начальника группы кадров.
– Подготовить документы на увольнение Скороходова. Нарушение субординации, сокрытие сведений государственной важности, неподчинение начальнику. И эту машинистку, Попову, – тоже.
– А ее за что? – поинтересовался кадровик.
– Отставить субординацию и важные сведения! Обоих – за аморальное поведение в служебное время! Они пьют и трахаются прямо в кабинете. О подробностях спросите Кирея.
После этого Дронов по дальней связи вызвал капитан-лейтенанта Чижика.
– Помнишь наш разговор, сопляк?! Думаешь, перешел во флот и старые грехи спишутся сами собой? Нет, дружок! Верлинов скоро прибудет в Россию. А ты пойдешь под трибунал, как я и обещал. Готовься лет десять просидеть на нарах!
Дронов не подозревал, что последствия двух этих разговоров выйдут далеко за пределы его намерений. Настолько далеко, что он даже не мог предположить.
* * *
В обыденной жизни Ильяс Бузуртанов являлся генеральным директором торгово-закупочной фирмы «Рассвет». Несмотря на небольшой годовой оборот и скромные доходы, фирма занимала шикарный офис со всеми атрибутами престижности нового времени: дорогой мебелью, красавицей-секретаршей, телекамерами у входа и «накачанными» охранниками. В последние дни количество охранников удвоилось, они патрулировали весь квартал, проверяли остановившиеся машины и подозрительных людей, стерегли здание с тыльной стороны. Прием посетителей был сокращен до предела.
Развалившись в тысячедолларовом кресле, Бузуртанов положил ноги на полированный стол и курил сигару. Еще совсем недавно Ильяс упивался всем этим – обстановкой, секретаршей, а главное, собой – богатым, могущественным, сидящим в позе американских миллионеров, сведения о которых он еще при коммунистической власти жадно черпал из обличительных фильмов и телепередач.
Сейчас Бузуртанов был мрачен и озабочен. Добраться до Лекаря он не смог и смыть позор не сумел. Земляки, за исключением тех, кому он платил, отвернулись, и это угнетало больше всего. Конечно, Ильяс вполне мог существовать и сам по себе. Но сохранившийся в подсознании принцип горских племен «без поддержки рода ты ничто» мешал ему жить, давил на психику и ставил на грань нервного срыва.
– Там какая-то женщина. – Вошедшая без стука секретарша состроила недовольную мину. – Фамилия Попова.
Ильяс любил женщин, но сейчас ему было не до них. Понадобится залезть под юбку – так она рядом, не нужно и из кабинета выходить. Он вяло отмахнулся. Лицо секретарши разгладилось, она кивнула и повернулась к выходу. Попова... Кто такая? Попова... Марина? Точно, Марина!
– Эй, подожди, не спеши, – крикнул он в закрывающуюся дверь. – Скажи, пусть пропустят. Я ее хорошо знаю.
Дверь хлопнула сильней, чем следует.
Марину он отснял по объявлению почти год назад. Случайно попалась на глаза газета: «Серьезная симпатичная девушка, занятая серьезной работой, ищет самостоятельного мужчину с целью создания семьи». Сейчас самореклама девушек не редкость. «Натуральная блондинка с красивыми ногами», «жгучая брюнетка с большим бюстом», но с «серьезной работой» в качестве достоинства незнакомки Ильяс столкнулся впервые.
Создавать семью он не собирался, к тому же чеченец не должен жениться на русской: гулять, спать, даже рожать детей – сколько угодно, это обычное баловство, на которое принято закрывать глаза. Нагулявшись и наигравшись, положено вернуться на родину и заключить брак с чеченской женщиной, дабы не разбавлять кровь своего народа. Поскольку в объявлениях подобного рода серьезность кандидаток и их намерений часто преувеличивается, Ильяс позвонил и на следующий день встретился с Мариной.
Она действительно была серьезной, но не настолько, чтобы отказаться от двухсотдолларового обеда в фешенебельном ресторане и от того, что неминуемо за таким обедом следует. Марина Бузуртанову понравилась, о «серьезной работе» она ничего не рассказала, пояснив, что раз о женитьбе речи нет, то и откровенничать не след. Это только заинтриговало Ильяса, а когда как-то утром он подвез девушку к глухому забору с КПП без вывески, но зато с вооруженной охраной, сомнений в серьезности ее работы у него не осталось. Неразгаданная загадка притягивает, потому он не бросил Попову после первых трех раз, а поддерживал отношения рекордное для себя время, пока она сама не исчезла с горизонта. Но вот опять объявилась...
– Привет! – без улыбки поздоровалась она и, предупреждая стандартное развитие событий, сказала: – Я по делу. Ты все еще занимаешься коммерцией?
Ильяс кивнул. О его настоящем ремесле девушка ничего не знала.
– Хочешь купить уран? Говорят, его можно с выгодой перепродать, – без предисловий приступила к делу Марина.
– Откуда у тебя уран? И в каком он виде? – Его предыдущие впечатления подготовили почву для серьезного восприятия столь неожиданного предложения.
– В виде атомной бомбы, – хладнокровно ответила девушка. – Она не моя. Можно сказать, вообще ничья. Закопана под землей и никем не охраняется. Мой жених знает где...
– И сколько вы за нее хотите? – с трудом скрывая волнение, спросил Бузуртанов.
– Двадцать тысяч долларов, – твердо произнесла Марина. Для них с Василием это была фантастическая сумма, они опасались, что се никто не заплатит, но решили, что пачкаться за меньшие деньги не имеет смысла.
– Сколько, сколько? – переспросил Ильяс. Ему показалось, что он ослышался. Двадцать тысяч он получал в неделю только от продажи наркоты. Престижный автомобиль «тянул» в три раза больше. Атомные бомбы в его представлении стоили миллионы.
– Двадцать тысяч долларов! – еще тверже повторила Марина. – Если ты не можешь столько заплатить, считай, что разговора не было.
– Почему не могу? Наскребем... Теперь рассказывай поподробней...
* * *
Скорый фирменный поезд «Грозный-Москва» прибыл точно по расписанию. Двенадцать «командированных» смешались с пестрой толпой пассажиров и мгновенно растворились в шумной суете Казанского вокзала. Никто их не фильтровал, не проверял документы, не было видно заградительных постов хваленого московского ОМОНа и натренированных на наркотики и оружие овчарок. По мнению Аслана Идигова, подобная беспечность центральных властей граничила с глупостью.
